Вороньи сказы. Книга первая - Юлия Деулина

– и пошла с избы. На пороге постояла немного, корни могучие избяные погладила, а после в поле ушла.

Встала средь васильков да говорит:

– Нельзя здесь быть.

И пропала. Иринея, и цветы, и мухи со стрекозами, что в воздухе трещали, и земли шматок здоровый, и воробушек, что мимо чиркнул не ко времени.

Я обдумать толком не успела, что пред глазами моими случилось, а меня Октавий тянет, тормошит:

– Госпожа, болото бурлит.

Выплыла я из морока прошлого, гля – и правда, пузырями чёрными назревает, как жаба щёки дует. Отдёрнул меня Октавий, как раз когда рука чёрная костяная с рудяными когтями по кочке зашарила. И везде руки такие поднялись, за подол меня хватают, Октавия за ноги. Кикиморы взвыли, стали на нас кидаться супротив Тёмнового указа, так Октавий быстро их посёк, меня на руки схватил – и припустил с болота. За спиною нашей хлюпает да булькает, рычит, захлёбываясь. Изба мёртвая скрипит, разваливается, с чмоком брёвнышки в топь уходят.

Только на сухое выпрыгнули – замерло болото, руки шарить перестали, ко мне повернулись и пальцами манят.

– Можно здесь к Котяне, – сразу я и говорю.

Очутились с Октавием в избе, мокрые, в тине все, ноги расцарапаны.

– Кошкины слёзки, чой-то с вами? Какие у тебя там делишки семейные были? У Князя Омутов гостила?

Котяна за столом из кости что-то режет, только мельком на нас глянула.

– Здравствуй, Котяна, – я кланяюсь. – Принимай гостей дорогих!

– Ой, чего ты ладишь, съем я тебя, ну да. А им вот закушу, люблю тухлую воронятинку.

Мы стоим, не шевельнёмся, вроде шутит, а боязно. А Котяна дальше как ни бывало:

– Баньку я ещё не сладила, так что идите вон в речке отмойтесь. Расскажешь потом, чего да как, а с утречка и учить тебя начну. Вещи твои на лавке в углу.

Я вздохнула да кивнула. Так и начала у Котяны жить.

Другов сердешных, конечно, я в отраженье поглядела, идут они ещё к Невестиной горе, и вроде как путь ровно стелется. Устроилась тут у Котяны, своя горница у меня, княжья прям, платья рийнские, но главное – бумаги и чернил вдоволь, хоть всё ими испиши, целый мир. Но с этой-то книгой, думаю, завершать мне пора. Бумаги много, а перешивать её уж умаялась, толстенькая книженька стала. И это всего-то годок жизни моей! Что ж дальше станется…

Надобно мне ещё написать, как я у Котяны про всё повыспрашивала, про лазейку, в которой быть нельзя, про заговор, про то, можно ли бога убить, но строки эти в другую книгу положу. Там же писать стану, как у Котяны учусь. И, непременно, про нечисть да колдовские тайны, которые встречу ещё, да сказы мной неслыханные. Этого-то, чую, много в жизни моей будет.

Тут я страницы некоторые зачарую, так, чтобы случайный глаз тайн страшных не разузнал, а остальное читайте да на ус мотайте.