Фабрика душ - Аоко Мацуда

Вообще-то в «женский день» она хотела посмотреть фильм в одиночестве, но не смогла отказать ему.

На большом экране девчонка, которую специально обучал отец, профессиональный киллер, в одиночку вламывается в логово врагов и осуществляет идеальный акт отмщения. Аюму позавидовала ее мастерству, ее реакции и ее уверенности в себе, сформированной тренировками.

«Может, и мне стоило заняться хотя бы дзюдо или айкидо?»

Аюму и в самом деле сожалела о том, чего не сделала. «И зачем я только в детстве бегала на уроки фортепиано в ближайшую музыкальную школу, играла Бейера[14] по нотам? Ведь хотелось мне прямо противоположного. И вот меня, эдакую слабачку, швырнули в это общество. В мир, где никто меня не защитит».

Розовый электрошокер доставили довольно быстро, и с тех пор Аюму с ним не расставалась. Она и представить себе не могла, что однажды наступит момент, когда она действительно им воспользуется. Скорее, он был для нее чем-то вроде талисмана. Просто чтобы спокойно жить дальше.

По вечерам в электричках Аюму, уставшая, как и все остальные, бывало, рассеянно оглядывала вещи других пассажиров, размышляя, можно ли использовать их как оружие.

Например, вон та брошка в виде клоуна на одежде старушки – в случае чего можно уколоть кого-нибудь иголкой.

Или то массивное кольцо на пальце девчонки-панка – подойдет в качестве кастета.

У вон тех туфель – острые носки и шпильки, пробьют что угодно насквозь.

А вон ту сумку «Биркин» и как щит можно использовать, и бросить в кого-нибудь будет эффективно.

Все что угодно может стать оружием.

У всех найдется что-нибудь на крайний случай.

От этой мысли Аюму как будто стало легче. Грустно, конечно, что, будучи слабыми, мы не можем жить в безопасности, в мире, где брошка – это просто украшение, а туфли на шпильках – всего лишь фасон обуви.

А потом она представила себе старшеклассниц с бензопилами и топорами, отбивающихся от толпы «дядюшек». Как было бы здорово, если бы она могла провести так свои школьные годы!

Вот только когда в ее голове промелькнули образы девчонок в школьной форме с оружием наперевес, больше похожие на кадры из аниме – непропорционально большие груди, тонкие талии, руки и ноги, тесная одежда и экстремально короткие юбки, Аюму вдруг задумалась, а не стала ли уже и она сама тем самым респектабельным членом японского общества.

* * *

Какие все-таки у женщин красивые тела.

Унами Мана жадно поглощала ужин, сидя, скрестив ноги, на полу – она уже и забыла, когда последний раз делала уборку, и, согнувшись в три погибели перед экраном ноутбука, пристально следила за тем, как юная колдунья свободно летает и разит врагов наповал. Как же здорово, что она нашла в интернете рецепт удона[15] с соусом карбонара – быстро готовится прямо в микроволновке. После работы на хобби остается совсем мало времени. Даже чай заварить было недосуг, а по всей квартире то тут, то там валялись пустые пластиковые бутылки.

Главная героиня в обычной жизни – неуклюжая старшеклассница и одновременно невероятно популярная певица-айдол, которую обожают зрители. Но истинная ее сущность – колдунья, призванная защищать мир на Земле.

Как обычно, намешали всего.

Мана устало наблюдала за синеволосой ведьмочкой, в страшной суматохе пытающейся совместить все свои многочисленные роли.

«У меня сейчас глаза как у дохлой рыбы».

Мана иногда вспоминала то эссе, которое она давным-давно случайно прочитала в каком-то журнале – написал его художник, прославившийся необычными изображениями женщин. Он, мол, всегда разглядывает выдающиеся произведения «щенячьими глазками», что-то такое там было. Ее так поразило это простодушие, с которым мужчина лет сорока, а то и больше, писал о том, как восторгается чем-то, глядя на это «щенячьими глазками», что она до сих пор не смогла позабыть об этом.

По ее собственным ощущениям, в тот же миг, когда она вот так оставалась совсем одна в своей квартире и, нисколько не волнуясь о том, что подумают окружающие, включала любимое аниме, глаза у нее становились как у дохлой рыбы – точнее и не скажешь. И отражалась в этих глазах лишь юная колдунья с экрана. Ей хотелось бы жить так и во внешнем мире, но разве это возможно с такими глазами? И все-таки именно в эти моменты Мана и чувствовала себя живой.

Школьная форма или костюм айдола – голое тело – боевое облачение колдуньи – один за другим привычно мелькали кадры с превращениями героини.

Боевые одежды ведьмочки довольно точно напоминали школьную форму, вот только короткая юбка была настолько откровенной, что ее и юбкой не назовешь (интересно, а как тогда?), да и блузка тоже заканчивалась, не доходя до пупка. Пышная грудь, узкая талия, худые ноги. Каждый раз при движении было видно ее нижнее белье. Когда враги атаковали ее, ткань, которой и так было маловато, рвалась, обнажая все больше тела.

С детства она видела в аниме сотни подобных сцен. Обещание, превратившееся в пустую формальность. В младшей и средней школе она всякий раз нервничала на таких моментах – нормально ли вообще смотреть, как героиня становится голой в процессе превращения, как из-под ее развевающейся юбки виднеется белье? Впрочем, это же по телевизору показывают, значит, ничего такого. Мана уже давным-давно привыкла и даже не думала об этом.

Теперь героини аниме ее, наоборот, успокаивают.

У них есть тела.

И сколько бы Мана ни пялилась на них, сколько бы ни эксплуатировала и ни унижала их, они остаются неизменными. Тела с искусственными эмоциями. Тела и души, которые невозможно ранить.

– Прости, мы с Кэйко в пятницу вечером идем на концерт. Давай поужинаем на следующей неделе? В том ресторане с тако, например, как тебе? А можно и вечер вьетнамской еды устроить, давно ее не ела. Хочу что-нибудь вроде фо.

Кагава, сидевшая напротив Унами, и Кобаяси разговаривали об этом в начале недели.

– Эй, погоди, на какой еще концерт? – Кобаяси придвинулся ближе к собеседнице с таким напором, будто ему было что высказать по этому поводу.

– Группы ХХ. Они сейчас очень популярны.

– Ого, так они же айдолы?

Кобаяси, который время от времени подходил поболтать с Кагавой, частенько вставлял это «ого» в начало фраз – типичная привычка любого фаната, Мана тоже за собой замечала – поэтому-то она всегда с пониманием прислушивалась к разговорам этих двоих.

– Ну да. Кэйко, похоже, увлеклась не на шутку, – произнесла Кагава, провожая взглядом проследовавшего сбоку от них мужчину. Ну и жуткую гримасу она при этом скорчила!

– Ого, а я и не