Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров

ж надо, устроила членовредительство, пока меня не было. И как не испугалась? Елизавета всегда боялась боли. И крови! Она даже в медицинский не стала поступать именно поэтому, пошла в педагогический, несмотря на то что бабушка настаивала на продолжении династии, раз сын отказался идти по стопам отца. Но Лиза при виде крови впадала в ступор, потом начинала плакать. Причем слезы у нее текли сами по себе, стоило только Бариновой заметить порез с кровью или того хуже, более серьёзную рану.

— Егор, — тихий голос Оксаны вырвал меня из злобных мыслей, из памяти настоящего Егора.

— Что? — буркнул я. — Извини, сорвался, — покаялся, сообразив, с кем разговариваю. — Как так получилось-то, а? Оксан? Насколько все серьезно? Думаешь перелом? — развернувшись к фельдшерице, я перехватил ее ладошку, которая замерла на моем плече, затем взял вторую и спрятал обе в своих ладонях. — Замерзла? — заботливо поинтересовался у Гринёвой.

— Немного, — улыбнулась Оксана, рассеянно глядя вверх на звезды. — Красиво как, — выдохнула девушка.

Глаза ее сияли как звезды на ночном небе. Красиво очерченные губы, не испачканные помадой, чуть приоткрылись от искреннего восторга, кончик носа смешно дернулся, когда девушка вновь втянула в себя прохладный вкусный осенний воздух.

— Хорошо-то как, — прикрыв глаза, выдохнула Гринева.

И я не удержался. Выпустив ладошки Оксаны из своего захвата, я нежно обхватил запрокинутое к ночным небесам лицо, склонился и осторожно коснулся своими губами приоткрытых губ. Черт! Как же сложно оказалось удержаться и не сорваться во все тяжкие! Я замер, сдерживая тяжелое дыхание, чтобы не спугнуть, не испугать. И очень нежно поцеловал, пробуя на вкус доверчиво приоткрытые девичьи губы.

Оксана вздрогнула, распахнула ресницы, дернулась, но не отпрянула. Ресницы затрепетали и снова закрылись. Девушка как-то глубоко вздохнула и ухватилась за мои плечи. И у меня окончательно снесло крышу от близости и сладости нежных губ, от Оксаниной доверчивости, от тонкого чуть пряного аромата, который исходил от волос девушки.

Этот аромат накатывал на меня волнами, будоражил воображение, разматывал клубки напряжённых нервов, и сматывал обратно. Но уже не в тугую струну, а в широкие гибкие ленты.

Не знаю, сколько мы целовались, я потерял счет времени. Когда же оторвался от сладких чуть опухших от моей страсти девичьих губ, Гринева чуть вскрикнула и спрятала лицо у меня на груди. С огромной нежностью я обнял девушку за плечи, не удержался и прижал к себе покрепче. Где-то глубоко в душе возник страх, что сейчас девушка, напуганная мои напором, развернётся и растворится в темноте ночи. И больше мы никогда с ней не увидимся.

От этих мыслей накатило раздражение, и я еще крепче прижал к себе Оксану. Девушка повела плечами. Я чуть ослабил хватку.

— Егор… — шепнула Гринева куда-то мне в ключицу.

— Что? — хриплым шепотом спросил я.

— Пусти, пожалуйста… — попросила девушка.

Я вздохнул и нехотя разжал объятья.

— Извиняться не буду, — предупредил Гриневу, глядя прямо в блестящие глаза.

— Не вздумай, обижусь, — строгим тоном ответила Оксана, приподнялась на цыпочки и коротко поцеловала меня в губы. Я дернулся, но девушка отступила на полшага, покачала головой.

— Мне пора, — мягко произнесла Оксана. — Проводишь?

— Конечно, — кивнул я, глубоко вздохнул пару и снова предложил Гриневой руку.

Оксана легко и непринужденно просунула ладошку под мой локоть, и мы вышли за калитку.

В полном молчании мы неторопливо шли по ночному селу к дому Оксаны. Я вдыхал терпкий осенний воздух, приводя в порядок мысли и чувства, тихо радуясь словам Оксаны. Не обиделась, не оттолкнула, значит, у меня есть шанс на дальнейшее развитие. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что иду и улыбаюсь как подросток, впервые поцеловавший девочку-одноклассницу. Впрочем, практически так и было. Новая жизнь, новый опыт, новые отношения, точнее, первые отношения, только-только зарождающиеся. Мой второй первый поцелуй, если считать прошлое. На секунду я испугался, что все пойдет как обычно.

Погуляем, соблазню, переспим, и я перегорю. Не потому, что такая сволочь, из-за того, что Оксана окажется такой же, как все. Сначала податливой, послушной и доступной, а затем капризной неуправляемой истеричкой, которой плевать на всех кроме себя. Здоровый эгоизм — это хорошо. Никто никому ничего не должен? Тоже прекрасно, только когда это работает в обе стороны.

Нынче все эти гуру и коучи учат, как жить без моральных обязательств. Мол, никто никому и ничего не должен. Правда до той поры, когда дело касается этих самых обученных. Вот они никому и ничего не должны, а другие с какой-то радости им всем обязаны.

Когда к этим просветленным и обученным, выкованным в горниле интернетных психологических курсов начинаешь относиться точно так же, как они транслируют в мир, им резко не нравится. Но ведь по справедливости же: если ты никому ничего не должен, так и тебе никто ничего не должен. А у просветленных так не работает: это они никому и ничего не обязаны и не должны, а вот им отчего-то все задолжали.

Так, стоп, Саныч… Какие просветленные? Ты в благословенном Союзе Советских Социалистических! Тут и девушки другие и отношения нормальные. Да и само слово «психология» вызывает совершенно другие ассоциации.

Я качнул головой, прогоняя дурацкие мысли. Похоже, заразился идиотизмом от Бариновой воздушно-капельным путем.

— Пришли, — раздался тихий голос Оксаны. — Егор с тобой все в порядке?

— В полном, — заверил я Гриневу, наклонился, чтобы снова поцеловать. Но девушка мягко ускользнула, давая понять, что не стоит.

Может она и права, не надо торопить коней, пусть все идет своим чередом.

И все-таки отказ Оксаны зацепил. Сразу стало холодно в легкой ветровке, звезды потускнели, да и усталость накатила.

— Оксана, что с гостьей-то делать? — глухо поинтересовался я.

— А ничего! — весело откликнулась Гринева.

— В смысле? Ты же сказала, на рентген тащить с утра.

— Ага, сказала, — рассмеялась девушка. — Чтобы успокоить твою Баринову. Таких, как она, только на факты ловить. По-другому никак.

— Вот теперь не понял, — нахмурился, глядя на веселящуюся фельдшерицу.

— Завтра все и увидишь. Ты главное, не забудь компресс поменять. И лодыжку очень тщательно помыть теплой водой с мылом, — выдала инструкции Гринева. — Все, Егорушка, спокойно ночи! Спасибо за чудесный вечер!

Оксана погладила меня по щеке, стремительно поднялась на цыпочки, на секунду прижалась всем телом, затем легко коснулась быстрым поцелуем моих