Господин следователь 9 - Евгений Васильевич Шалашов

— Так точно, ваше превосходительство, — по-военному четко доложил господин надворный советник — или, кто он там на самом деле?

Наволоцкий поднялся с места, намереваясь выйти, но я стоял на месте, ожидая каких-нибудь разъяснений.

— Ваше превосходительство? — вытаращился я на начальника.

— Иван Александрович, покажите Николаю Ивановичу делоКалиновского и выполните все, о чем вас попросит господин надворный советник, — строго сказал Лентовский. Подумав, посмотрел ввысь, где потолок и добавил: — У него имеются все необходимые полномочия.

Раз так, тогда и деваться некуда.

— Слушаюсь, — кивнул я, открывая дверь перед «столичной штучкой».

Проведя надворного советника в свой кабинет, усадил за стол, плюхнул перед ним папку с документами по делу о смерти Калиновского и спросил:

— Николай Иванович, в прошлый раз вы были чиновником Экспедиции заготовления государственных бумаг, а нынче кто?

Умолчал, что в свой прошлый приезд столичный чиновник вначале вообще представился Путилиным, начальником Сыскной полиции.

— Так все тоже самое, — пожал плечами Наволоцкий. — Состою на службе в Экспедиции ценных бумаг, а ценными бумагами бывают не только векселя с акциями, но протоколы допросов, медицинские акты. У нас служба скучная.

Вот ведь гад! Не хочет колоться. Состоять — то есть, числиться и получать жалованье можно где угодно, хоть в Министерстве просвещения, а вот что он реально делает?

Ненавязчиво поинтересовался:

— Николай Иванович, если генерала повесили ваши люди, но зачем так топорно работать? И зачем было все усложнять? Обряд гражданской казни учинять… И паспорта исполнителей на подлинные фамилии. Или нет?

— Не надейтесь, не клюну, — усмехнулся надворный советник, просматривая страницы, одновременно их сортируя — что-то откладывал налево, что-то оставлял в деле.

Стало быть, изымает он Акт приобщения к уголовному делу вещественных доказательств — сломанной сабли, мундира и прочего, что’александровцы', под моим чутким руководством, выловили в Ягорбе, мой рапорт об этом, а еще протоколы допросов хозяина «Звезды Маркса» и отца диакона. Еще изымает Акт осмотра места преступления, вместе со схемой Абрютина — главный документ в деле. Акт Федышинского оставляет, но из него, кроме факта о смерти от удушения, не понять.

— Жалко, — вздохнул я, пытаясь просверлить взглядом Наволоцкого. — Я, понимаете ли, убийство раскрыл, осталось только злоумышленников задержать — Мещерякова с Савельевым, признание от них получить, а вы у меня дело забираете, да еще и не желаете ничего рассказать. Я же ночами спать не стану.

— А вы водочки хряпните на сон грядущий, — посоветовал надворный советник. — В вашем возрасте и нужно-то всего одну рюмочку. Мне, например, не меньше двух приходится пить.

Закончив отбор, Наволоцкий принялся старательно рвать все отложенные бумаги на мелкие части.

— Обратите внимание — я у вас ничего не изъял, не отобрал, — заметил чиновник по особым поручениям. — Все при вас останется. Фиксируйте самоубийство старика и, с плеч долой.

Я вытащил из-под стола корзинку для мусора и протянул ее Наволоцкому, а тот ссыпал туда все клочки и обрывки. М-да, плоды моих трудов нашли свое пристанище.

— Николай Иванович, а если по старой схеме? — предложил я. — Я излагаю свое виденье событий, а вы лишь мычите — дескать, так оно или нет?

— М-м… — отозвался надворный советник.

Вдохновившись ответом, я начал.

— Предположим, Калиновский слил какую-то важную информацию…

— Простите, что он сделал? — не понял Наволоцкий.

— Продал кому-то важные государственные секреты, — пояснил я. — Он же их по долгу службы знал, правильно?

— М-м.

Отлично! Значит, я на верном пути.

— Калиновский возглавлял 3 управление Инженерного департамента, —продолжил я. — Не знаю, что входило в его функции — строительство крепостей, покраска казарм, но даже список казарм Российской империи может заинтересовать нашего вероятного противника.

— Какого противника? — опять не понял Наволоцкий. Что, нет пока этого термина?

— Того, с кем мы теоретически можем в будущем воевать. Турцию, скажем или Англию. Францию — это навряд ли, а вот Германию или Австро-Венгрию — это да. Казармы стандартные, можно определить численность личного состава, дислокацию.

— М-м… — одобрительно мыкнул Николай Иванович. Интересно, он какое государство имел в виду? Так кто? Немцы или австрийцы?

— Значит, Австро-Венгрия?

На сей раз Наволоцкий мычать не стал, кивнул.

— Калиновский, судя по его счетам и поместью, продавал информацию не год и не два. Возможно, лет пять или десять. Деяния генерала стали известны, его решили казнить как изменника, а кроме того, лишить мундира и наград. Но все-таки — почему это сделали тайно, да еще имитировали самоубийство?

И тут Николай Иванович не выдержал, а довольно-таки раздраженно отозвался:

— Тайно, потому что смертная казнь в Российской империи отменена еще при Елизавете. Если бы об измене Калиновского стало известно на тот момент, когда он был на службе, его бы судил военный суд. Но коли он вышел в отставку, его бы стал судить суд присяжных. А это, сами понимаете, только каторга. Каторга — наказание суровое, но не смерть. К тому же — кому нужна огласка? А за измену дорого платить нужно. К тому же, это еще и намек был для тех, кто примеру Калиновского мог последовать. На кого намек, по вашему мнению?

— На Иуду, — предположил я.

— Совершенно верно. Ошибку допустили, потому что вас в расчет не приняли. А вы своим запросом о генеральском формуляре Военное министерство напугали. Запрос, разумеется, за подписью Новгородского губернатора был, но понятно же — кто в Череповце такой умный. Другой бы, на вашем месте только рад был — повесился, господин генерал, так и черт с ним, работы меньше. А вы взбаламутили всех, пришлось к министру юстиции идти.

— Так надо было более ответственно подходить к имитации, — хмыкнул я. — Зачем было Калиновского в город тащить? Неужели в имении подходящей осины не было?

— Если в город привезли, стало быть — так надобно было, — отрезал Николай Иванович.

— Он должен был какие-то документы вернуть или что?

Не пожелал отвечать чиновник «экспедиции», но и не отрицает. Ящики стола в доме генерала пустые были. Вероятно, что-то требовалось.

Видя, что Наволоцкий собирается уходить, поспешно спросил:

— Николай Иванович, а где нынче сын генерала? Он же теперь наследник?

— Уже нет. Не сумеет свои права заявить. Оттуда не заявишь.

Вот оно как. Сынок тоже был в деле?

— Значит, его сынок, скорее всего, и