Шурик 1970. Книга 2 - Петр Алмазный

тоже прихватил, правда, в разобранном виде. Надеюсь, пара батареек и детский пистолетик в дорожной сумке никого не напугает.

— Ну что, сели на дорожку, — предложил я, оглядывая стены, украшенные портретами моей дражайшей супружницы. Как я понял, стены эти, а также стол и прочая мебель были густо натыканы подслушивающими устройствами самых разных секретных служб. Как вражеских, так и родных, отечественных.

Николай Ловчев клятвенно пообещал, что пока будем отдыхать, все вражеское изымут.

— А не вражеское? — спросил я наивно.

— Оставим самое необходимое и только на входной двери . Для вашей же безопасности, — заверил доблестный боец невидимого фронта.

Внизу побибикало. Я вышел на балкон, ожидая увидеть такси. Да, «Волга», но без шашечек. Около машины стоял молодой парень. Я пригляделся. Тот самый Райкин. Лейтенант, что охранял Букашку и привез нам билеты. Он постучал пальцем по запястью левой руки, намекая, что цигель-цигель, и махнул мне рукой. Значит, решили доставить нас до аэропорта с ветерком. Николай распорядился? Ну и хорошо, сэкономим на такси.

Я вернулся в комнату. Зина, конечно, к выходу готова не была. Она «совсем забыла про вечерний макияж» и теперь стояла на коленях перед трюмо, производя ревизию. Я посмотрел на часы и все понял. Если сейчас начнется отбор, мы никуда не успеем. Я молча открыл коробку с шляпкой, сунул туда тот самый безымянный флакон «Шанели» и тот самый облюбованный супругою набор «Париж-Лондон», который так и оставался лежать на столике.

— Помнется все! — взвизгнула Зина, но я захлопнул крышку, решительно сунул ей в руки коробку, сам схватил чемодан, накинул на плечо ремень сумки, прихватил сетчатую авоську с ластами и маской и двинулся к двери. В подъезде пришлось притормозить и запереть дверь на нижний замок. Зина про такую мелочь, конечно, забыла.

Райкин, упаковав чемодан и остальные вещи в багажник, тихо передал мне привет от Николая Павловича. Я послушно поинтересовался здоровьем Николая Павловича и выслушал ответ про его страдания и бальзам от мигреней «Звездочка». Сели, поехали. Зина, конечно, дулась. «Не дал ей толком собраться для полноценного отдыха».

Райкин ехал очень аккуратно, соблюдая правила и не нарушая скоростного режима. Ехал молча, в разговоры не вступал, на вопросы Зины отвечал только вежливой улыбкой. А Зина вдруг вспомнила, как всю ночь промучилась с чемоданами и рассказала, что одному артисту, занятому в «Желтом чемоданчике», предложили роль в забавном фильме. И даже прислали сценарий. Про что именно фильм, она не поняла, кажется — фантастика, но там, в сценарии, мальчика перевозят в большом чемодане. И у него есть электрическая собака.

— Ой, смотрите, какая интересная машина, — вдруг сказала Зина и указала в окно. — И дядька какой смешной. В тюбетейке. Руками машет.

Я посмотрел в указанном направлении и увидел… знакомый красный кабриолет. То-то у меня в ушах знакомая мелодия опять зазвучала. Только не помню, когда именно. Когда выезжали со двора — точно ничего такого не было.

За рулем был мордастый Бывалый. В красном мотоциклетном шлеме и очках. Рядом сидел Трус при шляпе, в том же бежевом костюме и даже в галстуке. Балбес в тюбетейке сидел на заднем диване и… активно махал мне руками. Кажется, он призывал меня остановиться.

Райкин внимательно посмотрел на меня, я попросил прижаться к обочине. Кабриолет остановился сзади очень близко. Словно «Адлер» очень хотел понюхать выхлопную трубу серой «Волги».

Балбес подбежал к двери, и едва я опустил стекло, дыхнул в меня перегаром и сбивчиво заговорил:

— Эта! Он того. Не наш!

— Кто? — не понял я, морщась от алкогольсодержащего выхлопа.

— Товарищ Гавриил! Не тот! Нам одно, а сам — другое! Мы его хотели того, а он — вот как!

И Балбес указал на свой левый глаз, отсвечивающий дивной красы свежим фингалом. В это время за спиной Балбеса показались двое остальных. Бывалый переместил свои очки на шлем. Оказалось, у него тоже был фингал, но уже под правым глазом. У Труса синяков не было, но он нежно баюкал правую руку, висевшую на лангетке.

Балбес снова заговорил, активно жестикулируя. Что-то про обманутые надежды и несдержанные обещания. И еще про валюту.

— Товарищ Гавриил оказался не товарищ, а господин. Иностранный шпион! — подытожил скомканный и бессвязный рассказ Балбеса Бывалый.

Постепенно до меня дошла суть произошедшего. Эти трое, наконец, догадались, кто на самом деле был их наниматель. Не проворовавшийся завсклад, не зарвавшийся чиновник и даже не криминальный воротила. А самый настоящий враг народа, шпион! Так и вижу картину, где Трус листает УК РСФСР, находит 64-ю статью, означенную как «Измена Родине» и зачитывает: «Измена Родине, то есть деяние, умышленно совершённое гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти, — наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества и со ссылкой на срок от двух до пяти лет или без ссылки или смертной казнью с конфискацией имущества».

— От десяти до пятнадцати? — удивляется Балбес. — С конфискацией?

— Нет, нам не подходит, — итожит Бывалый.

А Трус еще раз читает про смертную казнь и падает в обморок.

И телесные повреждения на них, это, скорее всего, результат попытки схватить этого самого шпиона. Но тот оказался специалистом подготовленным. Взять себя так просто не дал. Оно и понятно, волк матерый — резидент. Только сделал большую ошибку, что связался с этими придурками. Да, корыстные придурки и бездельники. Но — патриоты!

— А архив куда дели? — вспомнил я ограбление Березина.

— Бумажки что ли? Да на складе они и валяются в Люберцах. Гавриил строго велел их не трогать.

— А где, где? На каком именно складе? — подал голос молчавший до этого Райкин. Интерес его был мне понятен. Группе дали три дня на поиск пропавшего архива. А тут само в руки идет.

— Слышь, водила, — прикрикнул на него Балбес. — Ты таксуешь и таксуй себе. Не лезь, когда серьезные люди разговаривают.

Тут Балбес заметил отсутствие шашечек на машине, посмотрел в лицо Райкина и начал чесать