Первый в фамилии - Николай Дронт

Влюблённая ждала любимого и не смотрела ни на кого другого… пока не пошла с родителями в театр. Там её увидел гвардейский офицер, и любовь, как удар молнии, сразу сразила его. А красиво ухаживать он умел! Охапка роз брошенная в лужу, чтобы девушка прошла, не замочив туфельки! Полковой оркестр, играющий под окном лирические мелодии. Цветы, подарки, конфеты даже не упоминаем.

Нет! Девушка сопротивлялась! Недели две или чуть не месяц! Но гвардеец, дворянин, игрок, кутила и повеса забыл все проказы и умолил девушку стать его женой, хозяйкой дома с поместьем, а со временем и матерью его детей. Не конкубиной! Женой!

Родители вновь были против, но гвардеец, дворянин и просто широкая натура подогнал карету, посадил в неё возлюбленную и повёз её в собор. Только бросил родителям: 'Хотите — приезжайте!"

Свадьбу играли в лучшем ресторане, и молодая жена млела от счастья.

Затем начались будни. Жена узнала, что муж действительно был широкой натурой, денег не считал, никогда не торговался, кидал всё, что было в кармане. Его все любили, но он всем был должен. Это не страшно — доходы с поместья, его жалование и её приданое делали долги приемлемыми, если экономно вести хозяйство, чем супруга и занялась.

Всё шло хорошо, но пока жена носила ребёнка, муж, чтобы развеять скуку семейной жизни, вернулся в клубы. И… обычная история, которая нехорошо закончилась. Супруг для расплаты за карточный долг заложил имение, а потом и вовсе проиграл его. Далее случилась шумная ссора, закончившаяся дуэлью, а на поединке мужу воткнули шпагу в сердце. Вскоре родившуюся девочку было некому признать, потому она осталась простолюдинкой.

Друзья мужа шумно сочувствовали вдове на поминках, но потом куда-то делись. Дела, дела, всем мешают дела. Имение ушло счастливому игроку, дом мужа и остальное имущество описали за долги, родне погибшего судьба простолюдинки оказалась не интересна. А той ничего не оставалось, кроме как вернуться в отчий дом с ребёнком на руках и крошечными остатками своего приданого. Родители, конечно, попеняли: «Мы же говорили!», но приняли и дочь, и внучку.

А ровно через пять лет после отъезда, как и обещал, вернулся возлюбленный юноша, сейчас уже молодой мужчина. Он выполнил обещание — накопил капитал. Сколько? Точно никто не знает, однако порядочно. Уже в порту ему рассказали о судьбе его первой любви.

На этом история и закончилась. Именно тогда дядя Норвин перестал верить молодым девушкам, да, в общем-то, и всем людям.

Глава 4

Афронька

На завтрак дед вышел в хорошем настроении, даже заметил:

— Маргарет, ты чего сидишь такая кислая? За шубу переживаешь? Джефф! Ну, купи ты жене шубу! Видишь, как страдает? Денег нет? Скажи, я добавлю.

Настроение тётки сразу подпрыгнуло. Она оценивающе посмотрела на мужа и задумчиво стала работать ложкой.

Я воспользовался паузой и попросил у деда совет по оружию для дворянина. Тот сразу перенаправил меня к дяде Норвину. Я и сам это планировал, но так и деду приятно, и дядя не откажет, он своего отца уважает.

Выхожу пораньше, решил пешком прогуляться до училища. Нет, не деньги экономлю, освежаю память Ленни своими наблюдениями. Может, что-то неинтересное мне-прежнему пригодится сейчас. Иду по улице, разглядываю вывески. Много оптовых торговых контор — оно понятно, порт рядом. Ухоженные жилые дома, есть даже трёхэтажные.

Вдруг вижу знакомого портового пацанёнка, лет десяти-двенадцати — Афроньку. Почти беспризорник, мать давно умерла, живёт с отцом, наигорчайшим пьяницей. Оба промышляют проводниками у контрабандистов. Под городом обширные катакомбы, и через них можно из порта выйти в город, минуя таможню.

Профессия нужная и, в определённых кругах, даже почётная. По слухам, Афронька лучше многих взрослых знает все входы и выходы. Но сейчас выглядит плоховато.

Окликнул его, поздоровался и спросил:

— Ты чего такой грустный? Опять отец в запое?

— Да. Он у меня новые полсапожки отнял и пропил. Как я по туннелям буду ходить? Старые мне малы стали, так и их он прошлый раз в заклад снёс.

— Да… Не повезло тебе с родителем.

— Не! Когда трезвый, батя очень хороший! Только болезнь к нему прицепилась — Алкоголия. Никак от неё избавиться не может.

— Да уж! Её вылечить можно только дубьём по башке. Раз вещи стал пропивать, значит денег у тебя нет совсем. Дать талер?

— Хорошо бы, да не надо. Я не нищий, задарма денег не беру, а продать сейчас нечего.

— Так я не и подаю… э… аванс предлагаю. За работу.

— А что сделать надо?

— Понимаешь… э… Да! Дом у меня есть. Мамкин ещё. Надо разведать — есть ли из катакомб к нему проход, а коли есть, то мне показать.

Афронька деловито шмыгнул носом, солидно почесал себе затылок и выдал суждение:

— Маловато! Придётся городскую карту смотреть, а за так её не покажут — бутылочка нужна. Пока полсапожки не ушли, надо успеть выкупить. Без них не везде смогу пройти. Добавить бы нужно.

— Сколько?

— Ещё два серебряных.

— Один сейчас, крайний по результату.

— Годится!

Занятия

Иду дальше и думаю о мальчишке — Афронька явный одарённый, может быть, даже волшебник. Он с маленькой масляной лампой может часами гулять по коридорам катакомб. Хвастался, что помнит все проходы, по которым ходил, но у него нет шансов вырваться из среды маргиналов. Главное, и не хочет. Учиться грамоте не желает, все мысли о новом наряде, горсти леденцов и катакомбах.

Подхожу к воротам училища и понимаю, что-то случилось. У входа швейцар подгоняет подошедших учеников:

— Не толпитесь! Заходите скорее! После звонка я никого пускать не буду — распоряжение директора.

Захожу, а в вестибюле стоит конторка, на ней список, а рядом господин в штатском, по физиономии типичный армейский «молчи-молчи». Ещё здесь находится наш надзиратель, главный по дисциплине в училище, и пара учителей. Штатскому поясняют:

— Учащийся выпускного класса. Леннар Кабинетов, дворянин.

Тот косит глазом в список и выдаёт:

— Леннар Кабинетов, дворянин, первый в фамилии, помощник лаборанта отделения Артефакторики Гильдии волшебников и алхимиков Хаора. По данному делу к нему вопросов нет. Единственно… — на меня переводится взор снулой рыбы. — Вы когда последний раз видели своего наставника Леонарда Камбизета? Или получали какие-нибудь известия о нём?

— В понедельник, ваше благородие. Он мне рассказывал о классификации артефактов, согласно их принадлежности к стихиям.

Даже не соврал. А «благородие» —