Шурик 1970. Книга 2 - Петр Алмазный

и посмотрел на свою руку. Ладонь была словно прозрачная, я видел кости своих пальцев. Это было ужасно! Видимо, и остальной мой вид был не лучше. Зина посмотрела на меня и хотела закричать. Но сама же себе рот и зажала.

— Что делать, Шурик? — спросила она, собравшись. — Скорую?

Я хорошо понимал, что «Скорая» здесь не поможет точно. Тут — другое. Тут континуум, мать его! И я в нем исчезал. Почему-то вспомнилось про мавра. Что мавр сделал свое дело, мавр может умереть. Найдя документацию на батареи, я запустил-таки проект? Рассчитанный Березиным вектор счастливой страны теперь обойдется без меня? Но почему же мне так плохо? Разве это справедливо? Ведь столько трудов… И Зина… Как же я теперь без Зины?

— Зина, звони Николаю, — едва смог выдавить я.

Глава 23. Возвращение

НИКОЛАЙ

Зина Тимофеева позвонила часа в три ночи. В три двадцать пять, если быть точнее. Я сначала ничего не понял из ее сбивчивого лепета. Только, что Шурику плохо, очень плохо. Потом она сказала, что Шурик исчезает у нее на глазах. Вот прям так. Буквально. И добавила что-то про вектор.

Я вспомнил, как исчезала Раиса Михайловна в клинике и понял, что надо ехать.

Ирина проснулась, посмотрела не меня.

— Работа? Срочно? Помочь собраться?

Я мотнул головой:

— Не надо, спи, дорогая.

Повернулась на бок, заснула. Или сделала вид. Молодец у меня Иринка. Лишних вопросов не задает. Знает, за кого замуж выходила. Я натянул одну штанину, во второй запутался и так на одной ноге допрыгал к окну, посмотрел вниз. «Волга» стояла на своем месте у детской площадки. Отлично! А то слухи тревожные ходят. За месяц в районе три «Волги» угнали. И как раз неприметного серого цвета.

Я оделся, накинул куртку, бегом спустился вниз. Может быть, стоило вызвать «Скорую»? Пожалуй, что нет. Что подумают советские врачи, когда увидят полупрозрачного мужика? И так слухов хватает. Вон недавно какой-то сумасшедший появился. Шляется по улицам, с крыш домов прыгает, пальцы в розетки сует. Говорит, что он — Роберт.

Я рванул с места, не разогревая движка. Прости, Ласточка, так надо. Тем более, тебя может заменить в скором времени новый служебный автомобиль. Электрический.

Вот и знакомый дом на Новокузнецкой. Балконное окно на седьмом этаже ярко освещено. Лифт, к счастью, работал.

Шурик лежал на полу в коридоре и жалобно стонал. Твою ж дивизию! Ну и вид! Кости, действительно, просвечивали сквозь кожу. Оскаленный череп смотрелся особенно ужасно. Как у Раисы Михайловны. Даже хуже.

— Он хотел одеться. Сам, — всхлипывала Зина. — Но не смог, упал. Выполз из ванной. Сказал что-то про грелку и про бак.

К черту бак, к черту грелку! Одежду тоже к черту. Не до церемоний! И в трусах сойдет. Был бы жив.

Я подхватил Шурика на руки. Он оказался удивительно легким. Как ребенок.

— Я сейчас соберусь. Я быстро, — с трудом удерживая слезы, сказала Зина.

— Не надо. Жди дома, — сказал я. — Очки его дай. В карман мне сунь.

Я устроил Шурика на заднем сидении, сам схватил трубку, быстро набрал номер.

— Объект семнадцать-восемнадцать? Это Ловчев. Подготовите агрегат к запуску. Да, на полную мощность. Что значит с какой целью? Надо значит! Ждите.

Бросил трубку на рычаг. Надо же, работает приборчик от Лохонзона. Мобильный радиотелефон. Слишком длинно звучит. Может, так его и назвать в честь ученого, «Лохофон»?

Так быстро по Москве я еще никогда не ездил. И все боялся, а вдруг не довезу живого. По дороге все-таки дозвонился до Шубина. Тот, кажется, все сразу понял. Сказал, что быстро доехать не сможет. Но подробно рассказал, какие записи понадобятся, где их искать. Вздохнул и почему-то добавил «Жаль»…

В гаражах темно, только одинокий фонарь освещал ворота. Сами ворота открыты, сторож у будки, стоит, отдает честь. Бдит!

Дежурным по хроноагрегату был лейтенант Супонин. Морда заспанная, дрых, наверное, когда я позвонил. Вот все у нас так! Впрочем, чего тут скажешь, двое суток парень без смены. Тут секретный объект государственного значения, а лаборантов приходится чуть ли не выпрашивать!

Супонин взялся было мне помогать, я рявкнул на него, велел готовить машину к запуску. Хотя и так было все готово.

Я спустился с Шуриком на руках в подвал. Мне показалось, что он стал совсем легкий. Устроил его в кресле. На лицо, точнее, на то, что от него осталось, старался не смотреть. Сам же начал листать блокноты с записями на столе. Нужен блокнот Шубина. Шубин предупреждал, что такое может случиться, что вектор — не бесконечен. Вот, нашел. Обратный вектор для Шурика. Приписка: «В случае кризиса ввести точную дату и время отправления минус двенадцать часов». У Шурика там будет двенадцать часов форы. Если какой косяк, он сумеет его исправить. Очень на это надеюсь.

Я ввел вектор в программу, нашел на полке в рядке нужную бобину, помеченную Ш-2025». Вот молодец, Шубин, догадался подписать. Я дождался, пока машина загудит, быстро надел на голову Шурика первый шлем. Был ли я уверен в том, что делаю? Нет. Но вот то, что этот полутруп может стать окончательным трупом у меня на глазах — это я знал, чувствовал.

Заработал лентопротяг, закрутилась бобина, замигали лампочки, высветилось на электронном табло время прибытия — «2025».

— Пока, Шурик, — сказал я и вдавил рычаг до упора.

Ожидаемая темнота. Но сразу же включилось аварийное освещение.

Я подошел к телу, сидящему в кресле. Аккуратно стянул с его головы шлем. С облегчением отметил, что череп больше не просвечивает сквозь загорелую кожу.

Я глянул ему в глаза. Он или не он? Шурик близоруко прищурился. Я протянул ему очки. Шурик надел их, теперь сам посмотрел мне в глаза и протянул мне руку.

— Опять ты. Ну, привет, Николай…

АЛЕКСАНДР

Мне приснился странный сон. Будто я иду по полю, и начинается гроза. С громом и молнией. И я грозы той очень боюсь. И я бегу, чтобы укрыться от ледяных струй под ветками единственного дерева на перекрестке дорог. Знаю ведь, что нельзя так делать, а