Господин Орлов - Redstone

пока моя Империя делала первые шаги в космосе, остатки старого мира пытались сохранить лицо. На моем столе лежал отчет разведки. Франция и Великобритания, заключив «Сердечное согласие» (Entente Cordiale), которое теперь выглядело не как союз великих держав, а как клуб озлобленных аутсайдеров, пытались запустить собственную космическую программу. Это было жалко. Их ракеты, построенные по технологиям середины XX века, которые они с трудом смогли воспроизвести, взрывались на старте или не выходили на орбиту. Их бюджеты трещали по швам. Их лучшие умы массово эмигрировали в Россию, Германию или США, где их ждали немыслимые возможности и зарплаты. Они были похожи на племя туземцев, пытающихся построить бамбуковый самолет, глядя на пролетающий над головой сверхзвуковой лайнер. Их злость и зависть меня не беспокоили. Они были уже не игроками, а лишь историческим фоном.

**Часть IV. Невысказанная Цель**

Вечером, когда дети уже спали, я сидел с Викторией в нашей обсерватории на верхнем этаже башни. Огромный телескоп был направлен на Марс, который тусклой красной точкой висел в черном бархате космоса. Мы молча пили вино, наслаждаясь тишиной.

«Инцидент с Вороновым исчерпан?» — спросила Виктория, не отрывая взгляда от окуляра. Она всегда была в курсе всего.

«Да. Айна — великолепна. Но это симптом. Нам нужно больше психологов на Луне. И больше развлечений. Искусственные сады под куполом, кинотеатры, виртуальная реальность…»

«Это решит проблему на время, — она повернулась ко мне. В ее умных глазах не было романтики, только чистая стратегия. — Но это не отменит главного. Люди не созданы для жизни в консервных банках, как бы комфортно их ни обустроить. Луна, Марс… это все временные форпосты. Не дом. Что дальше, Александр? Ты ведь не просто так тратишь триллионы на добычу этого изотопа. Термоядерные станции на Земле можно было бы запитать и от урана, его у нас на сотни лет. Зачем тебе гелий-3 в таких количествах?»

Я посмотрел на нее и улыбнулся. Она видела всю картину целиком.

«Ты права. Энергетика Земли — это лишь побочный продукт. Приятный бонус».

Я подошел к голографическому проектору в центре зала и вывел на него карту Солнечной системы. Затем я увеличил масштаб, и система стала лишь крошечной точкой в вихре звезд Млечного Пути.

«Вот наша проблема, — сказал я, обводя рукой всю планету. — Двести сорок миллионов. Скоро будет полмиллиарда. Потом миллиард. Как бы эффективно мы ни управляли ресурсами, это конечная система. Рано или поздно мы упремся в потолок. Любая цивилизация, запертая на одной планете, обречена. Либо на самоуничтожение в борьбе за ресурсы, либо на стагнацию и вырождение. Это закон Вселенной».

Я снова посмотрел на Марс, а затем дальше, на звезды.

«Термоядерные реакторы, работающие на гелии-3, — они не для городов. Они для кораблей. Они достаточно мощные и компактные, чтобы разогнать корабль до релятивистских скоростей. Луна дает нам топливо. Марс, с его низкой гравитацией и ресурсами, станет нашими верфями. Все, что я построил здесь, на Земле, — эта Империя, эта цивилизация изобилия и порядка… это всего лишь колыбель. Очень удобная, очень технологичная, но все же колыбель. А ребенок растет».

Виктория смотрела на меня, и в ее глазах я видел полное понимание. Она была единственным человеком, с которым я мог говорить об этом так прямо.

«Значит…» — начала она.

«Да, — закончил я за нее, и мой голос в тишине обсерватории прозвучал как клятва. — Мы не строим империю Человека. Мы строим вид, способный путешествовать между звездами. Моя конечная цель — не господство над этим миром. Моя цель — дать человечеству тысячи миров. И первый корабль поколений, "Надежда", должен быть заложен на орбите Марса не позднее 1930 года».

Я посмотрел на далекие, холодные звезды. Они больше не казались недостижимыми. Они были просто следующей главой в моем плане. Самой длинной и самой важной.

Глава 20. Колыбель Марса

3 июня 1914 года.

Время в моем новом мире текло иначе. Оно не шло, а неслось вперед, подгоняемое волей, технологиями и магией. Десятилетия старого мира сжимались в годы, а то и месяцы. То, что когда-то было горизонтом мечтаний, становилось фундаментом для новых, еще более дерзких планов. И нигде это не ощущалось так остро, как на Луне.

Часть I. Лунная Твердь

Айна О’Мэлли стояла у огромного, толстого триплекса в стене Командного Центра базы «Лунная-2». База, которую всего четыре года назад начинали строить, разрослась в настоящий подземный город, похороненный под метрами реголита для защиты от вечного холода и смертоносной радиации. Далеко внизу, на дне кратера Аристарх, раскинулся маленький, но уже полноценный космодром. Прямо сейчас там шла посадка тяжелого транспортника «Ангара-7», доставившего с орбитальной станции «Заря-1» новое оборудование и очередную смену колонистов.

«Лунная-1», их первая тесная и героическая «деревня», теперь была лишь историческим памятником и частью музейного комплекса. Нынешняя база представляла собой сеть широких тоннелей и просторных купольных залов, в которых постоянно жили и работали более тысячи человек.

Айна отвернулась от иллюминатора и направилась вглубь базы. Ее шаги, легкие в лунной гравитации, гулко отдавались в коридоре. Она прошла мимо двери с табличкой «Зона Отдыха». Оттуда доносились смех и стук шаров — колонисты, свободные от смены, играли в специально разработанный «грави-бильярд», где легкие шары летали по замысловатым траекториям.

Ее путь лежал в Оранжерею. Это был огромный, залитый ярким светом фитоламп зал, где на многоярусных гидропонных установках росло все: от картофеля и пшеницы до земной клубники и помидоров. В воздухе пахло влажной землей и свежей зеленью — запах, который ценился здесь дороже золота. У одной из грядок стоял молодой биолог, американец итальянского происхождения по имени Лео, и с нежностью протирал лист салата.

«Как урожай, Лео?» — спросила Айна.

«Просто фантастика, мэм! — восторженно ответил он, не отрываясь от своего занятия. — Эти новые штаммы хлореллы в системе жизнеобеспечения дают на пятнадцать процентов больше кислорода. А помидоры сорта "Князь Орлов"… они слаще, чем на Земле, клянусь мамой!»

Айна улыбнулась. Она знала, что это правда. Мои доппельгангеры, работавшие в агрокомплексах Сибири, постоянно совершенствовали геномы растений, адаптируя их к лунным условиям.

Дальше по коридору располагались жилые блоки. Прошли времена тесных капсул. Теперь у каждого колониста или семейной пары была своя комната размером три на два метра. Скромно, но это было личное пространство. В каждой комнате — койка, стол и терминал связи. Это было еще одно мое нововведение — «Окно в дом». Через сеть спутников-ретрансляторов любой