Шурик 1970. Книга 2 - Петр Алмазный

Зиной была покрыты записями с планами: куда сходить, куда съездить, что там посмотреть, что там купить. Целые колонки с адресами и телефонами родственников и знакомых, к которым надо обязательно заехать и передать привет.

Я же, с учетом практически бессонной ночи то и дело зевал и, едва за окном стало темнеть, завалился спать. И, уже засыпая, слышал то же: «Клавочка, а вот ты говорила про молодое вино в курдюках. Что? В бурдюках? Бурдюк в самолет пустят?»

Кажется, в дверь звонили, кто-то что-то привозил. Я мысленно попросил у Николая прощения за нарушение его запрета на общение и перевернулся на бок.

Приснился мне опять математик Березин. Он в больничной пижаме стоял в подвале перед машиной времени. Машина уже работала на всю мощность, и за ставшими почти прозрачными стенами… горела Москва. Старая Москва с еще деревянными мостами, которые тоже горели. По задымленным улицам бегали солдаты в синих мундирах и медвежьих шапках. Кремль тоже горел, креста на колокольне Ивана Великого уже не было, а с зубчатой стены грустно смотрел на горящий город низенький, толстенький человек в смешном мундире и треуголке.

Странный какой-то сон…

Я проснулся, надел очки, осмотрелся и понял, что денек мне предстоит веселенький. Вся комната была завалена шмотками. Зина, кажется, и не ложилась. Она сидела в кресле и в совершенном обалдении рассматривала большой косметический набор с прозрачной пластиковой крышкой. Кажется, у нас такие продавались в подземных переходах за какие-то копейки. Произведены где-то в Азии, но назывались почему-то «Польская косметика».

Но Зинаида смотрела на это… даже словами не могу передать — как именно.

— «Париж-Лондон» — прошептала она.

— «Польская косметика»? — хихикнул я. Вот зачем я это сделал? Зина вспомнила про Збишека, про то, как я с ним сигары ходил курить, и началось…

Сборы на отдых — дело нелегкое. Я бы даже сказал — хлопотное. Особенно, если твоя жена — актриса. Звезда экрана! Два больших чемодана уже были плотно набиты, а Зина еще не приступила к главному вопросу — «что взять, чтобы надеть на вечер?» Третий чемодан лежал у шкафа и показывал мне свое необъятное нутро.

— Зина, мы едем не на ПМЖ, а в отпуск на неделю! — взмолился я.

— Так что же, мне в одном и том же всю эту неделю ходить?! — возмутилась она, придирчиво осматривая комнату, по которой в художественном беспорядке были разложены, развешаны и даже подвешены на люстру платья и костюмы. Ее личные и выпрошенные на недельку у знакомых. — Не забывай, на меня люди смотреть будут!

Я почему-то очень реально представил себе картину, в которой Зина дефилирует по пляжу в туфлях на высокой шпильке, в шикарном вечернем платье с декольте до пупа. Сзади у платья был глубокий вырез аж до попы. Видел такое во французском фильме про блондина.*

•Видимо, герой вспомнил популярный французский фильм «Высокий блондин в желтом ботинке»

И вот Зина идет по пляжу, по белому песочку, а сзади за ней клином толпа особей мужского пола и почему-то большей частью кавказской национальности в кепках. У всех длинные носы, черные усы и очень волосатая грудь.

Так нет никакого белого песочка в Сочи. Там — сплошь галька. Я мотнул головой, отогнав ужасное курортное видение, и резко встал.

— Ну нет, Зина, так дело не пойдет, — сказал я, щелкнул замками и вывалил содержимое обоих с таким трудом набитых и застегнутых чемоданов на тахту. В глазах аж зарябило от такой яркости. Зина вообще любила яркие тона.

— Дорогая, тебе выделяется один чемодан! — сказал я, указывая на дерматиновое чудовище. — Один!!! Большой, но один. Не два, не три, один! Беру на себя обязательство тащить его до такси, до отеля… то есть — до санатория, но не более. Для себя… для себя беру только вот эту спортивную сумку.

В глазах Зины сверкнули молнии, а в голосе проскочили истерические нотки:

— Тогда я вообще никуда не поеду!!! — крикнула она надрывно и стала оглядываться по сторонам в поисках, чем бы грохнуть об пол или метнуть мне в голову.

Но я был к этому готов. Во-первых, вазу и остальной хрусталь я предусмотрительно заранее переместил на кухню. Во-вторых, спокойно положил сберкнижку, путевку и билеты в карман куртки и изрек:

— Хочешь хорошо отдохнуть, бери с собой в два раза меньше вещей и в два раза больше денег! Восточная мудрость! Один чемодан, Зина! Это не обсуждается. Всего один чемодан! И заметь, собрать его надо бы побыстрее, самолет нас ждать не будет.

Сказал и ушел на кухню варить кофе. Про самолет упомянул умышленно, но немного слукавил. Рейс у нас вечером, так что времени выпустить пар супружнице будет достаточно!

Пара было много! Даже с излишком! Было все! Слезы, рыдания, обвинения меня в чёрствости и издевательствах, обещания выброситься с балкона. На балконе, кстати, я встретился с дымящим сигарой Шпаком и угостил его чашечкой кофе. Мы попили кофе, покурили его сигары и мило поговорили. Он очень хвалил пылесос. Я, кстати, почистил ему пылесборник и встроил туда бумажный пакет. Шпак очень благодарил, но настороженно прислушивался к рыданиям, исходящим из комнаты, и понимающе кивал. Отпуск на море, да еще с женой — дело такое…

Надо отдать должное, уже к обеду Зина взяла себя в руки, пройдя все стадии, как-то — отрицание, гнев и что-то там еще, пока не пришла к стадии понимания и принятия. В итоге чемодан был наполовину пуст! Или наполнен наполовину. Не знаю — как точно.

— И правда, зачем мне столько платьев? — решила Зина, мигом просохнув глазами. — Может, это на юге уже и не модно. Тем более, там же уже жарко, все в купальниках ходят, а тут я вся такая в платье. Да вообще ничего с собой брать не буду…

Но нет, Зина снова поразмыслила, еще раз провела тщательный отбор вещей и… чемодан оказался набит до отказа. «Самым нужным и необходимым». Ну ладно, один — терпимо. Замки застегнулись не без усилий. К чемодану прилагалась коробка с соломенной шляпкой. Ну куда ж на юг и без шляпки? Я же в сборах ограничился бритвой, плавками и шортами. Еще рубашка и пара маек. Кеды. Фотоаппарат «Киев-10». В мою же сумку отправился и сочиненный мною же для Зины электрофен. Оба шокера я