Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

— Какие уж тут игры!

— И Вене ничего не скажешь.

— Почему? Он должен знать. Он поймет.

— Нет, пожалуйста, — умоляла я. — Ты все испортишь.

Саша согласился. И быстро забыл про Веню. Он даже забыл ответить мне на признание. В ту же ночь мы опробовали наши чувства в Сашиной спальне, а Венечке я сказала, что осталась караулить дом.

— Я и не думал, что будет так хорошо! — Сашка бухается головой в подушку.

— У тебя никогда не было женщин?

— Откуда? Меня всегда любили только деньги. — Он переворачивается на спину. — Но такого экстаза я не испытывал, даже когда пересчитывал первый Венькин гонорар, — он вдруг приподнялся на локтях. — Скажем ему?

— Нет, не смей! Ты же обещал!

Что с ним говорить? Я отвернулась.

— Ну ладно. Не хочешь — не будем… Тогда давай еще.

Я наблюдала за Сашкиным счастливым и одновременно напряженным лицом. Только напряжение это было особого свойства.

— Ты что, считаешь? — удивилась я. Он смутился и перестал.

— Так, из любопытства. Интересно стало, после скольких…

Он не договорил, потому что меня уже трясло от хохота.

— Сашка! Ты неисправим! Разве можно все переводить в цифры?

Они были такие разные. Но оба очень внимательные, хотя каждый по-своему. Сашке было проще — рядом не было ни соперника. Вернее, соперник, о существовании которого он не догадывался, жил в другом доме и ревниво наблюдал из окна.

— Он уже не пьет. Почему ты не оставишь его в покое? — ворчал на меня Венечка, если я слишком рано уходила от него.

— Потому и не пьет, что я каждый вечер напоминаю ему, что он завязал.

Саша и вправду не притрагивался к спиртному. Его голову дурманили мечты о будущем. Деньги снова пошли на прибыль, и возобновилось строительство. По моему совету аскетичные контуры кирпичной коробки были оживлены небольшими дополнениями: появилось широкое крыльцо, наличники на окнах и застекленная галерея в районе кухни.

— Марго, здесь ты тоже сможешь писать. Я сделаю тебе просторный кабинет, на каком этаже пожелаешь. Но главное, нам не будет мешать Венька.

До боли знакомая песня. Я сразу представила, как пробираюсь по узким тропкам между тремя домами — от одного к другому, боясь опоздать к назначенному часу и быть разоблаченной моими дорогими мужчинами.

— А еще, — говорю Сашка, — я возьму тебя на охоту.

Но я отрицательно мотала головой.

— Тогда я тоже не поеду. Оружия в руки не возьму больше, как и карты. Я уже выиграл свой покер.

Это было заметно. С какой радостью и нетерпением встречал он меня на крыльце! Оно находилось вне поля зрения Вениного коттеджа. А окна в своей спальне Саша всегда задергивал плотными шторами. Дом был почти готов, и можно было уже окончательно въезжать. Но до последнего дня Александр продолжал его совершенствовать.

— А потом мы выроем посередине гигантский котлован и заполним водой. Получится настоящее озеро, на берегу которого будут стоять наши коттеджи. Обсадим деревьями. Лесные зоны будут чередоваться с пляжами. Купим яхту, чтобы курсировать на ней от Венькиного берега до нашего. Что с тобой? Ты так переменилась сейчас в лице. Тебе не нравится моя идея?

— Нравится.

Я хотела рассказать Саше обо всем. Немедленно. Не дожидаясь яхты, на которой он подплывет, чтобы застать нас с Веней в объятиях друг друга. Неужели эта неопределенность не разрешится никогда? Неужели я буду вынуждена всю оставшуюся жизнь прятаться от близких мне людей, лгать, изворачиваться, и все для того, чтобы не задеть их мужское самолюбие?

— О чем ты думаешь?

— О том, что умру.

— Когда? — Сашин голос задрожал.

— Когда-нибудь.

Через неделю мне стало по-настоящему страшно. Саша устроил новоселье для избранных. На широкую ногу он отметил его в банке среди сослуживцев, но в дом почему-то не позвал никого, кроме самых близких: меня, Вени и Пети. Паша в то время был в отъезде, Ася же не появлялась в наших краях больше года. Если бы мы собрались втроем — еще куда ни шло. Ребята наверняка бы сдерживались, дабы не сболтнуть лишнего. Но присутствие постороннего для наших тайн человека, к тому же друга, которому обычно доверяются все секреты, делало ситуацию непредсказуемой. Мало ли о чем мог поведать каждый, отведя Петра в сторонку.

С его приходом мне стало не по себе. А Петя был крайне оживлен, но совсем по другому поводу. В его жизни тоже происходили перемены — на днях он получил во владение ресторан в большом городе и сейчас, кроме как о еде, ни о чем говорить не хотел. Привез всякой снеди из своих закромов и, стоя у плиты вместе с нами, руководил приготовлением праздничного ужина.

— К фазану нужен другой соус, этот слишком острый… А осетра под крышкой не жарят… Кто же так шинкует овощи? Отойди, я сам приготовлю!

— Надо же, а мы всю жизнь так делали, — на секунду удивляется Саша.

— Так бывает. Вы привыкли еще во времена деревянного дома, с тех пор и не переучивались.

Точно, — согласилась я. Мы уже слюной исходили от его рассказов и ловких манипуляций с продуктами.

Наконец все было готово, и мы вчетвером расселись за большим квадратным столом — любимая Сашина геометрическая фигура: я напротив Пети, ребята по обе стороны от меня и друг напротив друга. Первое время, когда все были поглощены едой, я забыла о своем первоначальном страхе. Но вот Петя промокнул салфеткой губы, выпрямился, оторвав взгляд от тарелки, и взглянул на наш импровизированный треугольник.

— Все же согласись, ресторан — рестораном, а дома обстановка лучше, — Саша подлил мне еще вина.

— Достаточно, — я совсем не хотела напиваться. Нужно было держать ситуацию под контролем.

— Обед в доме — это одно из звеньев в цепочке других приятных событий, — развил тему Веня. — Это как бы логичное завершение одного и прелюдия для другого.

— Чего другого? — Петя перевел недоуменный взгляд с Саши на Веню.

— Кому что ближе, — Веня покосился в мою сторону.

Я похолодела. И глянула на Сашу. Он смотрел куда-то в сторону, словно за столом и не было никого. А Петр почему-то в упор уставился на меня.

— А ты что по этому поводу думаешь? Как-никак ты писатель, имеешь по любому поводу свое мнение.

— Я?.. Ни о чем не думаю. Я предлагаю включить музыку, а то вы после еды слишком серьезные стали.

— Ну это по моей части, — отозвался Веня и тут же встал и направился к магнитофону в противоположном углу комнаты.

Заиграла тягучая медленная мелодия, которая только сгустила тревожную обстановку. За столом