Метка - Элис Бродвей

Вскоре мама успокоилась и продолжила работу, извинившись за неприлично громкий смех.

Слушая окончание папиной истории, мама обычно согласно кивала и улыбалась. В тот первый день они подружились, а вскоре полюбили друг друга и спустя год, вопреки неодобрению маминых родителей, поженились.

Повзрослев, я как-то вспомнила эту историю и подумала, сгорая со стыда, что слушать подобные рассказы о собственных родителях не очень-то прилично. С тех пор я больше не просила рассказать, как встретились мои родители. Сейчас я отдала бы что угодно, лишь бы услышать эту семейную сагу, лишь бы услышать папин голос.

Проснувшись на следующее утро и возвращаясь мыслями к встрече с Оскаром, не могу решить, не приснился ли мне тот разговор в беспокойном сне. Уж лучше бы приснился!

Дрожа от утреннего холода, спускаюсь в пижаме на кухню. Мама опередила меня или не ложилась вовсе. Конечно, она всё знала с самого начала. Когда я рассказала ей вчера о Конноре Дрю, она расплакалась. Впервые за эти дни мне приоткрылась толика маминых сомнений, словно треснул её панцирь неколебимой веры в успех.

Мама сама подходит ко мне и обнимает, и мне приходится осторожно выбираться из кольца её рук, чтобы дотянуться до чашки.

– Я рада, что ты знаешь правду, Леора. – Мама следит за мной затравленным взглядом. – Этот мальчик… Его зовут Оскар? Да? Он рассказал тебе что-нибудь ещё? Ведь Коннор не… ничего не выдал?

– Мама, я рассказала тебе всё, что знаю. Коннор всё ещё под арестом, потому что отказывается говорить. Его тайник так и не нашли. Нельзя сказать, что всё в порядке, но пока что папе ничто не угрожает. Знать они что-то могут, но доказать – нет.

Наливаю в чашку воды, пролив несколько капель на деревянную столешницу.

– Мне бы сказали. – Мама говорит едва слышно, скорее, чтобы убедить саму себя, а не сообщить мне недостающие детали. – Да, я уверена: они дали бы мне знать, пойди что-то не так.

Вытираю кухонной тряпочкой капли воды и обнимаю маму, прислушиваясь к её полуразличимому бормотанию.

– Мама, а кто это – они? – спрашиваю я тихонько, всё ещё сжимая в руке мокрую тряпку.

Мне не слишком нравится знать, что кому-то ещё кроме Коннора известно о папином знаке. В память мне врезались слова мэра Лонгсайта о том, что Коннор помогал пустым. Но мама лишь молча качает головой.

– Не волнуйся, всё будет в порядке, – утешаю я маму. Теперь моя очередь быть спокойной и уверенной. Кто-то же должен. – Что бы ни случилось, что бы ни потребовалось сделать, с папой ничего не случится. Обещаю.

Мама кивает и утыкается лбом мне в шею.

– Спасибо, дорогая моя девочка… – глухо вздыхает она. – Господи, как жаль, что всё так обернулось!

Выпрямившись, мама вытирает глаза, откашливается и пристально смотрит на меня.

– Нам не о чем беспокоиться. Мы будем жить, как раньше, высоко держать голову. Будем обычными, добрыми гражданами. – Мама с усилием делает глубокий вдох и наконец улыбается. – Прости меня, дорогая! Всё будет хорошо. Обязательно.

Я согласно киваю в ответ, но меня не обманешь. Мамин страх был настоящим, неподдельным. Впервые за последние недели мама показала свои истинные чувства.

Следующие недели в студии чернильщика проходят без происшествий. Удивительно, я здесь уже почти целый месяц! Рука никак не заживает, работать с клиентами я не могу, поэтому провожу всё время в задней комнате, вдали от чернил и иголок. Этот горький урок лишь показал, как сильно я хочу быть чернильщицей, свободно выдумывать и наносить знаки, создавать что-то необыкновенное и чувствовать потрясающую связь с другим человеком. К тому же приходится наблюдать, как Карлу достаётся куда больше возможностей учиться мастерству. Каждый раз, когда Обель зовёт Карла в студию, мой соученик проходит мимо и подталкивает меня под локоть, не давая спокойно рисовать. Или отпускает шутки о моей неистребимой лени, хоть и знает, как отчаянно мне хочется что-то делать. Если так будет продолжаться и дальше, работа в студии после практики достанется Карлу. Интересно, кто же всё-таки положил мне тогда перо в карман пальто? Можно просто спросить Карла, но кто знает, ответит ли он честно. Мел, чтобы поддержать меня, время от времени присылает открытки с цитатами из легенд и сказок. Эти слова согревают душу и одновременно приводят меня в замешательство. Оскар говорил, что это всего лишь выдумки.

Обель дал мне задание: составить каталог классических знаков и татуировок, которые потеряли популярность в последние годы. Обель говорит, что хороший чернильщик обязан знать историю и традиции рисунков на коже. Все знаки разные, и каждый по-своему важен. В школе мы изучаем основные метки. Всем известно, что тонкая красная линия на левой руке – знак вора. Широкая красная линия говорит о более серьёзном преступлении – возможно, о краже со взломом, разбое. Лист у основания семейного древа сообщает о чьей-то смерти. Но настоящий чернильщик должен знать куда больше. Например, помнить, что цветок календулы означает горе, а наперстянки – защиту от зла. Мне очень нравится это задание наставника. Все эти старинные знаки и их значения напоминают о папиных сказках и прогулках по музею.

Иногда мне будто бы слышится язвительный голос Оскара, который произносит: «…Давным-давно, когда я ещё верил в сказки…» Но я прогоняю эти воспоминания.

Сегодня пятница, и, пока Карл занят в студии, Обель приходит навестить меня. Я быстро прячу под тунику деревянный листик – папин подарок, который всегда со мной. Мне почему-то не хочется показывать Обелю кулон.

Как и просили, я выписываю значение рисунков и меток и копирую те, которые мне особенно нравятся. Обель просматривает мои записи и вдруг выбирает один из листков.

– Интересный знак. Что ты можешь о нём рассказать? Почему ты решила скопировать этот рисунок?

С грубовато выполненного эскиза на меня смотрит Белая Ведьма. Это необычное изображение попалось мне в какой-то старой книге и чем-то меня зацепило. Под пристальным взглядом Обеля мне немного не по себе, но приходится отвечать:

– Я понимаю, рисунок не очень хорош. Просто я никогда не видела её такой. Обычно Белую Ведьму изображают страшной, жестокой, но здесь она очень красивая. – Смущённо перевожу взгляд с рисунка на Обеля и признаюсь: – Мне понравился этот образ.

Обель кивает и отправляет рисунок в стопку к остальным.

– Мне он тоже нравится. Ты видела этот рисунок у кого-нибудь на коже?

Обель явно не просто так пришёл поболтать: эти его вопросы что-то означают, в них есть какой-то