Гиблое дело - Кори Доктороу

его иррегулярных войск, захвативших порт в Лонг-Бич. И ладно бы сомнительное качество съемки (грех в городе, где некогда располагались штаб-квартиры трех крупнейших монополистов, а ныне – десятки отважных инди-студий, на которые они распались после вмешательства минюста), но их главным требованием было открытие аэропорта для частных самолетов. Причем не для маленьких самолетиков, которые покупались в качестве хобби, а для реактивных. С таким же успехом они могли потребовать открыть аэропорт для дирижаблей с гиропланами – точно таких же пережитков давно забытого прошлого, как и частные самолеты.

Мои соседи съехали, но дом снова был полон: восемь друзей Аны-Люсии заняли свободные спальни и гостиную. Они были замечательными людьми – некоторые уже останавливались у меня во дворе, так что мы были знакомы, – и все равно расслабиться дома не получалось. Теснота и очереди в туалет служили постоянным напоминанием о ситуации в мире и о том, как сильно меня подвел город и его жители.

В итоге я окончательно возненавидел дедушкин дом, этот проклятый якорь, удерживающий меня в городе, откуда родители сбежали при первой же возможности. Хотелось снести его и построить высотку. Хотелось снести его, вырыть котлован и спихнуть туда все, что останется. К черту его – и людей, которые считали эти дома пиком архитектуры.

Как-то ночью, лежа без сна и прислушиваясь к шорохам и разговорам переполненного дома, я решил, что все, я больше не могу сидеть в четырех стенах. Мне нужно было чем-то заняться, принести миру хоть какую-то пользу. Взяв телефон, я порылся среди объявлений в поисках работы, которая могла бы воплотить это желание в жизнь.

«Школа Берроуз: обслуживание солнечных батарей».

Хм.

Впрочем, ничего удивительного. У меня был допуск к работе с солнечной энергией, я был знаком со школой и жил тоже недалеко. Конечно, в прошлый раз на той крыше меня чуть не убили, но о подобных инцидентах я больше не слышал. Да и вид оттуда открывался хороший.

Включив свет, я пошел одеваться.

* * *

Панелями давно никто не занимался. Я включил свет, взял скребок, напорный шланг и принялся за работу: счистил слой пепла и грязи, а затем нанес средство, которое должно было от них защищать. Может, и защищало. Кто знает, во что превратились бы панели, если бы я его не нанес.

Работать в ночной тишине было приятно, и впервые после заседания получилось немного расслабиться. Убрав инвентарь в чулан, я потянулся и заметил розовую полоску неба, виднеющуюся вдалеке. Перебравшись поближе к краю, я свесил ноги и просто смотрел, как рассветная заря окрашивает небо в розовый, красный и рыжий. Я понимал людей, которые предпочитают закаты, но сам был готов не спать всю ночь, лишь бы увидеть рассвет. В последнее время Бербанк только расстраивал, но при виде встающего солнца в душе разлилось тепло. Меня охватила сонливость, да и я понимал, что уже засиделся. Ноги затекли – пожалуй, не лучшая пара недосыпу, когда сидишь на краю крыши. Откинувшись назад, я осторожно перекатился на живот и медленно встал на четвереньки. Посмотрел вверх, чтобы ненароком не раскроить себе череп об угол солнечной батареи, и на глаза мне попалось нечто странное.

Конечно, было еще темно – солнце не успело подняться над горизонтом. Но его лучи падали практически горизонтально, отблескивая на стальной крышке прочного кейса – в такие часто прятали хрупкие музыкальные инструменты, чтобы не повредить их при транспортировке. В школе Берроуз их было много, в том числе весьма массивных, которые предназначались для перевозки альтов. Но этот кейс был квадратным, и шов его был заварен, причем довольно неаккуратно: сварка пошла черными от сажи пузырями.

И хотя это было странно само по себе, отшатнуться меня заставил маленький датчик, от которого внутрь кейса тянулся пучок проводов. Левая нога соскользнула с крыши и просто повисла в воздухе, но я едва заметил пробежавший по спине холодок, потому что на дешевом светодиодном экране датчика отображалось всего одно слово: «АКТИВНО».

Я нашел сраную бомбу. Что же еще? Наверняка кейс был начинен фирменной смесью взрывчатки и шрапнели – шарикоподшипников, болтов, кровельных гвоздей. Я отполз от него в сторону, чтобы не приближаться, но одновременно не свалиться с крыши.

По лестнице я буквально слетел, перепрыгивая по три ступеньки зараз. На втором этаже чуть не споткнулся, зато споткнулся на первом, но вовремя успел ухватиться за стену. Я пронесся по Вердуго как ветер, и, когда набрал службу спасения, от школы меня отделяло уже несколько улиц. Стоило сказать роботу, что я нашел бомбу, как меня перевели на человека – азиата с южным акцентом, который представился специалистом Чоном из центра по борьбе с терроризмом Форт-Уэрта. Он немного расстроился, что у меня не было фотографий, но внимательно выслушал, попросил подождать, пока он связывается с местной полицией, а потом вернулся на линию и попросил описать бомбу еще раз. Полиция Бербанка приехала моментально – не успел я толком закончить, как район уже оцепили. Специалист Чон предложил дойти до них и представиться, и я огляделся.

На мгновение мне показалось, что я узнал в ближайшем же копе офицера Мерфи, своего старого знакомого, но в итоге он оказался просто очередным тучным белым мужчиной из центрального отделения. Он наблюдал за моим приближением из-за защитных очков. Стоило мне подойти, как рядом остановился большой белый фургон, оглушив визгом шин. Оттуда высыпал отряд полицейских в бронежилетах, которые пошли раздавать защиту коллегам в оцеплении.

Мой полицейский – Шлоссман, судя по бейджику, – вскинул руку, как бы прося подождать, после чего с большим трудом натянул бронежилет и застегнул шлем под подбородком.

– Э… Может, отойдем? – спросил я.

– И здесь нормально, – ответил он.

Нет, ладно, конечно, но у него-то бронежилет был. А мне что делать, им прикрываться?

– Брукс Палаццо? – спросил он.

– Да.

– Это ты, значит, бомбу нашел?

– Да.

Подъехал еще один фургон, откуда вышли трое людей в куда более серьезной защите. За ними из салона вынырнула стайка дронов и полетела в сторону крыши.

– Мне показать, где я ее видел?

Он покачал головой.

– Просто подожди. Если ты им понадобишься, они сами скажут.

Только сердце перестало биться как бешеное, как возле фургона раздался громкий шум, и полицейских с дронами окружила целая толпа. Среди любопытствующих я заметил деловито протискивающихся саперов. Мой коп, Шлоссман, окинул их внимательным взглядом.

– Похоже, нашли твою бомбу, – заметил он.

– Она не моя! – сказал я.

Шлоссман склонил голову. Интересно, когда ему про меня рассказали, он удосужился заглянуть в досье? Рация затрещала,