Деньги не пахнут 6 - Константин Владимирович Ежов

Сущность тендерного предложения – предельно проста и хладнокровна: убедить владельцев пакетов акций продать их. Объявленная сумма, формула обмена акциями Valeant – всё это начало открытой кампании. В итоге победителем окажется тот, кто сможет завоевать сердца и умы пайщиков – та самая сцена, в которую так хотелось вывести конфликт.

Акман сделал первый ход: следующего дня после оглашения оферты прошёл масштабный публичный показ с онлайн-трансляцией. Его выступление было отточенной картинкой – доброе лицо, уверенные фразы, он говорил о "поиске мирного решения" и упрекал совет директоров Allergan в якобы нежелании торговаться по-честному.

– Allergan отказался принять что-либо, кроме 100% наличных, руководствуясь нелепыми заявлениями о скорой утрате стоимости Valeant, – акцентировал он с бровями, поднятыми для драматического эффекта.

Так начался отборочный тур публичной войны, где вместо отчетов и таблиц решает риторика, а победа приходит к тому, кто сумеет громче и убедительнее заговорить с народом акционеров. Зал слушал, воздух стал плотнее, и каждый звук — скрежет стула, приглушённый вздох – напоминал о том, что битва только разгорается.

Зал был пропитан дорогого лака для мебели, где-то в глубине сцены тихо потрескивали лампы, и камеры уже жужжали, ловя каждое движение Акмана. Его голос звучал с холодной уверенностью, будто отточенный инструмент, играющий на нервах публики.

В искусстве манипулировать мнением толпы всегда существовало одно безотказное правило – говорить то, что слушатели жаждут услышать. А сейчас аудитория жаждала лишь одного – обещания роста акций.

Акман не подвёл. Его слова текли плавно, как блестящее машинное масло, обволакивая цифры, графики, проценты.

– За последний квартал доходы компании выросли на тридцать три процента. А за шесть лет цена акций поднялась с девяти долларов до ста сорока – рост более чем в тысячу процентов!

В зале послышался лёгкий шорох – кто-то поправил очки, кто-то тихо вздохнул. Звучало так, будто перед ними рассказывали не о фармацевтическом концерне, а о новом золотом руднике. Даже валютчики на Уолл-стрит позавидовали бы такой динамике.

Он предлагал каждому акционеру сделку, от которой, казалось, отказываться было глупо: пятьдесят восемь с половиной долларов наличными и доля в "биткоиноподобных" акциях "Валианта". Сочетание живых денег и миража стремительного роста действовало на публику, как запах жареного хлеба на голодного – одурманивающе.

Но Акман не остановился. Он заранее знал, какие возражения могут последовать, и мягко расставил защитные барьеры:

– Некоторые сомневаются, что такие темпы устойчивы… но это недопонимание. "Валиант" – не просто производитель лекарств, это платформа, создающая ценность для каждого своего подразделения."

Он произнёс это слово – "платформа" – с особым нажимом, будто говорил о чем-то возвышенном, почти мистическом. Затем плавно перешёл к сравнению с "империей Баффетта":

– Посмотрите на "Беркшир Хэтэуэй". Там дочерние компании работают как единый организм, делясь опытом, капиталом, связями. "Валиант" устроен так же – он создаёт среду, где каждая часть усиливает другую."

Сравнение с Баффеттом оказалось ходом безупречным. В сознании слушателей компания сразу засияла ореолом величия.

– И чтобы доказать уверенность в будущем "Валианта", – продолжил Акман, – двадцать процентов средств нашего фонда вложено именно туда."

Он говорил это тоном человека, рискующего личным состоянием ради идеи, будто рыцарь, ставящий жизнь на кон в бою за корону.

А затем, когда публика уже проглотила приманку, наступила вторая часть спектакля – демонизация врага.

– Но Айкан и Сергей Платонов – другие. Особенно Айкан… Ему нельзя доверять.

В голосе Акмана появилось тягучее, почти трагическое звучание. Он понизил тембр, взглянул вниз, будто заново переживал воспоминания.

– Десять лет назад, – сказал он, – в самый трудный период жизни, судьба столкнула меня с ним. Тогда пришлось закрывать первый фонд, возвращать средства инвесторам. Мы заключили соглашение – передача акций в обмен на долю будущей прибыли. Эти акции принадлежали не мне, а вкладчикам. Обязан был защитить их интересы.

Он замолчал на секунду. В зале стояла такая тишина, что слышно было, как трещит пластик микрофона под пальцами.

– Но вскоре компания была поглощена, и Айкан продал акции с тридцатипроцентной наценкой. Когда настал момент рассчитаться, он отказался, заявив, что договор касался только обычных биржевых доходов. Извратил суть сделки.

Акман превратил соперника в безжалостного ростовщика, и публика, как зачарованная, следила за каждым словом. Его голос слегка дрогнул:

– Он не слушал, не отвечал. Для него я был никто – неудачник, проигравший управляющий. Но отступить не мог. Подал в суд. Был должен своим инвесторам.

История завершилась торжествующим аккордом: суд обязал Айкана выплатить девять миллионов долларов компенсации.

– Для него это были крохи, – произнёс Акман, сжав пальцы, – но посмотрите, что он делает теперь!

В его тоне звучала настоящая горечь. И вдруг стало ясно – человек перед камерами не притворяется. Каждое движение, каждое слово дышало искренностью. Этот порыв не просто убеждал, он вызывал сочувствие.

– С тех пор, – добавил он, – Айкан затаил обиду. Его участие сейчас – не ради акционеров, а ради мести.

Плечи его расправились, подбородок поднялся. В каждом жесте чувствовалась роль героя, прошедшего через предательство и вернувшегося победителем.

– Прошу всех помнить – факты решают, а не эмоции. Слияние "Аллергана2 и "Валианта" – шанс, который изменит фармацевтический рынок навсегда. Личные счёты не должны разрушить будущее.

С этими словами Акман завершил своё выступление.

Атака получилась впечатляющей. Он заманил аудиторию обещанием стремительного роста, выставил себя праведником и возложил на Айкана роль злодея. Даже акционеры почувствовали себя мишенями чужих интриг.

Голос, жестикуляция, личная драма – всё работало на него.

Но один просчёт всё же остался – Сергей Платонов. Тот самый, кто стоял по одну сторону с "злодеем".

В воздухе повисло ощущение близкой схватки. Платонов уже готовил ответ. И знал наверняка: по части харизмы и доверия уступать Акману не придётся. На сцену вот-вот выйдет другой рассказчик, чей голос уже покорял толпу в делах "Эпикура" и "Теранос".

***

Утро выдалось прозрачным и звонким, как монета, только что покинувшая пресс. В воздухе висел лёгкий привкус озона от утренних дождей. На экранах биржевых залов по всей стране мелькали знакомые буквы программы "Squawk Talk" – священного ритуала для каждого трейдера, того утреннего колокола, что возвещает начало нового рыночного дня.

В студии царила почти храмовая тишина, нарушаемая лишь ровным гудением аппаратуры. Яркий