Первый в фамилии - Николай Дронт

смогла найти следы склада. Даже надеялись, что у тебя хоть что-то осталось, но Камбизеты сочли, что ты слишком мало знал о делах и только потому остался живым. Некий Пров, заявил, что за небольшую мзду продал Ленни учебники по Алхимии, а дед тому купил лабораторию с запасом сырья. Теперь Кабинетов варит лечебные зелья для заработка. Потому сделан вывод, что у Кабинетова ничего нет.

— Понимаю, ваша милость.

— А ещё у Леонарда был друг, Главный алхимик Гильдии Хайнрик Уолш. Так он вывез и его лабораторию. Уолши тоже ничего не могут найти. Даже охранители искали. Нашли только пустое хранилище, которое на год снял Камбизет.

— Виноват, ваша милость.

— Что такое?

— Ваша милость, я был учеником и слышал некоторые высказывания наставника. Пусть неполные и отрывистые, но всё же что-то запомнил.

— Очень интересно!

— Наставник, ваша милость, тоже не знал, где находится тайник старика-алхимика. Он вывез то, что тот дал ему на сохранение и то, что нашлось в Гильдейской лаборатории. И сам жалел, что тайник пропал.

— Да, это сильно меняет дело.

— И ещё одно, ваша милость. Если хранилище в замке какого-то сановника, то оно точно не пустое. Наставник туда отвозил крайне дорогой артефакт — Саркофаг Возрождения.

— Но комиссия ничего не нашла.

— Ваша милость, тут возможны варианты — например, артефакт найдётся у сановника, или, во что я верю больше, искали кое-как. Пусть ещё раз посмотрят грамотные специалисты, но стоит опасаться ловушек — наставник их очень любил.

— Ты уверен?

— Нет, конечно, ваша милость. Просто я знаю дядюшку.

— А что делает Саркофаг Возрождения?

— Понятия не имею, ваша милость. Если по названию судить, возрождает владельца, но даже этого утверждать не стану.

— Хорошо. Проверю. Остался вопрос о Последнем приюте. Что Барлак Милле за него может дать?

— Думаю, всё, что у него есть, ваша милость.

— Я тоже так считаю. Но Милле не получит Источник в собственность, не сможет им распоряжаться. Однако пусть живёт, сколько сможет. Мне хочется сделать так, чтобы его склад не пропал, подобно хранилищам Камбизета и Уолша.

Глава 25

Ситуация

Домой вернулся на извозчике, за которым пришлось послать слугу. Я вновь с папкой, а заодно и со шкатулкой с тремястами дукатами — обещанной платой сюзерена за этот год. В папке Приказ приступить с 1-ого зимобора к руководству Комиссией по изучению творческого наследия покойного Главного артефактора Леонарда Камбизета. К нему куча других бумаг, включая запрос в Гильдию на передачу всех материалов, связанных с деятельностью, сами понимаете кого.

Самому туда велели не ездить, а послать кого-нибудь из подчинённых, который посмышлёнее. Их, кстати, даже предположительных кандидатов ещё нет. Искать самому? Хотя у меня имеется волшебная палочка-выручалочка и зовут её «Дедушка Борден».

При расставании хозяйка дома, Клариса Рейли, попросила даже о самых срочных визитах уведомлять заранее, присылая записку с посыльным и дожидаясь ответа. Текущие дела обсуждать лучше в любой понедельник. После шести она принимает.

Ничего такого, приходят только близкие подруги с мужьями и хорошие друзья. Она будет благодарна, если я стану её посещать без мундира, в салоне так принято. То есть, у Кларисы собственный светский салон? Это, знаете ли, показатель! Но придётся шить ещё один костюм, который положен специально для визитов. Только подумал это, как женщина шёпотом спросила:

— Её величество так хочет меня успокоить? Если да, то не утруждайтесь — мне не нужны случайные знакомства.

— Не…

— Ничего не отвечайте, просто уходите и не делайте вид, что я вам понравилась. Если у вас другая служба, то простите. Сейчас мне только об одном думается.

С этими словами, она почти вытолкнула меня наружу и захлопнула дверь, даже не выслушав моего недоумённого ответа. И как понять, что значат её слова?

Похоже, здесь получилась какая-то нестыковка. Сказали одно, а поняли другое. Не моё дело. Важнее, что графиня Марьяна осталась довольна — я сдал ей содержимое тайника в замке сановника.

Совсем не жаль! Не! Саркофаг Возрождения я бы с удовольствием себе оставил. Но! Предположим, я узнаю имя хранителя, по имени — где расположен замок, даже пойму в какой конкретно комнате стоит артефакт. И? Полезу туда его воровать, да? А сановник лопух, не подумавший об охране? Допустим. Ловушки наставника я снял. Размер и вес саркофага какие? Пусть! Вынес. Никто того не заметил и даже искать не станет? Верю! И что мне с ним дальше делать? А сейчас я отдал пусть ценную вещь, но чужую и ту, которая всё едино мне в руки никогда бы не попала. Заодно кое-какую репутацию заработал.

По поводу дома в сквере — должен явиться туда в пятницу и принять доставленное на 3-й этаж. В субботу у меня назначена встреча с Барлаком Милле. Не для учёбы, а для рассказа о Последнем приюте. Желательно договориться с ним о возобновлении занятий после месяца каникул. В воскресенье мне привезут всё необходимое для Некробоя. В понедельник — Университетский архив, где получу обещанное ранее.

Затем я должен учиться, учиться и?.. Правильно! Заниматься Алхимией, для повышения уровня. С Некробоем тоже тянуть не желательно, как, впрочем, и торопиться. Самое главное — учёба.

С такими мыслями добрался до дома. У меня и своих дел навалом. Как минимум до конца каникул должен сделать две навахи для девчат. Должен же им отдариться? Опять же рекламная акция себя, как артефактора и зачарователя. Думаю, лишним не будет.

Нелли

Четверг начался визитом Нелли. Пришла серьёзная, с саквояжем в руке и не допустила даже дружеского поцелуя в прихожей. Заявила:

— Ленни, я к тебе по делу, давай не будем сейчас думать о глупостях. К тому… бывают дни, когда женщины не желают думать о мужчинах. Мне надо с тобой о чём-то поговорить.

Я согласился поговорить и повёл подругу в гостиную.

С одной стороны визит женщины к мужчине не сказать, что приличен. С другой — она вдова. Ходит анекдот, как некий почтенный человек рассказал духовнику, что он начал… скажем так… встречаться с некой женщиной из своего круга. Священник был строгих нравов и прочитал грешнику суровую отповедь о необходимости блюсти приличия и не соблазняться женскими прелестями. Долго распинался и довёл прихожанина до раскаяния. Тот всё понял, прочувствовал, покаялся и заявил:

— Отче! Я никогда больше не переступлю порог дома этой вдовы!

Пастырь, услышав это, насупился и ещё больше озлился: