Александр Бушков - Королевство теней (сборник)

— А ну, еще… а?

Камил плюнул снова и на этот раз вместо креста попал дядьке в кулак. Ну, вот, подумал он и сжался. Сперва просил, просил… А сейчас влепит по губам, как мама.

Но дядька почему-то не влепил. Он удивленно оглядел кулак, затем вытер его об — колено и кряхтя начал слезать с табуретки.

— И откуда-то ты родом? — спросил он уже совсем миролюбиво.

Краем глаза Камил заметил, что лицо у мальчишки вытянулось, и он ошарашенно моргает глазами.

— Я вообще в городе живу, — сказал он, — а в село мы с мамой приехали к тете Аге.

— В село, — как-то тоскливо вздохнул бородач и, повернувшись, зашагал к дверям. — Где оно теперь это село. Сожгли все. — В дверях он приостановился и устало сказал: — Никакой он не лазутчик. Ошибся ты, Борта. На крест он плюнул, а на этот счет у них строго — ересь. Да и говорит он по-нашему. Правда, чудно как-то, на верхнегородский говор похоже, но по-нашему. Да и мал он для лазутчика-то.

— Я же говорила, — облегченно вздохнула женщина. Она подошла к Камилу и ласково погладила его по голове.

— Больно?

Лохматый мальчишка бочком начал пробираться к дверям, но женщина увидела этот маневр и схватила его за куртку.

— Куда? Изверг! — она влепила ему оплеуху. — Натворил беды, а теперь в кусты?!

Мальчишка насупленно молчал, и только ухо у него начало усиленно багроветь.

— Ну, что стоишь? — Женщина легонько подтолкнула его к Камилу.

Мальчишка шморкнул носом, но все-таки подошел.

— Ты, это… — сказал он и начал ковырять пол ногой. — Я думал, ты из псов Христа. — Он еще немного поковырял пол, затем поднял на Камила глаза и сказал: — Меня Бортишком зовут.

Через полчаса Камил с Бортишком облазили весь замок от винного погреба, сырого и холодного, заставленного сорокаведерными бочками из мореного дуба, до душного и пыльного чердака, пропахшего солнцем, пылью и ягодами, сушившимися здесь прямо на голом полу. За это время Камил узнал, что хромого бородача зовут Порту, и он долго и безуспешно пытался правильно вымолвить это имя, что в молодости Порту был славным воином и отчаянным рубакой, но в неравной стычке с разбойниками был ранен в ногу и с тех пор ему пришлось оставить ратное дело, и он стал конюхом в замке. Ласковую женщину звали Марженка, и, когда Камил узнал, что она мать Бортишка, он очень удивился — как это так можно свою мать называть Марженка, а не просто мама, тем более, что это имя больше подходит для какой-нибудь сопливой девчонки, которую можно, а иногда просто-таки и нужно, потягать за косы, но вовсе не для взрослой женщины. Отец же Бортишка, воевода Козин, достославный и храбрый, три дня тому собрал всю свою дружину и по зову князя двинулся на защиту исконно своих земель от вторжения Крестова воинства. И с тех пор от него ни слуху, ни духу, ни гонца, ни весточки. Марженка изнервничалась вся, тихонько плачет по ночам. Порту тоже ходит хмурый, только то и делает, что скребет и чистит оставшихся лошадей, а они от него уже начинают отбрыкиваться и коситься, словно он с них шкуру снимает…

Марженка накормила их мясным обедом без хлеба, ложек и вилок. Камил сначала стеснялся при взрослых брать куски руками, но попросить вилку так и не отважился и, глядя на Бортишка, который уписывал мясо за обе грязные щеки, так что жир стекал по подбородку, тоже решился. Марженка сидела напротив и смотрела на них ласковыми и грустными глазами. Когда они кончили есть, Бортишек размазал грязь по подбородку, а затем вытер жирные руки о волосы. Камил в знак солидарности вытер руки о штаны. Странно, но Марженка по этому поводу ничего не сказала.

Потом они играли во дворе, снова лазали в погреб и на чердак за сушеными ягодами, путались под ногами у Марженки, хлопотавшей по хозяйству, торчали на конюшне. Наконец, когда они в очередной раз спустились с чердака с полными горстями сушки, Камил почувствовал, что у него начинает болеть голова, и тогда он вспомнил про маму. Солнце было уже низко, и он стал прощаться.

Бортишек подвел его к перелазу и на прощанье высыпал ему свои ягоды за пазуху.

— Маме передашь, — серьезно сказал он.

Камилу стало смешно. Мама — и вдруг будет лакомиться этими черными пропыленными ягодами. Да она все у него отберет и просто выбросит, если, конечно, он ей их покажет. Она же никогда не поймет, какие они вкусные!

— Только ты ей не говори, где взял, — продолжал Бортишек. — Ты вообще никому не говори, где был и где находится наш замок.

— Угу, — кивнул Камил.

Они постояли, помолчали немного.

— Ты еще приходи к нам. Поиграем…

— Угу. Приду, — снова кивнул Камил и, рассовав по карманам зажатую в кулак сушку, вскарабкался на стену.

— Так ты никому не скажешь? — вдогонку ему повторил вопрос Бортишек.

Камил обернулся.

— Нет. Даю слово.

Бортишек заулыбался.

— Хорошо, мы тебе верим, — сказал он. Камил улыбнулся в ответ.

— До свиданья! — подмигнул он и спрыгнул со стены на ту сторону.

Два часа потратил Йон-воевода со своими латниками на поиски Камил а среди развалин Козинского замка, но так ничего и не обнаружил. Камил как в воду канул.

— Вот тут он на стену влез, — ныл под боком Стрига. — А потом… Потом…

— Следить нужно было тогда, а не потом! — раздраженно оборвал Йон.

Половине ребят уже порядком надоели бесплодные поиски и они начали рассаживаться в тени кустов: кто — где. Йон посмотрел на них, махнул рукой и тоже опустился у стены.

— Может, он подземный ход нашел, — неуверенно пробормотал Стрига. — Тот самый… Шел и провалился туда, а?

Йон только пренебрежительно хмыкнул.

— Мы здесь каждый камешек знаем, — сказал он, — можно сказать, назубок. А он только приехал, так прямо сразу…

Он не успел окончить — на стену с той стороны вскочил Камил и, что-то крикнув назад, спрыгнул вниз чуть ли не прямо ему на голову.

— Приве-ет! — присвистнул кто-то, и все начали медленно подниматься.

Неужели он и в самом деле нашел подземный ход, ошарашенно подумал Йон. Все мысли о примирении, которые еще совсем недавно теснились в его голове, моментально улетучились.

Камил явно не ожидал этой встречи и растерянно застыл на месте. Круг разбойников постепенно сужался. Наконец, Камил стряхнул с себя оцепенение и оглянулся. Отступать было некуда — сзади, у стены, стоял Йон-воевода.

— Разрешите “Его светлость” спросить, — сказал Йон. — Где они были?

Можно было, конечно, им и ответить, ведь знают же они, что в замке живут, да и прыгнул он им на головы прямо со стены. Но слишком уж свежи были в памяти Камила воспоминания об их первой встрече. И Камил только насупленно промолчал.

Разбойники продолжали неумолимо сдвигаться.

— Ну, так что? — прозвучало уже почти угрожающе.

— Все на одного? — процедил сквозь зубы Камил. — Давайте!

Разбойники остановились и переглянулись. Затем Йон сказал:

— Бросьте ему меч. Стрига — брось. Я сам с ним буду драться. — И подумал, что вот, пожалуй, и выход. Сейчас я этого городского хлюйика разделаю под орех — и это будет самый лучший путь к примирению.

Стрига бросил деревянный меч под ноги Камилу, он нагнулся за ним и почувствовал, как к голове прилила кровь и зашумело в ушах. Он немного подождал, пока слабость пройдет, затем поднял меч и распрямился. Все уже разошлись в стороны, образовав овальную площадку.

— Начнем, пожалуй, — сказал Йон-воевода и, надвинув на глаза забрало, пошел на Камила.

Ну, что ж, дылда картонная, давай подеремся, — зло подумал Камил и поднял меч.

После первых же ударов Камил понял, что может быть Йон и был среди своих разбойников лучшим бойцом, но о технике боя он имел смутное представление. Стась в таких случаях только пренебрежительно шморкал носом и примерно наказывал наглеца. Конечно, Камил не мог сравниться со Стасем во владении мечом, но если бы не рана, при каждом ударю отзывающая тянущей болью, он бы давно покончил с этим хвастунишкой. Наконец, он изловчился, встречным ударом остановил меч противника и сразу же, легонько вертанув, выбил, даже скорее всего не выбил, а просто выдернул его из рук Иона. Тот даже ничего не успел понять.

— С вашим владением мечом… — ехидно-официально начал Камил, но закончить не успел. Толпа мальчишек, уязвленная проигрышем своего кумира, толкнула его в спину, бросила на землю и подмяла под себя.

Камил осторожно проскользнул на веранду. Было уже темно, но света еще не зажигали, и он надеялся незаметно пробраться в комнату, чтобы успеть переодеться. Он как раз пересекал гостиную и уже готов был нырнуть в спальню, но тут под ногами предательски скрипнула половица, и сразу же в проеме двери выросла мамина тень.

— Где ты был? — грозно спросила она.

Камил съежился.

— Гулял…

— Он, видите ли, гулял! А я тут жду его, вся извелась, где он, что с ним, а он гулял! А ну, иди сюда!