Первый в фамилии - Николай Дронт

ношенную шубу любой степени драности. Затем сурово оглядел притихшую семью, особо остановив взгляд на глотающую слёзы Маргарет, и огласил приговор:

— Леннар мал ещё! Чуток женилку отрастил, а жизни ещё не научился. Я вместо него решил — рано пока ему жениться! Пусть идёт на службу, а я лично ему невесту ко времени найду. Честную! Не такую, которую уже огуляли!

Тётя хотела было что-то возразить, но инстинкт самосохранения у неё сработал — сочла реальным риск быть выкинутой на улицу на ночь глядя, с мужем и детьми. Дед же продолжил:

— Бастард, которого она носит, МОЕЙ, — слово особо выделилось интонацией, — семье пользы не принесёт. Подарить тридцать тысяч талеров я Ленни и сам могу, если пожелаю. А коли Брунс хотел бы со мной породниться, то сам бы, лично, про то сказал. Зашёл бы в контору, моя от его в трёх домах. Мы бы выпили по рюмочке и порешали наши дела. Картер, небось, и не слышал про моего внука. Маргарет сама интригу придумала, чтобы шубу достать. Дура-баба, что с неё взять? А ты, Джефф, за женой присматривай! Другой раз она и тебя на что-то поменять захочет. Ленни! Идём. Поговорить надо.

Дед

Встав из-за стола, пришлось идти к деду. Тот первым делом решил меня спросить:

— Маргарет вдруг тебя Картерам сватать стала. На шубу польстилась, а того подумать не захотела, что парня сначала надо спросить — захочет он чужой грех прикрыть или такое ему не по нраву? Я так мыслю, что это тебе не любо. Прав?

— Да, дедушка.

— Оно и понятно. Что дворянин ты — ладно, так и волшебник не из последних. Разве честную девку себе не найдёшь? Или в деньгах у тебя большая нужда? Мы хоть и простолюдины, но достоинство на серебро не меняем. Однако Брунс мог обидеться, что мы дочку не уважили. Денег у него много больше моего, связи хорошие, да и просто не с руки нам с ним бодаться. Вот потому при всех и запретил тебе жениться.

— Спасибо, дедушка. Но Брунс будет обижен уже на тебя?

— Нет! Я ему лицо сохранил, заявив, что он знать ничего не знал, иначе сам ко мне бы пришёл, а это всё Маргарет воду мутит. Недовольство затаит, но обиды показывать не станет. Почему он со мной говорить не стал? Знает, я за любое предложение с него втрое больше предложенного выбью. Себя тоже не забуду. За предложенную плату удастся только какого клубного прощелыгу приманить, пусть дворянина. А ты волшебник, и без герцогского сыночка хорошее место себе найдёшь.

— Я думал, Леонард меня пристроит, но вот как получилась. Придётся самому место искать.

— Утром ловких человечков послал разузнать, что с твоим наставником и как. Выяснили, за прошлую ночь десятка полтора его людей померли. А его самого со вторника никто не видел.

— Может, тогда родные что-то знают? Я хоть и седьмая вода на киселе, но спросить могу.

— Не лезь! Под себя забрать захотят. Пока неразбериха, сделаем тебя самостоятельным. Доходы от капитала у тебя имеются. Жить будешь в собственном доме. Твои вещи туда отвезут. Прислугу наймём. Чего тебе ещё надо? Денег добавить? Дам! Не тридцать тысяч, конечно. Не за что тебе столько. Но десяточку пожертвую. Ты хороший мальчик и почтительный внучок.

— Мне хватит родительских.

— Молод со мной спорить! Сказал — дам, значит, благодари и бери. Тут ещё одно — чтобы дядья тебя не кусали, из завещания тебя вычеркну. В нём каждому из внуков по десять тысяч талеров отписал. Внучкам по пять, у каждой ещё приданое есть. Как кто только народится, сразу талеры откладывал. Тебе сейчас твои и отдам.

— Спасибо, дедушка.

— Тебе как лучше? Наличными, казначейскими билетами, ценными бумагами или на счёт в банк положить?

— Вестимо, в банк.

— А почему?

— От наличных и казначейских билетов прибытка нет. От ценных бумаг доход есть, но лишь в банке процент на процент платят. За несколько лет против привилегированных акций разница ощутима будет.

— Дело говоришь! Разбираешься. Чего раньше молчал?

— Так ты, дедуль, денег и не предлагал.

— Верно, не предлагал. А может зря, глядишь, помощника себе бы воспитал. Мне такой полезней любого волшебника. Бери папку, в ней наследство расписано. От дочки, матери твоей, не тронутое приданое — все пятнадцать тысяч талеров. От отца тоже кое-что осталось. Проценты накопились. Жалование — тьфу! Однако с шести лет кое-что набралось.

— Жалование⁈

— Ну да. Ты же в Гильдии с шести лет служишь. Помощником лаборанта — чин младшего унтер-офицера.

— Да, но…

— Леонард устроил. Не любил я его, но человек он был пробивной. Не запрещено с любого возраста на службу брать. Решение, брать или нет, дано на откуп главному в конторе. Твой дядюшка держался около главного в Гильдии, потому и пристроил. Тебе не говорили — маленький, ничего не понимал, мог разболтать. Опять же, сейчас бы оно за тебя сыграло — как ни крути, а жениться не можешь из-за службы. Кто другой под себя тоже не подомнёт — ты уже под Камбизетом.

— Но он умер. Вместо него придёт другой начальник! Как с тем быть?

— Как — как! Деда за его ум, опыт и предусмотрительность благодарить. Читай, что здесь написано.

— Прошение — об отставке с целью продолжения учёбы. От моего имени! И резолюция — отставить с сегодняшнего числа! Это как такое вообще возможно⁈

— А вот так! За тебя сегодня утром написали, кошельком чину в Гильдии поклонились, он и подмахнул не глядя. Повыше Камбизета люди кадрами вашей конторы занимаются. Это на службу принять кого-то сложно, а отставить пара пустяков. Если, конечно, знакомцы есть. И имеется золотишко заплатить. Немного, только чтобы уважение показать. Завтра приказ выйдет, и будешь свободен, аки орёл в небесах. Но молчи! Без нужды пока о службе не говори. А в официальных бумагах подписывайся: «Леннар Кабинетов, отставной помощник лаборанта гильдии волшебников и алхимиков Хаора». Подпись себе придумай, но, главное, возьми этот перстенёк.

Получаю золотую печатку с гербом своего гордого рода Кабинетовых. На нём упрощённый отцовский герб — леопард, идущий с повёрнутой головой, изображаемый на металле. Не на камне! Мой род слишком юн — я первый и единственный в фамилии.

— Благодарю, дедушка! Не ожидал даже…

— Зачарован на магическую печать, — не слушая благодарностей, поясняет даритель. —