Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

– Я покажу как, – обрадовался Манек.

Начался новый круг, и Манек повёл Лирра вниз по ступенькам в подвал. Там было ещё сырее, чем обычно, – сквозь каменный фундамент сочились грунтовые воды. Откинув крышку с рыбного колодца, они увидели, что уровень воды поднялся. Но до неё по-прежнему оставалось футов двенадцать-четырнадцать.

– Вот, очень хорошо, – одобрил Манек. – Смотри, если мы зацепим верёвку за этот крюк, то ведро будет устойчиво держаться, и ты сможешь в него влезть. Потом я буду постепенно отпускать ворот, и ведро медленно сползёт вниз по стенке колодца. Я остановлю его ещё до воды, не волнуйся. Потом я закрою крышку, и Нор может искать тебя хоть вечность, но всё равно не найдёт!

Лирр заглянул в холодное жерло колодца.

– А вдруг там пауки?

– Пауки ненавидят воду, – уверенно заявил Манек. – Тут уж будь спокоен.

– А почему ты сам туда не спрячешься? – спросил Лирр.

– Тебе силёнок не хватит меня спустить, вот почему, – терпеливо пояснил Манек.

– Не прячься далеко, – сказал Лирр. – И не спускай меня слишком низко. И не закрывай крышку до конца, я не люблю, когда темно.

– Вечно ты ноешь, – хмыкнул Манек, подавая ему руку. – Вот поэтому мы тебя и не любим.

– Ну вообще-то все всегда ко мне плохо относятся, – пробормотал Лирр.

– Теперь присядь. Держись за верёвки обеими руками. Если ведро заденет стенку, просто немного оттолкнись. Я буду опускать медленно.

– А ты куда спрячешься? – спросил Лирр. – Здесь же негде.

– Я залезу под лестницу. Там темно, и Нор меня не найдёт. Она боится пауков.

– Ты же сказал, что их тут нет!

– Она-то думает, что есть, – усмехнулся Манек. – Раз, два, три! Отличная была идея, Лирр. Ты такой смелый.

Он перехватил верёвку и закряхтел от усилий. Лирр оказался тяжелее, чем он рассчитывал, и верёвка разматывалась слишком быстро. Наконец она застряла в щели между воротом и подпорками, и ведро резко остановилось, гулко ударившись о стенку.

– Это было слишком быстро, – донёсся из темноты призрачный голос Лирра.

– Ой, не будь нюней, – огрызнулся Манек. – А теперь тише, я чуть прикрою крышку, чтобы Нор не догадалась. Не шуми.

– Кажется, тут внизу есть рыба…

– Конечно есть, это же рыбный колодец.

– Ну, я ужасно близко к воде. Они не выпрыгивают?

– Конечно выпрыгивают! И зубы у них острые-преострые, и больше всего они любят есть толстых мальчишек, – фыркнул Манек. – Да нет, конечно! Разве я стал бы подвергать тебя опасности, водись там злые рыбы? Ты мне вообще не доверяешь, да?

Он тяжело вздохнул, как человек, разочарованный сверх всякой меры. Когда крышка закрылась не наполовину, как он рассчитывал, а до конца, Манек ничуть не удивился тишине. Лирр явно был слишком уязвлён, чтобы протестовать.

Некоторое время Манек просидел под лестницей. Нор всё не приходила, и он решил, что укрыться за алтарными занавесками в старой, затхлой часовне будет ещё надёжнее.

– Скоро вернусь, Лирр, – пообещал он шёпотом.

Лирр не ответил, и Манек решил, что тот всё ещё дуется.

Наступила редкая очередь Саримы готовить, и она стряпала рагу из подвядших прошлогодних овощей, оставшихся в кладовой. Над её головой, в музыкальном зале, сёстры разучивали танцы.

– Топают как стадо слонов, – посетовала Сарима, когда Тётушка Гостья забрела на кухню в поисках перекуса.

– Не ожидала застать тебя здесь, – сказала Эльфаба. – Знаешь, я собираюсь пожаловаться тебе на твоих детей.

– Милые маленькие безобразники, что тут поделать? – равнодушно отозвалась Сарима, помешивая рагу. – Они опять подсунули тебе пауков в постель?

– Пауки меня не смущают. Их хотя бы вороны едят. Нет, Сарима, дети роются в моих вещах, безжалостно дразнят Чистри и совершенно не слушают, когда я с ними говорю. Ты ничего не можешь с этим сделать?

– А что тут поделаешь? – пожала плечами Сарима. – Вот, попробуй брюкву, она совсем испортилась?

– Такое даже Ворчун есть не будет, – вынесла вердикт Эльфаба. – Порежь лучше морковь. Мне кажется, твоим детям не хватает дисциплины, Сарима. Разве им не пора в школу?

– В другой жизни, может, и стоило бы отдать их в школу, но как это сделать в наших условиях? – спокойно возразила их мать. – Я уже говорила тебе, что они – лёгкая добыча для властолюбцев из Арджики. Даже когда летом я отпускаю побегать по склонам возле Киамо Ко – и то волнуюсь. А вдруг их поймают, свяжут, прирежут, как свиней, а домой принесут только для погребения? Такова цена вдовства, Тётушка, – приходится справляться как можем.

– Я была хорошим ребёнком, – твёрдо сказала Эльфаба. – Я заботилась о младшей сестре – она была калекой с рождения. Я слушалась отца – и мать тоже, пока она не умерла. Я пешком путешествовала с миссионерами и славила Безымянного Бога, хотя в на самом деле никогда в него не верила. Зато верила в необходимость послушания – и не думаю, чтобы мне это навредило.

– А что тогда тебе навредило? – с лукавым интересом спросила Сарима.

– Ты всё равно не станешь слушать, – скривилась Эльфаба, – так что и я говорить не буду. Но, как бы то ни было, твои дети совершенно неуправляемы. Я не одобряю твоей беспечной манеры воспитания.

– О, дети добры от природы, – проговорила Сарима, сосредоточенно счищая кожуру с моркови. – Они такие невинные, такие жизнерадостные. Для меня большое утешение видеть, как они резвятся в доме, занятые какой-нибудь игрой. Совсем скоро эти драгоценные деньки пройдут, дорогая Тётушка, и мы будем с теплотой вспоминать, как дом был полон звонкого детского смеха.

– Дьявольского хохота.

– В детях изначально заложено добро, – уверенно заявила Сарима, воодушевляясь темой. – Помнишь легенду о маленькой Озме, которую когда-то давно сверг Волшебник? Говорят, что она до сих пор где-то спрятана, заморожена в ледяной пещере – может, даже в Келлских горах, откуда мне знать. Она сохранила в себе детскую невинность, потому что у Волшебника не хватило духу убить её такой. Однажды Озма вернётся, чтобы править Страной Оз, и станет самой мудрой и доброй правительницей в истории, ведь в юности заключена великая мудрость.

– Я никогда не верила, что дети способны спасти кого-то, – сказала Эльфаба. – По-моему, дети – как раз те, кого другим надо спасать.

– Тебя просто раздражает, что у моих детей такой бойкий нрав.

– Твои дети – злобные бесенята, – с досадой сказала Эльфаба.

– Мои дети не злые, и мы с сёстрами в детстве не были злыми.

– Но и добрыми их не назовёшь, – желчно заметила Эльфаба.

– А что ты тогда скажешь о Лирре?

– Ох, Лирр… – Эльфаба скорчила гримасу, фыркнула и махнула рукой.

Сарима уже собиралась продолжить тему – этот вопрос давно её интересовал, – но тут на кухню ворвалась Третья.

– Снег на перевалах внизу, должно быть, растаял раньше обычного! – выпалила она. – Мы заметили караван, он идёт по тропе Переломай-ноги с севера! Завтра он уже будет здесь!

– О, восторг, – съязвила Сарима. – А в замке опять бардак! Вечно так происходит. И почему