Герцогиня на службе у Короны (СИ) - Ширай Вера

Дербиш, уже повернувшийся ко мне спиной, тихо, почти не шевеля губами, бросил через плечо:

— Ждите письмо. Вы можете мне доверять, Оливия. Вы можете мне доверять.

Я стояла, чувствуя, как сердце неровно стучит в груди. Всё происходящее казалось сном —ненастоящим и нереальным.

Подойдя к мужу, я заметила, как один из рыцарей тактично уступил мне место рядом с герцогом. Феликс лишь мельком взглянул в мою сторону — его лицо оставалось спокойным, но взгляд говорил больше слов. Затем он вновь обратился к собеседникам, продолжая разговор, будто ничего не произошло.

А его ладонь легла мне на колено — уверенно, так, что я ощутила тяжесть, напоминающую, где моё место и с кем я должна быть. Этот тихий жест удерживал меня рядом до конца вечера.

Глава 38

ВЫБОР

Я шла сквозь лес, не помня, зачем и как здесь оказалась. Туман расстилался по земле, обвивая стволы, и мир вокруг будто растворялся в серой дымке. Я различала лишь смутные силуэты деревьев, едва видимые вблизи.

И вдруг я ощутила, что зрение, мой самый надёжный проводник в этом мире, будто отказывает мне. Всё вокруг теряет очертания, расплывается, словно лес сам не хотел, чтобы я видела его.

Вокруг стояла черная ночь — не просто темнота, а густая, вязкая тьма, будто сама земля дышала ею. Холодный воздух пах сыростью и мхом, а где-то вдали ухала сова, разрезая звенящую тишину.

Под ногами треснула ветка предательски громко, сообщая моё местоположение всему лесу. Я замерла. Моё дыхание в этой тишине казалось криком, а кровь шумела в ушах.

Мне казалось, что я не одна в этом лесу. И пугающая пара глаз непрерывно следит за каждым моим шагом, наблюдая с любопытством и ожидая моего конца. А каждое дерево, каждая тень, отброшенная веткой принимала очертания живого существа.

Даже моё платье служило препятствием, оно цеплялось за ветки, подол путался в грязи. Ткань юбки впитывала влагу этого леса, а холод пробирался всё выше.

Я не смела дышать — только слушала. Где-то хрустнула ветка. Потом в другой стороне — тихий шелест, будто кто-то крадётся за мной, ступая по опавшей листве.

— Кто здесь?.. — выдохнула я, сама не веря, что решилась говорить. Голос прозвучал хрипло и утонул в тумане, будто лес проглотил его.

Ответа не последовало, только ветер прошелестел между ветвями, и мне почудилось, что он произнёс моё имя.

Я побежала. Я поддалась панике и просто стремилась уйти, сбежать из этого места.

Мокрая трава хлестала по щиколоткам, босые ноги скользили по земле. Я чувствовала, как острые камни и корни больно впиваются в ступни, но не останавливалась. Между стволами мелькнул свет — слабый, колеблющийся, будто свеча, спрятанная в глубине леса.

Я рванулась к нему, спотыкаясь, задыхаясь от страха. Туман густел, холод обжигал кожу. Свет манил — единственное живое в этой мёртвой ночи.

— Пожалуйста… — сорвалось с губ, я и сама не знала, к кому обращаюсь — к богам, к свету или к тому, кто, возможно, ждёт меня впереди.

Я выбежала на небольшую поляну, где туман расступался, словно кто-то невидимый раздвинул его руками. И там — среди дрожащего света — стоял он.

Феликс.

Я не сразу поверила, что это действительно он — высокий, уверенный, будто высеченный из мрамора, с мечом в руке. Я бросилась к нему, едва не теряя равновесие.

— Феликс! — мой голос сорвался, я захлебнулась в собственных слезах и облегчении. — Ты… ты нашёл меня…

Он поймал меня, крепко прижал к себе, и я впервые за всю эту ночь почувствовала, что дышу. Его грудь под моими руками была тёплой, живой, родной.

— Тише… всё хорошо, я здесь, — сказал он тихо, его рука легла на мою спину, а губы коснулись виска. — Всё уже позади.

Я дрожала, не в силах вымолвить ни слова, вжимаясь в его тело, словно только его присутствие могло спасти меня от чудовища этого леса. Он гладил мои волосы, пока моё дыхание не выровнялось.

Но вдруг движение его рук изменилось. Рука, что держала меня, застыла. Его тело напряглось.

— Феликс?.. — прошептала я, чувствуя, как он медленно отдаляется от меня, выпуская меня из объятий.

— Феликс?..

Но он ничего не ответил.

И тогда я опустила взгляд — на собственные руки.

Из кончиков моих пальцев струился туман… нет, не туман — тьма. Живая, холодная, как дым из глубины бездны. Она обвивала мои запястья, стекала по коже, шевелилась, будто дышала.

Я не могла поверить в увиденное.

В панике я взмахнула руками, и туман вокруг ответил — тьма взвилась, оставляя за собой следы, словно я вычерчивала узоры.

Я… Это не… моя сила… — прошептала я, пытаясь объяснить, оправдаться — перед ним, перед собой. — Да, это тьма… но я не…это не я…

Но всё сказанное утонуло в этом тумане. Вместо звука из моего рта вырвался новый поток мрака, застилая всё вокруг. И в тот миг я поняла — то, что рвалось из меня, уже не подчинялось моей воле.

Я делаю шаг к нему — я так хотела оказаться ближе к нему, объяснить всё, попросить помощи. Я так хотела остановить это безумие: сказать, что это не я, что разум мой чист.

Корни, скрытые в траве, словно чьи-то руки хватают меня, земля уходит из под ног. И я не в силах удержать равновесие, словно признавая свою вину, падаю перед ним на колени.

В следующее мгновение всё происходит со скоростью, от которой стынет кровь в жилах. Лицо герцога искажает не гнев, а страх; в его глазах — решимость и тихий ужас. Он шагает мне навстречу, и в одно движение — выхватывает меч из ножен.

Сталь свистит по воздуху. Лезвие вырисовывается на фоне тусклого света, холодный металл несется к моей шее, и я чувствую, как от страха воздух застыл в груди.

Крик разрывает мою грудь.

И в тот же миг звук превращается в другой — более реальный, близкий. Сильные руки трясут меня за плечи, вырывая из тумана и тьмы.

— Тише… тише, это я. Всё хорошо, Оливия, — знакомый низкий голос пробился сквозь пелену страха. — Это просто сон. Только сон.

По моим щекам катились горячие слёзы. Горло саднило, голос охрип от резкого крика, и только через несколько мучительно долгих минут я начала понимать — это всего лишь сон.

Я судорожно вдохнула, осознав, что вокруг — не лес, не туман, а тепло моей спальни.

Феликс держал меня крепко, не давая упасть обратно в бездну сна. Его ладони скользили по моей спине, будто проверяя, что я цела.

— Всё хорошо, — повторял он тихо, снова и снова, — ты в безопасности, слышишь? Это всего лишь кошмар.

Я вцепилась в него, не в силах сдержать дрожь. Сердце бешено колотилось, дыхание сбивалось.

Феликс крепко прижимал меня к себе. Щекой я ощущала мягкий хлопок его рубашки, тепло его тела и едва уловимый аромат свежих трав, исходящий от его кожи. Но я всё ещё боялась открыть глаза. Не могла — не хотела — снова увидеть его лицо, искажённое страхом и решимостью, каким оно было там на поляне, во сне.

Его руки держали меня надёжно, почти бережно.

Голос — тёплый, низкий, будто заклинание — проникал сквозь остатки кошмара:

— Оливия… тише. Всё хорошо. Я рядом.

Я всхлипывала, не в силах различить, где кончается страх, а где начинается реальность. Его ладони скользили по моей спине — медленно, ритмично, как будто он убаюкивал меня, пытаясь стереть следы кошмара.

Потом муж осторожно отстранил меня, ладонью коснулся щеки.

— Посмотри на меня, — попросил он тихо. — Всё уже позади.

Я долго не решалась. Но, наконец, поддалась его голосу.

И, когда открыла глаза, передо мной было лишь его лицо — спокойное, сосредоточенное, тёплое. В его взгляде не было ни страха, ни сомнения — только забота. Он чуть наклонился, заглядывая мне в глаза, и ещё раз повторил, почти шёпотом:

— Всё хорошо, Оливия. Это был только сон.

* * *

Дни тянулись мучительно медленно.

Ночами меня терзали кошмары — те же картины, тот же туман, те же чёрные ленты, проникающие в мое тело. Я просыпалась с криком, сердце колотилось, а тело покрывалось холодной испариной.