Основатель – 7 - Сергей Шиленко

Потом звук изменился. Из глубокого гула он превратился в высокий, пронзительный вой, и именно тогда я понял, что происходит нечто невозможное.

Земля. Земля начала дрожать.

Сначала это была лёгкая вибрация под ногами — такая, какую можно почувствовать рядом с тяжёлыми машинами. Потом дрожь усилилась, и я услышал… треск.

Первый треск был еле слышным — где-то в районе ворот. Звук расколовшегося камня. Потом ещё один. И ещё.

Я поднял глаза и увидел то, что навсегда изменило моё представление о физике.

Стены Торгограда — эти массивные каменные укрепления, простоявшие, вероятно, сотни лет — начали покрываться трещинами. Но не обычными. Эти трещины росли быстро, как молнии, пробегающие по поверхности камня. Сначала тонкие волосяные линии, потом щели шириной в палец, потом…

— Ёпрст, — выдохнул я, наблюдая, как трещина шириной в кулак пробежала по всей длине восточной стены.

Звук достиг какой-то критической частоты, и я увидел, как от стены начинают отваливаться куски — сначала небольшие камни, потом целые блоки.

А стражники на стенах… Боже мой, стражники.

Они бегали по крепостной стене, размахивая руками, крича что-то друг другу. Но их крики тонули в оглушительном рёве рога. Некоторые пытались спуститься вниз по лестницам, другие просто падали на колени, зажимая уши.

И тут на одно идеальное, звенящее мгновение воцарилась абсолютная тишина.

Я понял, что сейчас произойдёт, за секунду до того, как это случилось.

Раздался звук — не грохот, не взрыв, а нечто среднее между громовым раскатом и звуком рвущегося шёлка, только увеличенного в тысячи раз. И стена, окружавшая весь город, просто… рассыпалась.

Не упала. Не разрушилась. Рассыпалась.

Камни, которые составляли её основу, потеряли всякую связь друг с другом. Массивные блоки, каждый размером с телегу, превратились в пыль и мелкий щебень. Строительный раствор, скреплявший кладку на протяжении веков, стал пылью. Вся стена — два десятка метров в высоту, по меньшей мере пять в ширину, несколько километров в окружности — просто распалась на составляющие и облаком мелкой пыли поднялась в воздух.

Зрелище было настолько нереальным, что мой мозг отказывался его обрабатывать. Там, где секунду назад стояла неприступная крепость, теперь зияла пустота, а в воздухе висели серые облака каменной пыли.

Стражники, которые стояли на этих стенах…

Стена разрушилась быстрее, чем они начали падать.

Я видел, как они падают. Десять-двадцать метров свободного падения. Человеческое тело не выдерживает такого. Глухие удары тел смешались с воплями ужаса и боли.

Но у меня не было времени размышлять о морали происходящего, потому что из-за моей спины раздался боевой клич Германа.

— Смерть врагам! — заорал он, и его голос, усиленный магией, прокатился над полем битвы, заставляя землю дрожать.

И тогда мимо меня, быстрые как молния, пронеслись сотни его солдат.

…

Исчезновение стены было настолько внезапным, что уцелевшие стражники не успели ничего сообразить, и не успели они опомниться, как их смели силы Германа.

Вот что значит доверие. Герман и Рагнар не знали, что я предприму, но доверяли моим словам. Их солдаты атаковали мгновенно.

С неба, пронзительно крича, спикировали грифоны, атакуя со всех сторон — теперь, когда на стенах не осталось лучников, им ничто не мешало.

За спиной я услышал клич ещё тысячи солдат — в наступление пошли основные силы. Я глубоко вздохнул и выхватил свой меч. Подняв его высоко, я приготовился ринуться в самую гущу битвы. Боец из меня, конечно, никакой, это факт, но я не мог стоять в стороне, пока невинные всё ещё были в опасности.

Однако, прежде чем я успел рвануть вперёд, две сильные руки схватили меня и дёрнули назад. Мне сунули в лицо какую-то тряпку, и я забился, пытаясь вырваться.

— Спокойно, юноша, — сказал Нож, продолжая прижимать вонючую тряпку к моему рту. — Придётся тебе посидеть в углу, пока всё не закончится.

Я попытался отбиться, но ткань была чем-то пропитана, и через несколько секунд я провалился в сон.

Козлы…

Не знаю, сколько времени я пробыл без сознания. Знаю только, что, очнувшись, я первым делом врезал кулаком по ближайшей фигуре. Мой кулак встретился с челюстью, которая отчётливо хрустнула, после чего раздался вопль боли.

— Да чтоб тебя! — заорал Фома, отшатываясь. — Хватит лупить своего мага!

— Фома? — простонал я, приподнимаясь.

Вокруг раскинулся лагерь победителей. Люди ходили с улыбками, смеялись, обрабатывали лёгкие раны. В воздухе пахло дымом и жареным мясом — видимо, кто-то уже начал отмечать победу. Картина радостная, тёплая… и от неё меня чуть не стошнило.

— Да, это я. Мне поручили, — он сделал пальцами кавычки в воздухе, — «убедиться, что мы его случайно не передозировали». Как будто я в этих ваших алхимиях разбираюсь. — Он опустился на колени и, схватив меня за веки, заставил открыть глаза шире. — Зрачки в норме. Жить будешь, наверное.

— Они на меня напали, — простонал я, пытаясь встать. Руки и ноги словно налились свинцом и отказывались слушаться.

— Не скажу, что они выбили из тебя всю дурь, потому что здравым смыслом ты и до этого не отличался, — упрекнул Фома. — На их месте я бы сделал то же самое. Хотя и без риска необратимого повреждения мозга.

— Что? — выдохнул я, широко раскрыв глаза.

— Расслабься, я просто рефлексы проверял, — ответил маг.

— А ты-то что здесь вообще делаешь?

— Ты меня вызвал, придурок. Я себе спокойно сидел в засаде на холмах, и тут ты внезапно призываешь меня на помощь. А потом я вижу, как Нож и Глыба оттаскивают тебя подальше от этой мясорубки.

Похоже, Стратегическая Карта уловила мою панику и в последние мгновения сознания сама вызвала подмогу. Чертовски полезная функция. Я начал успокаиваться, осознав, что битва давно закончилась.

— Что… что случилось? — спросил я. — В смысле, с боем.

— Стены внезапно исчезли, и мы ударили по ним со всей дури, — сказал Фома. — Взяли город меньше чем за час. Правление пыталось свалить из города по каким-то подземным катакомбам, где их и накрыли ребята Германа.

Я медленно встал, отряхиваясь от травы. В голове всё ещё туманно, но память начинает возвращаться. Рёв драконьего рога. Рассыпающиеся стены. Падающие стражники…

— Они мертвы? — спросил я, хотя ответ был очевиден.

Фома одарил