Опасные видения - Коллектив авторов

плече начало превращаться в человеческую ладонь.

Помолчав, существо негромко рассмеялось.

– Что тут смешного? – буркнул Чень, качнувшись в сторону бездны.

Псевдоладонь без труда удержала его от падения.

– Ты делаешь за меня мое дело, – заметило существо. – Торопишься. Неужто у тебя нет времени подождать? Дай срок, и я выберу тебя среди прочих. К чему торопить события?

– Хотя бы из отвращения к тебе, – огрызнулся Чень.

Существо вновь рассмеялось и не ответило ни слова.

– Так и будешь молчать?

Существо за спиной вновь не удостоило его ответа.

Стоило Ченю соскользнуть с перил на веранду, псевдоладонь, стискивавшая плечо, разомкнулась.

– Основание Партии – твое дело? – полюбопытствовал Чень.

– Я есть начало всему. Всему существующему. И антипартийной оппозиции, и Партии, что на деле не является Партией вовсе, и тем, чью сторону держишь ты, и тем, с кем ты борешься, тем, кого вы зовете империалистами-янки, реакционным лагерем, и так далее, и так далее, и так далее. Все это создано мной. Выращено, точно трава на лугу.

– Себе же на радость?

– Что до тебя, – будто не заметив ехидства, продолжило существо, – от тебя требуется всего лишь увидеть меня – вот как сейчас, а после поверить мне.

– В чем? – с дрожью в голосе спросил Чень. – В чем поверить?

– В меня ты веришь?

– Да, – подтвердил Чень, – ведь я тебя вижу.

– Тогда возвращайся к работе в министерстве. А Тане Ли сообщи, что видел здесь измотанного трудами растолстевшего старика, не в меру пьющего любителя щипать девчонок за задницы.

– Господи Иисусе, – выдохнул Чень.

– Ну, а в то время как ты живешь далее, не в силах остановиться, я буду мучить тебя, отнимать то одно, то другое из того, что ты имеешь и чего хочешь, и, наконец, сокрушенного, на пороге гибели, посвящу тебя в тайну.

– В какую же?

– Покинут мертвецы гробы, и не спасут живых мольбы… Губя живущих, я сохраняю, спасаю умерших. Знай: на свете есть вещи много, много хуже меня. Однако ты с ними не столкнешься, поскольку прежде я лишу тебя жизни. Теперь ступай. Возвращайся в столовую, готовься к ужину, а в моих деяниях больше не сомневайся. Начаты они куда раньше, чем на свет появился некий Тун Чень, и с исчезновением оного отнюдь не закончатся.

Чень, сжав пальцы в кулак, ударил с разворота, что было сил…

… и голова его взорвалась нестерпимой болью.

Непроглядная тьма, падение…

И снова тьма.

«Ничего, я до тебя еще доберусь, – подумал Чень. – Доберусь, позабочусь, чтоб ты тоже сдох. Сдох в муках, как мы, все наши мучения испробовал на собственной шкуре. Прижму тебя к ногтю, богом клянусь, где-нибудь да прищучу, и тогда ты позавидуешь моей нынешней боли».

С этими мыслями он закрыл глаза, и почти в тот же миг его грубо, бесцеремонно встряхнули за ворот.

– Вставай на ноги, пьянь подзаборная! – прогремел голос Кимо Окубары над самым ухом. – Вставай, говорят!

– Кэб мне вызовите, – пробормотал Чень, не открывая глаз.

– Кэб уже ждет. Отправляйся сейчас же домой. Позор! Буянить затеял, и где!

С трудом поднявшись, Чень открыл глаза, опустил взгляд, проверяя, цел ли.

«Выходит, наш Вождь, глава Партии, ведущий нас за собой, не просто Вождь, а Единственный Истинный Бог. И враг, с которым мы боролись и боремся, тоже Бог. Да, верно сказано: Господь вездесущ… только я прежде не понимал, что это значит. И этот вот, референт по протоколу, тоже Бог, – подумал он, уставившись остановившимся взглядом на Окубару. – От Бога не скрыться, даже прыгнув с высоты шести этажей, как подсказывали первые побуждения».

– Мешать выпивку с наркотой – последнее дело, – прошипел Окубара, смерив его убийственным взглядом. – И для здоровья вред, и на карьере крест. Я таких случаев насмотрелся без счета. Проваливай.

Едва волоча ноги, Чень двинулся к массивным парадным дверям виллы над берегом Янцзы. Двое лакеев, одетых средневековыми рыцарями, качнув плюмажами шлемов, церемонно распахнули перед ним створки.

– Доброй ночи, сэр, – пожелал один.

– Пошел ты, – буркнул Чень и вышел в ночную тьму.

Вернувшись домой, он долгое время сидел в гостиной без сна, куря одну «Куэста-Рей Асторию» за другой. Без четверти три утра в дверь комкварта негромко постучали.

Отворив дверь, Чень оказался нос к носу с Таней Ли – все в том же знакомом дождевике, лицо посинело от холода, однако в глазах полыхает огонь жаркого любопытства.

– Нечего на меня так таращиться, – проворчал Чень и, обнаружив, что сигара погасла, полез в карман за зажигалкой. – Чужими взглядами я сыт по горло.

– Значит, вы его видели, – констатировала девушка.

Чень молча кивнул.

Гостья уселась на подлокотник дивана.

– Рассказать, что именно видели, не желаете? – выдержав паузу, спросила она.

– Бегите. Бегите отсюда как можно дальше. Как можно дальше, – ответил Чень, но тут же вспомнил, что бегство тут не поможет: об этом он тоже читал. – Ладно. Пустое.

Поднявшись на ноги, он поплелся в кухню, к кофеварке.

– Неужели дело так плохо? – удивилась Таня, вошедшая в кухню следом.

– Нам не победить, – заверил ее Чень. – То есть не нам, а вам: на меня больше не рассчитывайте. Мне лично хочется одного – продолжить службу в министерстве и забыть обо всем, что видел. Обо всей этой проклятой истории.

– Кто он? Внетерранин?

– Да, – кивнул Чень.

– К нам враждебен?

– И да и нет, – ответил Чень. – Но большей частью враждебен.

– Тогда нужно…

– Отправляйтесь домой, – оборвал гостью Чень. – Отправляйтесь домой, спать ложитесь, хотя…

Умолкнув, он пристально оглядел Таню Ли. В гостиной он сидел долго и все это время думал. Думал о множестве самых разных вещей.

– Ты замужем? – спросил он.

– Нет. Сейчас – нет. Когда-то была, но это в прошлом.

– Тогда оставайся со мной. Хотя бы до утра. До рассвета. Ночью… страх слишком, слишком силен.

– Хорошо, – согласилась Таня, расстегивая пояс дождевика, – но кое на какие вопросы все же ответь, будь так добр.

– Я одного не пойму, – признался Чень. – «Но помните, в последний час не станет Музыки для нас»… Что Драйден имел в виду под музыкой? При чем здесь музыка?

– То есть настанет конец всей небесной гармонии. Всему упорядоченному мироустройству, – пояснила Таня, вешая дождевик в платяной шкаф.

Под дождевиком на ней оказался полосатый оранжевый свитер при брючках в облипку.

– И это вроде как плохо? – уточнил Чень.

Таня Ли, сделав паузу, призадумалась.

– Не знаю. Наверное, да.

– Не многовато ли значения тут приписано музыке? – хмыкнул Чень.

– Как сказать… Вспомни о древней пифагорейской «музыке сфер».

Без стеснения присев на кровать, Таня сбросила мягкие, вроде тапочек, туфли без каблуков.

– Ты в это веришь? Или