Вороньи сказы. Книга первая - Юлия Деулина

Я покуда мысли о том, чем его кормить, отогнала. Он же и лунного света может напиться вместо кровушки. Видимо, и пил.

Вернулся Фёргсвард уж человеком, налегке, только котомка и тюк с собой. Ровно такой, как зимою от меня уходил, даже плащ тот же на нём. Но с мечом на поясе. Помахал нам издалека, а мы ему. Подкинули в костёр поленьев, тут и он подошёл, тюк на землю бросил, нам поклонился:

– Привет, Врана, и ты, краса!

– Горицвета, – строго так сказала.

– Горицвета. Меня Фёргсвард звать, я лютый охотник и оборотень. Вот так вышло.

– А я знаю, я про тебя у Вранушки в книге читала, – глазки сощурила, как Лахейл прям, бывало, делал, по-гадючьи так.

– В книге! Вот это да! Ну тогда ещё придётся тебе, Врана, про меня написать. Принёс я шкуру.

И развернул тюк, а внутри чернее сажи шерсть, с полосою как лунька, с хвостом пушистым, шкура безголовая. Жутковато на неё глядеть, как думаешь, что человеком её хозяин был когда-то и что людей губил.

– Держи, обещал же.

– Спасибо, Фёргсвард. Да куда я её… – я прямо растерялась.

– На плащ приспособишь, колдовскую вещь недурную с такого сделать можно… Пустите к костру?

– Да конечно! – я встрепенулась. – Тут столько случилось, а у тебя же ещё столько же! Хорошо, что ты волка заборол, а не наоборот!

– Да тут с какой стороны не забороли бы, а всё волка, – усмехнулся весело.

– А что отец Сваны? – спрашиваю.

Фёргсвард помрачнел.

– Тут на целый сказ история, щас, мыслью соберусь… А где нав ваш?

– Вон он, – на ворона киваю. – Это Октавий.

Тот кракнул.

– О-о-о, вальравн! Да с виду не земляк.

– Нет, он рийн… тут тоже, знаешь, такая история! – уселись мы все за костром. – Всю ночь, весь день сказывать.

– А ничего, провожу вас, куда б не шли. Что делать теперь, я ещё не выдумал. Как со Степи вернулся – тебя стал искать, и вот только что и нагнал.

– Мы тоже в Степи побывали, да такого с нами там случилось!.. Вот я с Горицветой по дороге в Степь и познакомилась.

– А ты, Горицвета, тоже невеста Тёмнова, верно?

– Да, мы две невестушки-подруженьки.

– Это хорошо! Ну, что подруженьки, что невестушки – не очень-то, – улыбается. – А вальравн с вами откуда? Я их в наших-то краях нечасто видал. Обычно они людей не трогают, так за ними и не охотятся. Октавий, а чего ты не у костра? Я не кинусь. Я хоть лютый, но по себе знаю, что не вся нечисть зла людям желает.

Тот только глянул и клювом по ветке ударил, даже не сказал ничего.

– Он сторожит. Охранитель наш. Тут вышло такое… Слыхал про Князя Ворон? – Фёргсвард кивнул, а я продолжила: – Оказался он батюшкой моим.

Горицвета головой качает, мол, давай, каждому рассказывай.

– Да шуткуешь!.. Не шуткуешь? Вот дела… И что же теперь?

– Ничего такого, стража вот приставил, но трожить меня не будет, в дела свои тянуть. Вроде могу дальше делать, что хотела.

– А что делаете?

– Идём невестушку одну из Тёмнового царства вызволять, – говорю. – Нам бабка марька поможет.

– Врана! Ну как тебе верить! – засмеялся даже, а на нас глядит – и перестал. – Вот же ж! Богато у вас на вести, от которых глаза по солнышку полновесному делаются, ничего не скажешь. Давайте и я с вами. Не пускать же вас одних к Тёмну.

– Тебе не страшно? – Горицвета спрашивает.

– А чего мне. Я – лютый-оборотень, ни кола, ни двора, домой не воротиться, любимую сгубили, месть свершил. Я же прям готов для таких-то дел…

Переглянулись мы с Горицветой – ну а что, целый волк-то не лишний, когда в темна-навь скакать собираешься.

– Идём, если уж хочешь… А про себя сегодня расскажи, – прошу. – А то как спать, не узнавши? А мы тебе завтра рассказывать начнём, у нас надолго.

– Пожалуй, у меня поменьше будет, – кивает.

(Дальше словами Фёргсварда).

Как расстались мы с тобою зимой, я сразу дальше в путь, мне-то морозы и вовсе не страшны. До Степи дошёл безынтересно, всё больше обернувшись волком, с одёжою в зубах. После того, как ты там поколдовала над кровью моей, здорово Хальвард со следу сбился, так что ушёл я невредимый. Снег ещё таять не начал, а я добрался. По пути на лунном свете лишь, людей я вообще не трогаю, хоть кровь и пью – у колдунов беру. Нечисти наловлю, волком-то оно тоже сподручно, а местами и легче, потом колдуну её потроха, да клыки, да шерсть несу. Колдун на кровь меняет. Ему-то люди часто кровью платят, когда монеты нет. Ну вот. А тут я по-хольски не очень, даже не спросишь, где колдун у вас, а ещё налегке, в Степи морозной. Выйдешь такой красивый к людям, они сразу поймут, что нечисть ты какая-то. На лунном свете жить можно, только не будешь никогда такой же сильный, как тот, кто кровь в три горла хлещет. А хлестать будешь —человеком быть перестаёшь.

Стал я по степи глядеть, нюхать, слушать, где нойоны становятся, искать, как ты мне сказала, с птицами на стяге. Хорошо, что неутомимый я, спать не надо часто. Лучше бы, чтобы я неутомимый был, а волком не был, ну тут уж волку дарёному в зубы не смотрят (можно ж волка подарить, да? Ну, если ты Тёмн, к примеру). Долго пробегал, много стягов с птицею видал. Хорошо, что в зиму и весною, пока Степь не высохла, холы в становищах сидят, по два раза на одного и того же нойона не натыкался. Весна под конец калльпутлемна шла, это ваш месяц котий, как нашёл я нужное становище. Осторожен я был, следил, с подветренной стороны вечно, чтобы анаит меня не почуял. От того и сам не почуял, как сзади ко мне Хальвард подкрался. Я думал, он отстал, потерялся, но нет, за местью, небось, и в темна-навь пошёл бы.

Ночь то была, но луну нечисть целиком к тому дню выпила, даже глоточка света нет. Ох, и сцепились мы с ним. Я ему талдычу, мол, гляди, вон в том вот лагере убивец, волк чёрный, а он как оглох. И сборол бы меня Хальвард, если бы не ухнуло нам обоим на головы заклятие колдунское.

Учуял нас анаит, услышал даже, скорее. С нойоновским колдуном явился, улыбка от уха до уха, довольный. Колдун-хол с ним, волосы распущены, косточки птичьи в них и черепки вплетены. Я его чуял, но и не думал, что