Великий диктатор. Книга четвертая - Alex Berest

И здесь не смогли помочь никакие связи и знакомства. Всё дело было в том, что от Гельсингфорса до Улеаборга была всего одна колея. И эта колея была почти постоянно загружена. В основном, грузовыми составами, принадлежащими «Хухта групп». Если дорога от Порт-Романова до Кеми принадлежала нашей корпорации и была двухпутной, а от Кеми до Улеаборга железку арендовал и расширил консорциум по добычи хрома, то дальше на юг всё было не так радужно.

В бюджете княжества не было средств на модернизацию почти восьми сотен километров путей, а сдача этого участка в аренду была запрещена законом того же Витте в первый срок его премьерства. Впрочем, была небольшая надежда, что эту дорогу расширят за счёт имперской казны. По крайней мере, об этом обещали позаботиться высокопоставленные концессионеры хромового рудника. Но мы-то знаем сколько надо ждать обещанного. А с августа 1914 года про все эти обещания можно будет и забыть.

Из размышлений меня вывел негромкий треск подъехавшего «Хорька» (Fretti). Имя этому мотосамокату придумали пионеры-испытатели на автомобильном заводе Расмуссена. И самое прикольное, что они не имели в виду маленького хищного зверька. У нас в княжестве этим словом (Fretti) — ещё и обзывают что-либо вонючее. А так как выхлопная система была слишком малая и выводила газы прямо из-под переднего колеса, то мальчишки быстро прозвали этот аппарат «вонючкой».

В мае 1912 года, посещая автомобильный завод, я стал свидетелем очень необычного зрелища. Наш инженер-автомобилист, Пётр Климентьевич Энгельмейер, раскатывал по двору одного из цехов на небольшом велосипеде с довольно крохотным двигателем. Как выяснилось, он в свободное от работы время конструировал детский велосипед с моторчиком для своего внука. Для этой цели даже маленький полуторасильный двигатель придумал и собрал.

Но что-то у него не ладилось, и он катался кругами, сидя на сиденье и отталкиваясь ногами. Чем живо мне напомнил древний рисунок «машины для бега» Карла Дреза. А вспомнив про эту машину, я вспомнил и про самокат. Причем, не только про его простую версию, но и про мотосамокат «Автопед», который все в моём времени прошлого мира, почему-то принимали за электросамокат.

Вот Энгельмейеру я и поручил создание мотосамоката. Впрочем, и простой самокат — платформа с двумя пятнадцатидюймовыми колёсами и складывающимся рулём, вызвала настоящий ажиотаж. Когда мы собрали первый образец, на нём прокатились, наверное, все инженеры автозавода. И я только в тот момент осознал, что ничего подобного в мире ещё не существует, если не брать в расчёт примитивные, самодельные доски с колёсами-подшипниками. Но, в отличие от них, мои самокаты с амортизаторами и большими колёсами, оснащёнными цельнолитой резиной, вполне подходили для езды по булыжным мостовым. Я даже вспомнил про простой тормоз в виде подпружиненного заднего крыла, прижимающегося к колесу при нажатии ногой.

И уже через месяц самокаты начали выпускать, и они пошли в продажу. В качестве рекламы мой бывший классный наставник снял короткий видовой фильм, который крутили в кинотеатрах перед показом основной ленты.

А в сентябре 1912 года в продажу поступил и мотосамокат. Пока что малыми партиями, из-за того, что половину выкупал я и отправлял в пионерские отряды в качестве разъездного и посыльного транспорта. Вот такой мотосамокат сейчас и прикатил со стороны города к платформе, где сидели я и Тойво.

- Мой диктатор! - взбежавший на платформу пионер лихо мне отсалютовал и доложил. - Звонили со станции. Литерный поезд проследовал через Корвенкюля. Через пять-десять минут будет здесь.

- Спасибо. Свободен, - отсалютовал я в ответ и, проводив взглядом уехавшего посыльного, поинтересовался у Тойво. - Это кто такой? Вроде всех наших пионеров знаю. А этого мордатого в первый раз вижу.

- Это? Ха. А это, можно сказать, твой крёстный.

- В каком смысле? - опешил я. - У меня только один крёстный сын — мой племянник Матти.

- Ну, помнишь, ты в детстве устроил охоту на кабанчика?

- Я устроил? Перкеле! Тойво! Это же ты его нашёл и всех подбил на ту охоту! Быстрее, быстрее, пока взрослые не узнали и не пристрелили. Мы его первые убьём и зажарим!

- Честно, не помню! Вот те крест, - перекрестился Тойво. - Помню как гнались за ним. Помню, как мой отец с лошади упал от смеха после ответа Ларса.

- Ха. Как твой батя с лошади упал это все наши, наверное, помнят. А причем здесь этот посыльный? - я мотнул головой в сторону города, где уже вовсю играл оркестр. - Ты, кстати, ракету-то запусти. Пусть матушка готовится.

- Точно, забыл, - мой друг вытащил из кармана ракетницу и произвёл выстрел вверх и в сторону хутора, подавая сигнал моей матери и остальным, что свадебный поезд скоро прибудет. - А по поводу того пионера. Это же Киви Канерва, сын тетки Ииуду. Она же тогда двойню родила, когда мы кабанчика в село загнали, а он к ним во двор забежал. Ты его просто не знаешь, потому, что они вскоре переехали в Халкокари. А в прошлом году вернулись.

- Спасибо, буду знать. Ладно. Вроде дождались. Вон уже паровоз появился, - указал я на приближающийся к нам, пыхающий паром, локомотив.

…..

- Во имя Отца, Сына и Святого Духа, Я подтверждаю вас в этом союзе, который вы заключили вместе. Соединенные же друг с другом — уже не двое, но одна плоть, что Бог сочетал, того человек да не разлучает! Аминь. Объявляю вас, дети мои, мужем и женой, - отец Харри перекрестил нас и продолжил наставление. - Любовь долготерпит и милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Живите счастливо, на радость своим родителям и будущим детям. Аминь.

И сразу за этими словами на хорах запели гимн «Восхвалим мы Творца». Слова тут же подхватили почти все присутствующие в храме, а я повёл Татьяну на выход.

Восхвалим мы ТворцаИ