РОС: Забытый род - Гарри Фокс

Степан сделал глубокий вдох, его лицо под митрой побледнело еще сильнее.

— Бог Аспид, внемли! — воззвал он к темным сводам, где, казалось, витала незримая тень божества. — Свяжи крови их! Прими клятвы! Дай силу союзу! По воле твоей, да свершится!

Он замолк. В храме повисла тишина, напряженная, как тетива лука. Даже похотливые взгляды охотниц и хабаровцев на мгновение отвлеклись. Все ждали.

— Обменяйтесь знаками верности, — прошептал Степан, указывая взглядом на наши соединенные руки.

Виолетта первой протянула свою руку, ладонью вверх. Ее глаза сияли. Я положил свою ладонь поверх ее. Кожа к коже. Ее — горячая, моя — холодная. Перстень Рода жгло место соприкосновения. Потом я протянул свою руку, и она накрыла ее своей маленькой, сильной ладонью. Ее пальцы сжались.

— Теперь… — Степан сглотнул, — …скрепите союз поцелуем. Перед лицом Аспида и рода.

Виолетта взметнула вуаль. Ее лицо, заплаканное и сияющее, было прекрасно своей искренней, безумной радостью. Она потянулась ко мне, закрыв глаза. Ее губы, мягкие, чуть влажные от слез, дрожали в ожидании. Я наклонился. Запах ее духов — цветочный, но с горьковатой ноткой яда — ударил в нос. Я коснулся ее губ своими. Поцелуй был нежным, формальным, но Виолетта впилась в него со страстью голодного зверька, ее руки обвили мою шею, прижимаясь всем телом. Ее слезы смешались на наших щеках. В храме грянули аплодисменты. Не радостные, а тяжелые, гулкие, как удары молота о наковальню. Гости встали. Хабаровцы свистели и улюлюкали похабно. Охотницы Кассандры визжали от восторга. Амалия хлопала с ледяной вежливостью. Аманда закатила глаза. Элира что-то недовольно пробормотала на немецком. Вишнев хлопал своей жирной ладонью по колену, его смех гремел громко и фальшиво.

Мы разъединились. Виолетта смотрела на меня, задыхаясь, ее губы расплылись в блаженной улыбке. Она была на вершине счастья. А я… я чувствовал лишь солоноватый привкус ее слез на губах и ледяной камень страха в груди. Но…черт побери…я был счастлив…и…я знал, что мне нужно делать…знал, что должен сделать. И пусть Аспид. И пусть небеса будут мне свидетелями…я…и есть сам АСПИД! И все они должны увидеть, услышать мой зов…понять…что иначе нельзя…иначе…мы падем…нужна рука…сильная…сука!…мне страшно…но…я уже умер. В ином мире. Мой мир уничтожен. Боги дали мне новый шанс. Аспид дал шанс на идеальную жизнь, но хоть и странную, полную опасностей. Но…твою мать…каким-то боком я полюбил своих девочек. Полюбил их странности. Полюбил весь этот съехавший с катушек матриархат. И даже этого язвительного Аспида!

Я повернулся к замершему залу. Поднял руку. Облаченную в черный бархат, с Перстнем, пылающим рубиновым адом.

Тишина стала абсолютной. Даже дыхание замерло.

— Друзья! Гости! — мой голос ударил по сводам, чистый и холодный, как клинок. Не громкий. Несущий смерть. — Спасибо, что пришли. Вы — свидетели не просто союза. Вы видите рождение Дома Аспидовых заново. Процветание!

Я видел, как напряглись спины хабаровцев. Как у сестер загорелись глаза. Виолетта прижалась ко мне сильнее, ее пальцы впились в рукав.

— Я знаю, как вам было трудно, — продолжал я, шагая к краю алтаря. Взгляд скользнул по лицам аспидовцев — стражниц, служанок, старейшин. Видел понимание в их глазах. Звериное. Голодное. — Тяжелы были годы. Века. Род ослабел. Нас забыли.

Ехидные улыбки поползли по лицам сестер. Аманда облизнула губы. Элира прикрыла глаза, словно вспоминая что-то сладкое. Кассандра оскалилась. Хабаровцы переглянулись, недоумение сменилось настороженностью.

— Забыли, — я шипел теперь, в голосе — змеиное клокотание Аспида, слитое с моей яростью, — почему ночью прячут детей! Забыли, почему твари Изнанки трепещут от нашего зова! Забыли вкус страха врагов! Сидим в тени? Нет больше!

Я резко указал рукой на Вишнева. Он сидел, откинувшись, жирное лицо пунцовое от выпитого и наглости.

— Князь Вишнев! Подойдите! Пришло время объявить важное решение всему роду!

Вишнев фыркнул, с трудом поднялся с почетного кресла. Шел, переваливаясь, как хорошо откормленный боров, уверенный в своей неуязвимости. Его заплывшие глазки жадно ловили Амалию, сидевшую неподалеку. Он помахал ей рукой, самодовольная ухмылка расползлась по лицу.

— Графиня! Скоро, милая, скоро обсудим наши… планы!

Амалия даже не повернула головы. Просто отвернулась к Элире, демонстрируя ледяное, абсолютное презрение. Ее профиль был резок и прекрасен.

Вишнев, фыркнув, доплелся ко мне. От него несло потом, дорогим вином и медвежьим салом. Я широко улыбнулся, обнял его за жирные, бархатные плечи, как старого друга. Он напрягся от неожиданности.

— Вишневы! — провозгласил я, обращаясь к залу. — Род славный! Великий! — Мои слова гремели под сводами. — Их предки, говорят, драконов укрощали на Ледяных Пиках! Земли их — от моря и до тайги! Сила — от Императора Кречета! Они предложили нам союз! Четыре брака! Их славные богатыри — нашим прекрасным сестрам! Обмен ресурсами! Торговля! — Я выдержал паузу, сжимая плечо Вишнева. Он начал улыбаться, кивать. Его свита выпрямилась, лица сияли глупой гордостью. — Потрясающе, правда?! Наш род воспрянет! Да?!

В зале повисло напряжение. Аспидовцы молчали. Сестры смотрели на меня без тени удивления. Они знали. Чуяли кровь.

— НЕТ! — мое слово рухнуло, как обвал. Голос сорвался в змеиное шипение, леденящее душу. Объятия превратились в стальные тиски. Вишнев ахнул. — Эти свиньи хотят нас уничтожить! Забрать власть! Отгрызть наши земли! Эти выродки, поющие баллады людям — лжецы и тупорылые прихвостни, подлизавшие зад Кречету! Вишневы… — Я наклонился, мои губы почти коснулись уха князя. — …кучка трусливых шакалов!

И я плюнул. Прямо на пол перед алтарем. Громко. Презрительно.

За мной, как удар грома, раздался единый, яростный звук — сотни аспидовцев, от стражниц до служанок, от Старших Дочерей до старейшин, плюнули на каменные плиты храма. Звук был как плевок в лицо всей империи. Амалия повернулась. На ее безупречном лице расцвела медленная, коварная улыбка. Такой же оскал был у Аманды, у Элиры, у Кассандры. Весь род ощетинился.

— ЧТО?! — взревел Вишнев, вырываясь из объятий. Его лицо стало багровым, жилы на шее налились кровью. — Это… это ОСКОРБЛЕНИЕ! Небывалое! Кречет услышит! Войска! Мы сровняем ваш проклятый Аспидиум с землей! Вы…

— Да плевать нам на твоего Кречета! — перебил я его, мой голос — шелест чешуи по льду. Шагнул ближе. — Иди. Беги, мышь, к своим японским выродкам. Вишнев? Или… Сакура? Последнее слово твоего рода?

Вишнев замер. Его глазки расширились от чистой ярости и… ужаса. В его руках, сжатых в кулаки, вспыхнули и заплясали розовые лепестки вишни. Магия. Поздно.

Моя рука метнулась. Не мечом. Не кинжалом. Просто ладонью. Плоской, как лезвие. Молниеносный взмах в сантиметре от его шеи. Поразительно быстрый. Нечеловечески точный.

Шшш-хлюп!

Кровавый фонтан брызнул из перерезанного горла. Ярко-алая артериальная кровь.