Идущие на смерть приветствуют тебя! - Алим Онербекович Тыналин

Девушка засмеялась и тоже тоненько закричала:

— Да здравствует любовь! — и я угостил ее кубком вина, и она отпила только немного, потом захлебнулась, закашлялась и согнулась, а струйки вина потекли у нее по подбородку.

Я похлопал ее по спине и невольно ответил, что она великолепно сложена, с упругими точеными бедрами и небольшой, но выпуклой грудью. Затем она выпрямилась, улыбнулась и спросила:

— Ты зачем меня по спине бьешь?

— Чтобы у тебя поскорее прошел кашель, если что-нибудь застряло в горле, — ответил я бессвязно, глядя в ее черные глаза. В них хотелось погрузиться надолго и утонуть там, забыв обо всем. — Как тебя зовут, красавица?

Она лукаво усмехнулась и ответила:

— Пусть будет Либерия, раз уж сегодня такой праздник. А ты и в самом деле император?

Я покачал головой.

— Нет, что ты, я просто очень похож на него. Сегодня ведь разрешены любые шутки и веселье, вот я и нарядился, как он.

Девушка рассмеялась, а на щечках у нее тут же образовались милые ямочки.

— Да, ты и правда похож, но только ты выглядишь лучше. Наш император ведь совсем еще мальчишка. Он бы не осмелился появиться здесь, это ведь праздник плебеев.

— Думаешь, он такой трусишка, этот мальчик-император? — спросил я.

Она пожала плечами, а я протянул руку и взял ее за талию, а затем привлек к себе. Толпа вокруг кричала песни и стихи, многие плясали и толкали нас и нам пришлось прижаться друг к другу. Сияющие глаза девушки очутились рядом со мной, а от ее дыхания пахло цветами и медом, видимо, она недавно отведала пирожок либы. Я поглядел на ее пухлые красные губы, не нуждающиеся ни в какой помаде, схватил ее крепче и привлек к себе еще ближе. Мои бедра плотно соприкоснулись с ее бедрами, но мой детородный орган, славно потрудившийся ночью и совсем недавно, во рту Вирсании, сейчас отдыхал. Почувствовав, однако, близость жаркого женского лона, мой член начал медленно просыпаться. Затем я приблизил лицо вплотную к девушке и попробовал медленно поцеловать.

Попытка, однако, не удалась, потому что Либерия отвернулась, продолжая, при этом улыбаться. Толпа вокруг скандировала:

— Да здравствует любовь! Да здравствует свобода! Боги, даруйте нам процветание!

Продолжая одной рукой удерживать девушку, пытавшуюся, словно молодая козочка, вырваться из моих объятий, другой рукой я схватил ее за подбородок и снова попробовал поцеловать, только теперь уже успешнее.

Наши губы соприкоснулись, но я не стал торопиться и впиваться в ее уста жалящим поцелуем. Я просто наслаждался текущим моментом своей жизни, вином, ударившим в голову, ревом толпы вокруг, свежестью губ прекрасной девушки, стоящей передо мной.

Все это было так прекрасно и так мимолетно! Наверное, ради таких мгновений и стоит жить на белом свете. Если бы сейчас на меня напали варвары и убили, то я все равно бы погиб с радостной улыбкой на губах. Потому что все вокруг было волшебным и окрашенным в яркие краски жизни.

Постепенно увлекаясь, я начал целовать Либерию еще крепче. Она тоже начала обнимать меня, а мои руки медленно шарили по ее телу. Сначала я, не прерывая поцелуя, медленно засунул язык ей в рот, а ее язык выскользнул навстречу и сплелся с моим.

Мы ласкали друг друга языками, а Либерия стояла с закрытыми глазами. Иногда я касался языком ее десен и зубов, а затем несколько раз проник глубоко в рот. Девушка задохнулась попыталась отстраниться от меня, но я еще крепче прижал ее к себе, а мой отвердевший член прижался к ее ногам.

Она почувствовала это и пыталась отстраниться, но я все равно не пускал ее. Несколько раз Либерия пыталась вырваться, она несколько раз открыла глаза и удивленно смотрела на меня, но потом снова закрыла их и отдалась поцелуям.

В то же время мои руки неторопливо путешествовали по ее затылку, потом спине, затем спустились на поясницу и легонько коснулись ягодиц. Девушка опять попробовала отстраниться, но я уже схватил ее за задницу и прижал к себе. Она подчинилась и я медленно гладил ее через одежду.

Наконец, мы закончили целоваться и оторвались друг от друга. Либерия смущенно улыбнулась и я увидел, что она сильно покраснела. Солнце постепенно опускалось за горизонт и его лучи уже не били в лица людей, а просто мягко подсвечивали их. Вот и сейчас заходящее светило осветило белое и нежное, но залитое краской лицо Либерии.

— Какой ты, однако, — сказала она, коснувшись опухших губ. — Нахальнее императора будешь.

— Куда ему до меня, — махнул я рукой. — А ты куда собралась, я тебя не отпущу теперь.

Она развернулась было, собираясь уйти, хотя я сомневался, что она сможет пройти сквозь разгоряченную толпу. Я схватил ее за талию и снова прижал к себе, а Либерия уперлась мне кулачками в грудь и отстранилась.

— Любите, любите друг друга! — закричал нам какой-то мужчина и тоже попытался поцеловать Либерию, но я мягко отпихнул его.

Оглядевшись, я увидел, что вокруг творится вакханалия. Матроны и девушки, все женщины, что были в толпе, лежали на земле обнаженные. Их окружили многочисленные мужчины, целовали и обнимали, а некоторые уже занялись с ними любовью. Все это действие происходило на все окрестности вокруг, куда только не кинь взгляд.

Даже Марикк взгромоздился на одну из пышных матрон и усердно обрабатывал ее знойное тело, а женщина обняла его шею руками и повторяла: «О да! О да!». Рядом с ними уже стояли еще трое мужчин и ждали своей очереди. Я понял, что если уложу сейчас здесь Либералию, то мне придется делить ее с другими, а мне этого не хотелось.

Поэтому я взял девушку за руки и повел от алтарей к городу.

— Куда мы идем? — только и спросила она.

— Куда-нибудь подальше, в укромное место, — ответил я, ведя ее за руку.

— А если я не хочу? — капризно спросила она. — Если я хочу остаться здесь?

— Я скажу нет, — сказал я и дернул ее за руку, чтобы не отставала и не упиралась. — Слушайся своего императора.

— Ты мне вовсе не император, — крикнула она и ойкнула, потому что сразу двое мужчин начали лапать ее грудь, пытаясь вырвать из моих рук.

Я оттолкнул их, снова дернул ее за руку и потащил за собой. Мы пробрались сквозь орущую и гудящую толпу,