Великий диктатор. Книга четвертая - Alex Berest

- Здесь, похоже, и нефть добывают? - кивнул бывший одесский еврей, а нынче гражданин США, на характерные для нефтедобычи вышки. - Не знал, что на севере Российской империи есть нефть.

- Я тоже не знал. И до сих пор не знаю. Нефтяников мы в прошлый рейс здесь высадили. А уж что они там набурили узнаем, когда пришвартуемся.

- Ну, если судить по тому горящему факелу, то нефть они всё-таки нашли, - и американец указал рукой на огонь на берегу. - Нефтяники так избавляются от попутного газа, идущего вместе с нефтью. Будь здесь завод по перегонке, то из него можно было бы получить газолин. Или, как его ещё называют в Российской империи — петролейный эфир.

- Не знал, что ты ещё и в нефтедобыче и её переработке разбираешься. Ты своим ответом мне сына напомнил. Он тоже, когда разговор касается его работы, может выдавать массу непонятных для меня терминов, - усмехнулся капитан и принялся выбивать докуренную трубку об леер.

- Совершенно случайно узнал эти подробности, когда путешествовал с однокурсниками по озеру Гурон, - повинился американец. - Мы тогда на такой вот огонь приплыли. Думали — маяк или костёр большой индейцы развели, а оказалось, что это буровики. Вот от них я эти подробности и узнал.

- Вот и мы узнаем, когда наша очередь до швартовки дойдёт. Сам же видишь, причал только один оборудован. Суда будут под погрузку по очереди вставать. Так что сначала транспорты уголь получат, а затем и до нас дело дойдёт. А мы пока в охранении постоим. Как там твои пациенты? - неожиданно сменил тему капитан.

- Думаю, что к приходу в Порт-Романов их можно будет уже привлечь к работам, - пожал плечами доктор.

Пациентов за весь рейс, к удовольствию Ваксмана, было не так много. Случайно зажатый канатом и получивший рваную рану на ноге матрос, да юнга, обваривший кипятком ноги на камбузе.

- Анри я могу выписать уже и сейчас. Но только на сидячую работу. Нельзя ему пока долго напрягать ногу. А вот юного Юсси я пока ещё подержу в лазарете. Хоть пенициллиниумная мазь и творит чудеса, но носить штаны ему ещё больно.

- Ха-ха. Юсси без штанов нам на корабле точно ненужен. Пусть лечится, - коротко хохотнув, согласился капитан с доктором. - Кстати, я написал тебе рекомендательное письмо, которое ты просил. К своему племяннику. Не знаю, что решит Матти, но шансов на то, чтобы устроиться в его медицинскую компанию — это тебе прибавит.

- Спасибо, капитан. Я этого не забуду! За мной должок.

Ваксман искренне поблагодарил старого моряка, так как, сближаясь с ним, рассчитывал именно на подобный результат. О том, что капитан ледокола «Гельсингфорс» является дядей Матвея Матвеевича Хухты, в чью медицинскую компанию он и стремился попасть, Зельман узнал только, когда конвой покинул Нью-Йорк. И приложил максимум усилий, чтобы получить эту рекомендацию.

Наблюдая за тем, как первый сухогруз швартуется к причалу, бывший одессит невольно вспомнил о своих морских похождениях, рассказы о которых в кают-компании и позволили сблизиться со старым морским волком. Расскажи кто юному Зельману что тот дважды пересечет Атлантический океан и вволю попутешествует по Северо-Американским Соединенным Штатам, он бы просто покрутил пальцем у виска.

Всё началось с того, что его папенька, Янкель Аврумович, в один прекрасный солнечный одесский день последнего года уходящего девятнадцатого века, приняв лишку на грудь, избил свою супругу Фрейду Зельмановну. Надо сказать, что делал он это хоть и редко, но постоянно. Да и Фреда Зельмановна умела за себя постоять. И случалось, порой, даже побеждала своего скорбного умом супруга.

Но именно эта драка перевернула с ног на голову спокойную жизнь простого еврейского семейства. Маменька так и не смогла простить папеньку, а поэтому, быстро продав свой магазинчик колониальных товаров и прихватив обоих дочерей, села на пароход и уплыла в далёкую Северную Америку. А его, двенадцатилетнего Зельмана, забыла. Или специально оставила с отцом. Зельман предпочитал верить, что именно забыла. Потому что письма из США приходили именно на его имя. Мальчик пытался уговорить отца отправиться вслед за женской половиной семейства, но Янкель Аврумович упёрся и слышать об этом не хотел. И бедному еврейскому пареньку пришлось несколько лет терпеть выходки отца и дожидаться того времени, когда он сможет покинуть его.

К его удивлению, время пролетело почти мгновенно, и в один прекрасный момент Зельман помахал рукой с борта парохода любимой Одессе и не очень любимому папеньке, который даже и не знал что сын покинул его. Правда, денег у юного эмигранта было немного. Вернее сказать — их хватило только на билет до Константинополя. А там, помыкавшись несколько дней по великому городу, он нанялся кочегаром на судно до Лиссабона.

В Лиссабоне пришлось задержаться. И он, чтобы не помереть с голоду, устроился грузчиком в порт. И только через два месяца ему улыбнулась удача, и он, в качестве палубного матроса, смог попасть в Новый Орлеан. Откуда ещё почти два месяца он добирался до штата Нью-Джерси, где обосновалась его маменька и сестрички.

Маменька, которая к моменту приезда сына успела сменить фамилию с Ваксман на Лондон, его появлению почему-то не обрадовалась, но и прогонять его тоже не стала. И даже заняла двести долларов на поступление в медицинский колледж в Трентоне. А вот дальше он уже крутился сам. Брал различные подработки в больницах, ездил по штату и за малую денежку сводил людям мозоли, удалял бородавки и рвал больные зубы. В общем, крутился как мог. И к 1914 году смог стать совладельцем двух аптек и имел небольшую частную практику в столице штата.

Но, самое главное, он, после открытия русскими учёными пенециллиума, увлёкся научными изысканиями. Оборудовал лабораторию в коей и проводил опыты с хлоропластами различных мхов. И даже сумел выделить ферменты из бета-лактамы аминоцефалоспорановой кислоты. Но так как денег у него было немного, то проводить какие-то серьёзные исследования дальше, он не смог.

Он попытался обратиться в Ратгерский университет, но там не оказалось нужных специалистов. И он уже почти разуверился в том, что сможет продолжить свои исследования, пока ему случайно не попалась газетная статья. В которой говорилось, что финляндские ученные, создавшие пенициллиум и получившие Нобелевскую премию за разработку вакцины против туберкулёза — набирают команду для продолжения исследований и создания новых лекарств.

И хотя газета была старая, за 1914 год, он решил попытать удачу и, добравшись