Черный воздух. Лучшие рассказы - Робинсон Ким Стэнли

– Нет-нет, – возразил Иван, – классы тут ни при чем. Для меня главное – индивидуумы. Я утверждаю следующее: историю движут вперед личные действия каждого, слагающиеся в большие, зримые деяния так называемых «лидеров». И ты наверняка понимаешь, о чем тут речь: сам наверняка не раз слышал, как все вокруг говорят, будто дела идут куда лучше, потому что Джон Леннон обладал величайшим моральным авторитетом, и объехал весь свет, и получил Нобелевскую премию мира, и стал кем-то вроде светского Папы, совестью человечества и все такое.

– Ну, так он и был совестью человечества!

– Разумеется, разумеется, песни он писал выдающиеся. И множество антагонистов за стол переговоров сумел усадить. Однако без Маргарет Арвис погиб бы, не дожив до сорока одного. А без мужа Маргарет Арвис, и без ее учителя карате, и без пары нью-йоркских таксистов, и так далее, и так далее, ее не оказалось бы рядом в момент покушения… Выходит, историю вершим мы, все до единого, понимаешь? А те, кто говорит, будто все это – благодаря Леннону, или Картеру, или там Горбачеву, приписывают единицам общие наши заслуги.

Джон покачал головой, обдав все вокруг веером брызг.

– Да, разумеется, все далеко не так просто! Но факт остается фактом: именно Леннон, Картер и Горбачев круто переменили ход истории человечества к лучшему, причем без посторонней помощи. Кто, как не Картер, положил начало судьбоносным переменам в области прав человека? Палестина, новая Латинская Америка, государственность американских индейцев – без него всего этого просто не существовало бы!

– И не только, – добавила Мелина, бросив озорной взгляд в сторону Пьера-Поля. – Если я верно поняла фильм о Маргарет Арвис, не отправившись посмотреть, как Картер благодарит сотрудников своего нью-йоркского избирательного штаба за победу на выборах 1980-го, она не оказалась бы поблизости от «Дакоты», а значит, и Леннона бы от гибели спасти не смогла.

Джон поднялся над водой, будто кит, всплывающий из глубины.

– Так, значит, за это Картеру тоже нужно спасибо сказать! Ну, а насчет Горбачева – о его делах ты сам лучше меня знаешь! Благодаря ему вы, русские, сменили курс, развернулись на сто восемьдесят градусов, и никто на свете не может утверждать, будто то же самое произошло бы и без него!

– Что ж, соглашусь: роль он сыграл значительную.

– Это уж точно! И Картер фигурой был настолько же ключевой. Их годы – переломный этап: в то время мир начал выбираться из тени Второй мировой, и все их стараниями! Немногие из нас способны на такие дела. Большинству просто силы духа не хватит.

Иван покачал головой.

– Картер ничего не смог бы добиться, если б полковник Джексон не уберег спасательную операцию в Тегеране от провала, приняв решение продолжать ее.

– И потому Джексон – тоже герой!

– Однако и Джексону не стать бы героем, если бы тот офицер на родине, в Пентагоне, в последний момент не решил отправить на задание шестнадцать вертолетов вместо восьми.

– А еще, – не преминула напомнить Мелина, – если бы Эннет Беллоуз не провела большую часть года в мечтах о том, как будет действовать во время попытки спасения, до такой степени, что вслепую смогла отыскать всех заложников до единого, половину заложников оставили бы в посольстве, и Картер на выборах имел бы совсем другой вид.

– А чтобы найти Беллоуз, потребовался сержант Пэйтон, – добавил Иван.

– Ну, хватит, хватит, хватит! – заорал Джон, прерывая нападки со всех сторон (к подобному приему он прибегал всякий раз, как дела пойдут туго), и сменил тактику. – Вот я лично не уверен, что переизбрание Картера так уж зависело от спасения этих заложников. Его соперником был какой-то трепач – даже фамилии не припомню… так, недоумок болтливый.

– И что с того? – возразила Мелина. – С каких пор это обстоятельство чему-то мешает?

Джон, с рыком, звучно плюхнувшись в воду, устремился к ней, однако Мелина, оказавшаяся куда проворнее, легко ускользнула на глубину. Гоняясь за ней по кругу, Джон стал очень похож на кита, затеявшего игру в догонялки с дельфином. В конце концов вынужденный сдаться, он принялся брызгать в нее водой издали, и спор, как нередко случалось и прежде, быстро обернулся всеобщей схваткой, обменом фонтанами брызг.

– Ох, ладно, – заговорил Джон, прекращая атаку и подплывая к неглубокому краю чаши. – Люблю я смотреть, как Мелина баттерфляем плавает. При низкой гравитации выглядит просто божественно. Мускулистые руки, изгибается плавно, будто дельфин…

– Тебе просто нравится, как ее зад над водой поднимается, когда она баттерфляем идет, – фыркнув, заметил Пьер-Поль.

– Еще чего! Женщины просто обтекаемее мужчин с точки зрения гидродинамики.

– Но нравятся-то они тебе не за это?

– Божественно, божественно. Богини и боги…

– Ты тоже на кое-кого из богов немного похож, – сказала Мелина. – На Бахуса, например.

Но Джон, отмахнувшись от нее, ткнул пальцем в экран.

– Должен заметить, все эти ваше хитроумные европейские рассуждения пошли на дно. Немного техасской логики, и дело в шляпе.

– Да, тут только техасская логика может помочь, – усмехнулся Пьер-Поль.

– Точно. Вот и ты мою правоту признаешь. В итоге за дело браться приходится им – лидерам, великим, уникумам, а что к власти их привели мы, люди обычные – это уж дело десятое.

– Продолженная далее, – возразил Иван, – твоя мысль сводится к тому самому, о чем я говорю. Спору нет, лидеры в истории важны, но лидерами их делаем мы. Каждый из них – феномен коллективный. Каждый – квинтэссенция нашей воли.

– Ну нет, минутку, минутку! Опять ты перегибаешь! Послушать тебя – герои, великие идут по дайму[48] за дюжину, но будь это правдой, если бы Картер проиграл выборы 1980-го, а тот тип пристрелил Леннона, то, по большому счету, ничего не изменилось! Однако посмотри на историю! Вспомни, что происходит, когда мы теряем великих лидеров! Вот Линкольна застрелили, и как? Нашелся ему на замену другой лидер сравнимого масштаба? Ага, как же! То же самое с Ганди, и с Кеннеди, и с Кингом, и с Садатом, и с Улофом Пальме. Гибель каждого оказалась для их стран серьезной потерей, а почему? Потому, что они были особенными, незаурядными!

– Да, все они были личностями незаурядными, – согласился Иван, – и гибель их, очевидно, ни к чему хорошему привести не могла. И, несомненно, в перспективе ближайшего будущего повлекла за собой перемены к худшему. Однако незаменимым никого из них не назвать: ведь они были всего лишь людьми, точно такими же, как ты и я. Вовсе не гениями и не святыми… за исключением разве что Линкольна или Ганди. Таковыми мы начинаем считать их только потом, оттого что нам требуются герои. А между тем герои – мы сами. Это мы, мы общими силами к вершинам власти их привели. Вдобавок среди нас есть немало умелых, умных людей, способных заменить собою погибших, и потому мы постепенно, со временем, наверстываем упущенное.

– Только время на это уходит изрядное, – мрачно заметил Джон. – Югу без Линкольна не меньше ста лет потребовалось. Не попадаются такие люди на каждом шагу. В долгосрочной перспективе это прекрасно видно.

– Кстати о времени и о перспективах, – вмешался Пьер-Поль. – Никто, случаем, еще не проголодался?

Проголодаться успели все. Материал был отсмотрен и отвергнут Иваном как никуда не годящийся. Выбравшись из бассейна, труппа отправилась в раздевалку. По пути разговор зашел о ресторанах. На станции таковых хватало: что-нибудь новенькое открывалось еженедельно.

– Недавно я в новое заведение с венгерской кухней заглядывала, – сообщила Мелина. – Кормят прекрасно, однако, поев, нам с трудом удалось отыскать хоть кого-нибудь, чтобы расплатиться по счету!

– Ты вроде начала с того, что ресторан венгерский, – усомнился Джон, за что и был брошен обратно в бассейн.

Снимая сцену спасения заложников заново, Иван расставил большую часть мини-камер и осветительного оборудования совсем по-другому, а указания актерам дал в точности те же самые. Однако стоило Джону Рэнду ступить в коридор декорации, ноги словно бы сами понесли его в сторону комнаты Эннет Беллоуз.