Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

остальные оригинальностью не отличались и выкладывали наличные. Охота началась. По мере продвижения по кругу ставки игроков увеличивались, и пропорционально им росла ценность шкуры. Она лежала тут же, на кресле, и все игроки время от времени бросали на нее алчущие взоры.

Веня ставил сдержанно. Только когда на руках появилась сильная комбинация, он оживился и торжественно оглядел присутствующих. Напротив нас сидел вертлявый сухонький господин, который на шкуру зверя ни разу не оглянулся, а косился попеременно то на Сашу, то на меня.

— Это вы и есть Маргарита Уютова? — наконец изрек он.

— Она, она! — быстро ответил Веня и поднял ставку.

— Пас… пас… пас… — доносилось с разных концов стола.

— А как вы считаете, писательское вдохновение сродни азарту игрока? — сладко пропел наш визави, выуживая из кармана деньги.

— Сродни, сродни! — и Веня опять увеличил сумму.

— Пас…

После всех спасовавших в игре осталось лишь трое — Саша, Веня и любознательный господин с уже трясущимися от нетерпения руками. Саша выложил на стол вальтовое каре, Веня — червовый стрит рояль, а последний игрок… покер.

Все проигравшие сгрудились вокруг него и с неподдельным благоговением таращились на выпавшую комбинацию, как на немыслимое чудо. Про медведя, который сразу превратился в непримечательный мохнатый коврик, никто не вспоминал. Веня тоже потянулся из-за стола посмотреть.

— Чего тут смотреть? — не понимала я.

— Ты что! Это чрезвычайно редкая вещь. Я лично никогда не видел, чтобы покер выпадал. А Саня говорит, вероятность меньше одной тысячной процента.

— Подумаешь! — я вытащила из другой колоды четыре дамы и джокера. — На, смотри на свой покер.

— Ах ты, выдумщица моя! — засмеялся Веня. — Может, и шкуру медведя мне достанешь?

— Я тебе ее завтра в магазине куплю. Пойдем.

Мы больше не участвовали в Сашиных карточных затеях. Но он, как ни странно, пристрастился к игре. И с тех пор швырял на ветер тысячи, чтобы просидеть весь вечер за одним столом с Госпожой Удачей или Господином Случаем. Не брезговал и городскими сборищами в казино, но чаще организовывал партии у нас дома, приглашая с каждым разом все больше и больше людей. Мы не узнавали нашего прижимистого и расчетливого друга. Хотя должны были бы радоваться, что наконец выпали из поля его зрения. Но радость уступала место беспокойству за Сашину репутацию и наличность, все еще являющуюся нашей общей.

— Не бойтесь, все под контролем, — говорил нам Саша, как говорят в таких случаях заядлые игроки. — У меня в голове все возможные комбинации просчитываются мгновенно.

— А деньги?

— Что деньги? Они тоже под контролем.

Тем не менее Александр почти всегда оставался в проигрыше.

— Если уж тебе даны способности к чему-то, не стоит испытывать судьбу в игре. Ты умеешь делать деньги через математические операции, куда тебе еще ставить их на кон перед слепой неграмотной удачей?

— Ты прав, — для вида соглашался Саша и снова играл.

— Может, ему не хватает общения? — предположила я.

— Ума ему не хватает! Наприглашал в дом черт знает кого.

Веня сердился не зря. За суконным столом собирались люди, не слишком приятные в общении, порой даже отталкивающие. Я видела краем глаза, как они приходили, вожделенно потирая руки, и покидали наш гостеприимный дом с оттопыренными карманами, полными купюр самого высокого достоинства. Но не обыскивать же их, в конце концов? Веня обращался за помощью к охранникам на дороге. Но те сказали, что не властны над забавами богатеев, так же как над деньгами. И сбавлять коэффициент за проигрыши не собираются, поскольку зиждился он на зарегистрированной собственности, то есть на вещах.

Однако из-за новой страсти к игре Александр совсем охладел к нашей собственности. Забросил дом, охоту, ежедневный обзор прессы, деловые переговоры и встречи. Из ярого эконома превратился в транжиру, у которого одна неприятность тут же порождала другую. Из-за катастрофического невезения в карты Саша начал пить. После безумных сборищ за суконным столом он опрокидывал по несколько бутылок за ночь. Я была вынуждена оставаться в доме и следить, чтобы он чего-нибудь не натворил в пьяном угаре. Веня иногда поддерживал меня своим присутствием, что еще больше раздражало Сашу.

— У тебя свои апартаменты имеются. Туда и топай!

Бар на первом и втором этажах пополнялся ежедневно, а в кабинете у Александра образовался склад винно-водочной продукции. Ночами он просиживал за письменным столом, раскладывая карты и вычисляя заветные комбинации. Целые алгебраические симфонии сочинял, за которыми не слышал даже телефонные звонки. А звонили часто — он все еще был директором, и в банке ему пока многое сходило с рук.

Иногда его словно прорывало. Он вспоминал о заброшенном строительстве и, напившись, шел в подвал, где начинал что-то колотить, стругать или пилить. Но результатов его трудов никто не видел. Он лишь отчаянно резал пальцы, которые я ему потом бинтовала. Но самое обидное, что Саша пытался выместить свои многочисленные неудачи на мне и Вене. Он стал совершенно невыносим. И уйти было нельзя — я боялась оставлять на него дом.

— Мы хотим тебе помочь, — сказала я ему, улучив редкий момент, когда он не играл и был трезв.

— Выиграть? — с вызовом бросил Саша. Он сидел, обхватив голову руками.

— Нет. Вернуться к прежней жизни.

— Это уже невозможно. Жизнь не стоит на месте, а в прошлое возвращаются только в твоих дурацких рассказах.

— Зачем ты так сурово?

— Голова болит, — он согнулся ниже, но потом заставил себя выпрямиться. — Ну и как вы собираетесь помогать?

— Хотели предложить тебе… уехать на время. Куда-нибудь на курорт.

— А-а, сплавить решили! — Саша злобно взглянул на меня. — Я давно заметил, что мешаю вам. Шепчетесь за моей спиной. Секреты у вас какие-то.

— Не секреты.

— Нет?! А что?

Я молчала.

— Мне не положено знать? — Саша скривил губы. — Недостоин уже?

— Да нет же. Просто это касается именно тебя.

— Ясно. Докладываешь ему все, а потом вместе обмозговываете, как от меня лучше избавиться.

— Что ты такое говоришь?! Веня здесь вообще ни при чем. Он не в курсе. А я… Как тебе сказать… Ты же в таком состоянии и слушать не станешь.

— Что сказать?! — заорал Саша и силой притянул меня на соседний стул. — Говори!

Я повиновалась, села и сказала ему без лишних предисловий, глядя в упор:

— Я люблю тебя.

Саша оторопел. И долго не мог прийти в себя. Думаю, если бы он был пьян, то тут же протрезвел бы.

— Когда ты… то есть давно ты… И столько времени молчала?!

— Невозможно было открыть все. Нас же трое. Веня… Ему будет обидно.

— Давай уедем.

Опять — двадцать пять.

— Нет, лучше