Александр Бушков - Королевство теней (сборник)

Камил внимательно всмотрелся в выщипанный гусями лужок и среди обглоданных калачиков и истерзанных лопухов увидел чуть приметную ложбинку. Вот она — тропа!

Из посуровевшего, сразу ставшего мрачным, леса он услышал глухое бряцанье доспехов, хриплый шепот, храп коней, приглушенный топот обвязанных тишь-травой копыт. “А ты не боишься!” — вспомнились слова тети Аги. Нет! И Камил смело шагнул вперед.

И тотчас же, откуда-то издалека, из самой глубины рощи, донесся далекий манящий зов чистой серебряной трубы.

Все же тетя Ага была права, и Камил напрасно так беспечно отнесся к ее предупреждению. Не успел он пройти и двадцати метров по роще, как из-за кустов бесшумно вынырнули разбойники и окружили его плотным кольцом, выставив вперед длинные мечи.

— Не двигаться! — услышал он грозный окрик сзади и затравленно обернулся. Из-за акаций, грузно бряцая картонными латами, вышел рыцарь.

— Кто ты, и откуда и куда держишь путь, чужеземец? — хрипя, чтоб было погрозней, вопрошал он. Левой рукой, словно прикрываясь от солнца, он придерживал ниспадающее забрало.

Камил пренебрежительно оглядел ощетинившийся остриями мечей круг разбойников.

— Чего это вы понавыряжались?

— Здесь спрашиваем мы! — оборвал его рыцарь, и мечи угрожающе сдвинулись. — Ну, отвечай! Имя!

— Камил.

— Что ты здесь делаешь?

— Да чего вы ко мне привязались? — возмутился наконец Камил. — Какое ваше дело, что я здесь делаю? Гуляю я! Дышу свежим воздухом!

По лицу рыцаря расплылась довольная улыбка.

— Ты нагло лжешь, чужеземец! Твои стопы направляются в Козинский замок!

— Ну и что? Можно подумать, ты его закупил! Рыцарь буйно, подражая смеху истых разбойников, захохотал.

— Ага! — гаркнул он. — Лазутчик! А тебе известно, что всех шпионов, пытающихся пробраться к нам в замок, мы вздергиваем за ноги?

— Х-ха! — нестройными голосами рявкнули разбойники, стараясь перекричать как можно более хрипло.

Камил скорчил пренебрежительную мину.

— Где ты остановился, чужеземец? — уже более мирным тоном спросил рыцарь. — Случайно не в таверне Мамы-Разбойничихи?

Камил не понял.

— Чего?

— Я спрашиваю, к кому ты приехал?

— К тете Аге… А что?

Рыцарь снисходительно улыбнулся.

— А то, — сказал он и отпустил наконец забрало. Оно упало ему на грудь, закрыло тонкую мальчишескую шею и он стал больше похож на космонавта, чем на рыцаря. — Друзья Мамы-Разбойничихи — наши друзья, — сказал он и стал стягивать с руки огромную, с раструбом, перчатку мотоциклиста. — Нам тетка Ага говорила, что ты должен приехать.

— Ну и что? — предубежденно насупился Камил. — Поэтому и решили напасть?

У него почему-то появилась уверенность, что сейчас будет драка. Как при встрече с компанией Праты-шклявского из соседнего переулка. Прата тоже всегда начинал с панибратства.

— Ты в Козинский замок идешь? — снова спросил рыцарь. — Хочешь, пойдем вместе?

Камил бросил настороженный взгляд по сторонам. Кольцо разбойников по-прежнему щетинилось частоколом мечей.

— Обойдусь как-нибудь без картонной свиты! — язвительно заявил он. Драться, так драться!

Рыцарь отпрянул.

— Да? — ошарашенно спросил он.

— Да!

Драка для Камила казалась неминуемой, он даже пригнулся, озираясь по сторонам и всматриваясь, где можно легче всего прорвать кольцо. Но местные разбойники оказались людьми воспитанными и чтущими законы суровых мужчин средневековья.

— Ха! — грозно сказал рыцарь в картонных латах. Он уже пришел в себя и движением руки остановил ребят, готовых броситься на Камила. — Сэр бросает нам перчатку! Но напрасно! Йон-воевода и его латники не дерутся с безоружными! — Он отступил в тень, за куст желтой акации, и презрительно бросил: — Дорогу “Его светлости” в Козинский замок!

Разбойники опустили мечи, расступились, давая проход, но затем сразу же налетели сзади: — Иди, иди! Еще оглядывается! — стали толкать в спину, улюлюкать…

— Советую больше не попадаться на глаза людям Йона-воеводы, а то они вздернут “его светлость” на первом же суку! — прокричал вслед картонный рыцарь.

Камил шагал по роще совершенно не разбирая дороги. В душе его бушевала буря. Тропинку он уже давно потерял и шел теперь просто напрямик, быстро петляя между покрученными деревьями, которые так и норовили штрыкнуть сучком прямо в глаз. Ну, погоди, ты только погоди, дай встретиться с тобой один на один, с глазу на глаз! Я из тебя такое сделаю… Отбивную сделаю! Ты у меня еще будешь размазывать сопли по всему лицу и слезно молить прощения! Дылда картонная!

Камил выскочил из рощи на огромную поляну и остановился. Обида, жгучая ярость на картонного рыцаря сразу же куда-то исчезла, растаяла — перед ним, чуть в низине, стоял Козинский замок. У него сладко подкосились колени, сжалось сердце. Вот он какой!

Замок предстал перед его глазами угрюмой мрачной громадой, хотя на самом деле это было маленькое приземистое сооружение с полагающейся ему крепостной стеной, вросшей в землю, и ветхими деревянными воротами. Но этого “хотя” Камил не видел — перед ним стоял замок, настоящий замок, предел его мечты, в котором конечно же живут доблестные рыцари, их прекрасные дамы сердца… пир идет горой, дым — коромыслом… А откуда-то с запада уже идет рать черная, рать злобная, сметающая все на своем пути грозная рать. И будет бой, смертельный бой… И он, Камил, будет, конечно, в первых рядах защитников крепости, будет драться как лев, как герой, и принесет им победу!

Тут Камил остановился, ибо понял, что немного зарвался. Об этих приключениях можно будет рассказать только Стасю, да и тот, наверное, засмеет. Он вздохнул, пожевал про себя отодвинувшиеся вдаль видения рыцарских побед во чистом поле брани, но они уже были вялыми и безвкусными, и тогда он запрятал их в себя еще подальше, в самый глухой и потаенный уголок сознания, законсервировал их до откровений со Стасем, а сам начал спускаться вниз к замку.

Ворота замка были закрыты, но стучаться он не стал. А вдруг прогонят, тогда к замку вообще не подступиться! Лучше пока хоть одним глазком взглянуть, что там делается, а потом уже можно и попроситься. Стена вокруг замка была не очень высокая — метра два, где выше, где ниже — и у ее подножья лежал полукруглый скат наносной земли, кое-где кустящийся давними побегами желтой акации. Он побрел вдоль стены, огибая эти заросли, и они вдруг разошлись перед ним, расступились, и он увидел широкую вытоптанную тропу, которая начиналась прямо у серой, словно выеденной сверху, низкой стены и была собственно не тропинской, а вытоптанным пятачком, будто оттуда, со двора замка, каждый день в определенный час, может быть утром, может быть вечером, выпрыгивали по одному доблестные рыцари и разбегались в разные стороны, совершая свой ежедневный моцион для поддержания своего воинского духа, силы, ловкости, своей рыцарской доблести. Камил огляделся, затем подошел к этому перелазу и вскарабкался наверх.

За стеной был маленький серый, пыльный и грязный дворик, заточенный в сланцевый желто-искристый камень. Рядом, у стены, был поставлен навес, сколоченный из грубо отесанных деревянных жердей. Слышно было, как под ним похрапывают кони, переступая с ноги на ногу, звенят сбруей; оттуда тянуло теплым духом хлева, конского навоза.

— Ух, ты, — выдохнул Камил, жадно вытаращив глаза, — Совсем, как по-настоящему!

Он даже лег на живот, чтобы было удобнее рассматривать замок, но тут из-под того самого навеса, где стояли кони, к нему на грудь метнулась чья-то мохнатая тень и вцепилась в ворот рубашки. Камил увидел прямо перед глазами перекошенное, от ярости лицо мальчишки, грязное, именно грязное, а не просто перепачканное, лицо, и это его страшно поразило, и тут он почувствовал, что они вместе начинают сползать в глубокую яму двора.

Они кубарем скатились на булыжник, разлетелись друг от друга в стороны, но Камил даже не успел приподняться, как на него снова насел мальчишка.

— Га-ад! — злобно, сквозь зубы прошипел мальчишка и со всей силы ударил его кулаком по голове. — Ты у меня сейчас солому жрать будешь, шпион мерзкий! — и он начал месить Камила кулаками.

— Так ты… — Камил задохнулся от негодования. — Драться… — Он вывернулся, схватил нападающего за ногу, дернул и очутился наверху. — Бить… меня… по голове… Мальчишка дернулся, Камил уткнулся носом в свалявшуюся шерсть его безрукавки и они, сплетаясь в тесный клубок, покатились по двору. Кони испуганно шарахнулись в сторону, насколько позволяли уздечки, привязанные к коновязи, и, возбужденно фыркая, косились на дерущихся.

— На, гад, получи! Шпион!.. Лазутчик… Собака-крестоносец!.. У-ух, ты… а-а… Собака… Так ты драться? Да?.. По лицу, да? У-у… В нос… Я тебе скулу сверну!