Даль-цвет. Том 1. Охра - Владимир Прягин

самосохранению, обошёл бы Бруммера за полкилометра…

Если только не было заказа целенаправленно на него.

Или, предположим, на Уну.

Мне вспомнился, естественно, Глиррен, из чьего клана Уна ушла. Мелькнула гипотеза — а не он ли нанял шпану? Но это тоже, на мой взгляд, выглядело неубедительно. Ведь ненависть Глиррена концентрировалась лично на мне, и если бы он решил отомстить через бандюков, то на меня бы их и натравливал.

Не мог я не вспомнить и бандитов с базара, с которыми сам столкнулся в начале осени. Но тут взаимосвязь, даже чисто гипотетическая, уже окончательно затуманивалась. И всё-таки я связался с вахмистром Дарреном, попросил узнать насчёт гопников, напавших на Бруммера.

Полиция была в курсе инцидента — патруль оказался рядом во время драки (вроде бы по чистой случайности) и прибыл как раз к финалу, когда бандиты уже валялись в нокауте. Бруммеру пришлось объясняться, Уна была свидетельницей.

Личности нападавших установили быстро — местные урки. Один постарше, с двумя отсидками, два других помоложе. Явно не из залётной банды, которую возглавлял загадочный Невидимка.

Когда налётчики оклемались, полиция допросила их. Никакой амнезии у них при этом не наблюдалось, но ничего интересного они так и не сообщили. На ограбление пошли якобы от безденежья, напали на первых встречных. При этом сами были поддатые, поэтому даже Бруммера не особенно испугались.

Узнав всё это, я запутался окончательно и махнул рукой. Подумал — ну, может, и в самом деле случайно вышло. Стечение обстоятельств…

Зато я наконец-то определился со своим бизнесом.

Превращать его в настоящее предприятие (пусть и в мини-формате) мне было лень. И вообще, не хотелось ставить всё это на поток. Предпочтительнее для меня были разовые заказы, не слишком частые.

Поэтому я поднял-таки цены вдвое, предупредив об этом заранее через ту же газету. Это было уже в декабре, если считать по календарю, от которого я ещё не отвык. И да, теперь ко мне обращались гораздо реже. Услуга стала не просто люксовой, а вызывающе-элитарной.

Миновало солнцестояние, то есть официальный приход зимы, хотя на дворе давно уже был мороз и мела позёмка. Особенных торжеств по этому поводу не случилось, лишь скромные посиделки с друзьями. Никакого сравнения с новогодним загулом на постсоветском пространстве.

Теперь я чаще вспоминал дом.

Там, в моём мире, сейчас шёл к концу декабрь девяносто второго.

С родителями я в последние годы виделся редко. Во-первых, они жили далеко, за сотни километров, а во-вторых, у них дома царила не самая благодушная атмосфера. Они фактически находились в разводе, хотя делили одну квартиру. И при этом работали на одной и той же градообразующей фабрике.

Что же касается моих карьерных возможностей, в родном городке их попросту не имелось. Ну, разве что учителем истории в школу. Или в бандиты, да. Поэтому родители в один голос (что у них случалось лишь в виде исключения) приветствовали тот факт, что я закрепился в более крупном городе, где был подходящий вуз.

Ещё у меня была младшая сестра. Она после школы, недолго думая, рванула в Москву, а там охмурила парня, слинявшего вскоре в Штаты на ПМЖ. Уехала вместе с ним, и связь мы практически потеряли.

Телефона у родителей не было — очередь на его установку продвигалась черепашьими темпами, пробуксовывая годами. Единственный способ связи был через почту. На Новый Год я им посылал либо телеграмму, либо открытку. Теперь с этим намечались некоторые сложности.

Но у меня к декабрю созрел-таки план.

И однажды вечером я постучался к Илсе.

Бойд к этому моменту ухаживал за ней по всем правилам этикета — ей это нравилось, насколько я мог судить. Но он не докучал ей своим присутствием постоянно, так что застать её одну в комнате я смог без проблем.

— Привет, — сказал я, — есть просьба.

— Конечно, Вячеслав. Что мне надо сделать?

— Погоди, не торопись. Просьба достаточно специфическая, и если откажешься, то я не обижусь. Договорились?

— Да, — спокойно кивнула Илса.

— Давай-ка присядем.

Мы сели на топчан. Я держал в руках лист бумаги, свёрнутый вдвое.

— Картины-двери нам рисовать нельзя, — сказал я, — но буду благодарен, если ты нарисуешь мне форточку с ограниченным действием. Все детали перескажу тебе на словах, а общая композиция — вот такая.

Я развернул листок. Она забрала его и с полминуты всматривалась, а затем, подняв взгляд, спросила негромко:

— Это твой родной мир?

— Да, Илса. Это мой родной мир.

Она улыбнулась чуть отрешённо:

— Мне эту чудилось с первых дней, но отогнала эту мысль. Решила, что это очередная моя фантазия, оторванная от жизни. Но когда я рисовала шоссе по твоим подсказкам, мысли опять вернулись. И отогнать уже не смогла.

— Ну, я знал, что рано или поздно ты догадаешься. Извини, что не рассказал сразу.

— Я вполне тебя понимаю. И никому не расскажу, честно!

— Об этом я даже не беспокоюсь. Так что, попробуешь с форточкой?

— Попробую обязательно, разве ты сомневался? — сказала Илса. — У меня есть альбом большого формата, он как раз подойдёт. На твоём наброске — это ведь почтовые ящики? Выглядят непривычно, но догадаться можно. И цифры на другом языке…

— Да, ящики в подъезде жилого дома.

— А вот эти чёрточки на них…

— Это я попытался изобразить царапины, вмятины. Дом неновый, больше тридцати лет ему, подъезд не ремонтировался давно. Ну, и пацаны дурью маются. Вот эта дверца погнута, здесь вообще замок выдран.

— А что нацарапано на стене?

— Название рок-группы, это такой ансамбль, — сказал я, тихо порадовавшись, что за кадром осталось другое слово, чуть-чуть левее, совсем короткое. — Картинка, по-моему, предельно конкретная. Что ещё подсказать?

— Освещение электрическое?

— Да, но довольно тусклое, лампочка далеко, если её ещё не разбили. Свет — вот отсюда, наискосок.

— Ты очень подробно помнишь детали.

— После перехода с той стороны мозги у меня работают лучше, более эффективно. Тем более что эту картинку я видел много раз, поэтому вспомнил чётко, когда сосредоточился. Да, и кстати, краска на ящиках там лиловая, блёклая. Напоминает мой вересковый краситель. Оттенок слегка другой, но довольно близко.

— Это удачно, — сказала Илса. — Повысится вероятность открытия перехода. Давай я сразу сделаю заготовку, а ты уточнишь подробности.

Она положила на столешницу большой лист — формата А2 примерно. Я показал, какого размера должны быть ящики, и мы с полчаса фиксировали царапины, цифры