Оторва. Книга пятая (СИ) - Ортензия

А потому, не трудно ли товарищу майору сгонять в штаб и привести соответствующие бумаги? Он вообще понял, кому это предложил? А с детьми, что делать? Провожатые, которых оказалось немало, человек десять выползли из всех автобусов и активно принимали участие в дискуссии, обязательно настрочат заявления в соответствующие органы ЦК ВЛКСМ и прочие и вот тогда всем будет не до веселья.

Даже при слабом освещении было видно, что у всех участников переговоров рожи покраснели от натуги, словно последние полчаса котельцы таскали на пятый этаж, а не мирно беседовали, но к концепции так и не пришли.

И в этот момент, когда вроде начало формироваться единое мнение, вдали высветились ещё две пары фар и через несколько секунд около автобусов остановились уже знакомые, за последние сутки советские джипы, один из которых особенно и в простонародье называемый — канарейкой с большой надписью на дверце: милиция.

А когда из первого автомобиля выбрался уже знакомый майор, зять которого не без моей помощи угодил в реанимацию, я почувствовала, как между лопаток заструился пот. Не стал ждать гаденыш, когда Каренин ему меня на блюдечке с голубой каёмочкой доставит, лично сам явился.

Но вот что за хрень в расположении части творится. Не воинское подразделение, а проходной двор. Все кому не лень приезжают. Но если за майора можно было не особо волноваться, то тот, кто выбрался из УАЗика вторым, мне совершенно не понравился. Военный. В парадной форме, с аксельбантами, увешанный ими как новогодняя ёлка гирляндами, при наградах на кителе, окинул орлиным взором территорию и вальяжной походкой направился прямиком к замполиту.

Все расступились перед ним и он, раскрыв красную папку, которую держал в руках, заявил:

— Товарищ майор. Письменный приказ командира батальона, полковника Уфимцева. Немедленно передать в руки милиции, незаконно укрываемую вами Бурундуковую Еву Илларионовну, совершившую ряд тяжких уголовных преступлений.

Глава 31

Дональд Трамп выразил озабоченность. Ага, выразил он. Уверена, по сравнению с глазами замполита он ничего не выразил, хотя про озабоченность Трампа я только читала в сводках и лица при этом не видела, чтобы определить степень его озабоченности. Он каждый день это выражал. Про Байдена, вообще молчу, он по жизни озабоченный и заглядывать, что одному, что другому в глазки, не было никакого желания. А вот на товарища майора, в момент, когда франт в парадном мундире с пафосом озвучил приказ комбата, с удовольствием посмотрела, но, увы, вокруг замполита столпилась уйма народа, и разглядеть его лицо у меня не получилось. Мельком подумала встать на ящики, но только мельком. Разгляжу что либо, или нет, неизвестно, а вот поглощать глюкозу перестану, а она моим мозгам срочно требовалась, потому как выхода из создавшейся ситуации не видела.

Была бы я на самом деле английской шпионкой, майор костьми лег, но, ни за что не отдал саранче на растерзание. А вот вступаться за непонятную Еву Бурундуковую, отца которой он, возможно, знал, очень давно, но не факт, это знаете ли, под большим вопросом. Приказ командира, как ни как. А она, в смысле я, к тому же, наворотила столько дел за одни сутки, ни в одном приключенческом романе про такое не читала. Даже Паганель, с его невероятным везением влипать в неприятные истории, ни в какое сравнение.

Сейчас товарищ майор разберётся в ситуации, в которой пока плавает как свинья в апельсинах, вызовет Каренина, глянет в мои ясные очи и сдаст на радость победителей. Конечно, сдаст, как вспомнит, что по моей милости ещё и вертушку послал припугнуть неразумных хазаров. Может замполит и не давал такого приказа, что скорей всего, а командир Ми-8 сам принял решение, увидев сложившуюся ситуацию, но сути это не меняло. И что со мной сделают в советских подвалах МВД, даже думать не хотелось. А значит попадать туда ни в коем случае нельзя.

Отбросила пустую коробку из-под торта и полезла за вторым. Или мозг советскую глюкозу не воспринимал, либо мало её было в самом тортике, но ничего путного в голову не приходило.

Замполит тем временем, видимо, дочитал приказ, который ему всучил прибывший вояка и заговорил громко, чётко в своей манере:

— Какая Бурундуковая, капитан⁈ Что это вообще такое?

Капитан? Так этот франт всего лишь на побегушках у комбата. Что-то типа адъютанта, то-то вырядился, значимость свою продемонстрировать. В парадной форме припёрся или он по жизни такой? И две медали непонятные на груди. Или, в самом деле, геройский товарищ, потому его полковник и приблизил к себе.

— Что за приказ? — Продолжил майор говорить, размахивая бумажкой, — О чём вообще идёт речь? Что вы наплели командиру, что он не глядя, подмахнул, да ещё и в воскресенье? Я завтра ему доложу по форме, тогда и разговаривать будем. Бурундуковую им подавай. Да я про такую, знать не знаю.

И непонятно, забыл или прикидывается. Склонялась всё же к первому варианту. Ему диверсанта доставили, а вокруг творится непонятно что и сбоку бантик. Да и связать девочку со слёта с медалькой и каким-то уголовником в этот момент он точно не мог. Абсолютно разный типаж, даже если в лагере уже хватились меня, в чём сомневалась. Капитан об этом мог упомянуть, но не сказал, ни слова.

— Что значит наплели? — Тут же возмутился франт. — Сегодня у чёрной балки. Не вы ли вызвали вертолёт, чтобы…

Вот. Началось, блин, а глюкоза ни одной подсказки не выдала.

— Капитан, за мной, — замполит перебил адъютанта и двинулся в сторону клетки.

Ага, совершенно не для посторонних ушей разговор. Пока, не для посторонних. Не для ментов и уж тем более не спешащих на слёт. Меня решил продемонстрировать — словно зверушку невиданную. Лишь бы раньше времени не поведал адъютанту в двух словах историю, а то потом смеха не избежать.

Я откусила кусок побольше, чтобы если прозвучит вопрос, иметь время на раздумье, пока буду пережёвывать, но далеко уйти майору не дали.

Сразу несколько голосов потребовали решить вопрос с автобусами, заявив, что они прибыли первыми и в очередь за ментами им вставать не резон. У них ведь дети. Не так грубо, конечно, сказали и скорее в просительной форме, но майор остановился. Глянул на автомобиль, в котором сидели Каренин со старлеем, оглянулся и, бросив адъютанту:

— Стойте здесь, — зашагал обратно.

Даже стало жалко замполита. Со всех сторон прижали. У него дело государственной важности, а без него решить заправку автобусов не могут. Как в армии, это нормально. Подумала, снова будет спорить с прапорщиком по-поводу бензина, но майор решил всё кардинальным способом. Прошёл мимо людей ожидающих от него ответа прямиком к бензовозу. Сделал манипуляции руками, словно оторвал что-то ненужное от цистерны и, подозвав капитана, любителя баек, всучил ему это нечто со словами:

— Пломбу сохранить. Автобусы заправить по 150 литров каждый.

— А чем замерять, товарищ майор? — Подскочил тут же прапорщик, ответственный за топливо. И голос поменялся с возмущённого на елейный. Дошло, что перешёл красную черту и замполит вне себя. — Никакой посуды нет, а счётчик не работает. Это ведь лишку можно случайно слить.

Этот сольёт лишку, скорее водилы не досчитаются. Не будут ведь они возвращаться, значит можно.

— Я у тебя, Лютиков, видел банки трёхлитровые, по пятьдесят банок каждому выдать. Выполнять! — Замполит даже не оглянулся. Сказал на ходу и вернулся к адъютанту, с которым проследовали мимо клетки, на меня даже не обратив внимание.

Ну, да. Я всё ещё мебель. А на груди у франта юбилейные медали. Странное дело. Ветеранам — это понятно, им сам Бог велел памятные медали выдавать в связи с победой в Великой Отечественной. А вот молодым офицерикам с какого перепуга те же юбилейные выдавали? Вот адъютант, к примеру, он точно родился лет через пять после Победы. И за что ему?

Каренин и старлей уже подскочили и в ожидании уставились на майора.

— Где? — Спросил замполит.

— В зиповой, — отозвался Каренин, сразу сообразив, кого майор имеет ввиду.