Деньги не пахнут 6 - Константин Владимирович Ежов

В зале стоял запах бетона, свет от люстр падал жёлтым пятном на стол, по которому стучали чашки и ручки – идеальная сцена для слов, что должны были вспыхнуть как искры. Платонов спокойно предложил один из самых рискованных ходов – потребовать полной оплаты сделки наличными. Эксцентричный вызов:

– Оплатите всю сумму полностью наличными, и только тогда совет рассмотрит ваше предложение иначе, – прозвучало ровно, как удар по столу.

Акман сначала растерялся, затем быстро собрался – лицо сморщилось, эмоции моторно проскользнули по чертам: раздражение, сжатая улыбка, желание дипломатии. Ответ последовал в деловом тоне: дорогая однократная сделка целиком за наличные для фармы – редкость; недавний прецедент в технологическом секторе подсказал возможный путь, однако фармацефтическая специфика и ликвидность "Вэлеанта" — ключевые проблемы. В воздухе повисла пауза, в которой слышалось легкое шуршание бумаги и приглушённый гул кондиционера.

Платонов, не меняя выражения, ткнул в больное место:

– Именно – у "Вэлеанта" сейчас нет такой денежной подушки. Обмен акциями выгоден продавцу только при уверенности в будущем росте котировок. А мы не верим в это будущее – считаем, что котировки скоро обесценятся.

Слова упали тяжёлом звуком; Акман сохранял лицо профессионала, но в глазах мелькнуло что-то вроде внутреннего сжатия. Любой хороший торговец будто бы может вырубить противника одним точным замечанием – так сделано было и сейчас.

Разговор скользил от аргумента к аргументу – политики речи, деловые отмазки, намёки на риски. Платонов не столько вел спор, сколько подталкивал к выбору: продолжать дипломатические торги и тратить силы на объяснения, или же принять принципиальную, чистую форму расчёта – наличные. В кресле у окна, где лёгкий ветер играл шторой, пространство между ними становилось ареной: кто первым уступит – тот проиграет инициативу в общем шоу. Стук костяшек пальцев по столу, шёпот помощников за стеклом – всё это превращалось в преддверие громкого столкновения, которое должно было разгореться совсем скоро.

Акман, словно воспитанный джентльмен, аккуратно сменил тактику и обратился к генеральному директору Беккетту с целой стопкой финансовых выкладок. Бумажный шелест отчетов, шуршание страниц и тихий треск ручки по бланку заполнили комнату – пахло крепким кофе и кожаной обивкой кресел. Он с энтузиазмом декламировал преимущества Valeant:

– Портфель продуктов, высокий уровень рентабельности, нишевые рынки с минимальной конкуренцией, – подкрепляя слова графиками и таблицами Excel, которые отражались холодным блеском на экране ноутбука.

Такой прием – обрушить на оппонента цифры и расчеты – уже неоднократно срабатывал в прошлом. Однако цель в данный момент была иной: не спор о мультипликаторах, а сцена для публики. Публичная аудитория не восхищается балансами и коэффициентами – её интересует человеческое: борьба, предательство, яркие лица и понятные архетипы. Именно поэтому неожиданное вмешательство имени Айкана стало идеальным ходом для разжигания драматургии.

Резкая пауза, и в комнате прозвучала фраза:

– Вам, должно быть, известно, что Айкан предложил полную оплату наличными? – ложь, спроецированная как факт.

Реакция Акмана мгновенно застыла: в глазах мелькнуло знакомое "так и думал", он поверил – по крайней мере на секунду. Подмена вины на старого соперника удалась: внимание перескочило с утомительных таблиц на привычный для всех сюжет "Айкан-против-Акмана".

Акман попытался разжечь сомнение:

– Айкан – охотник за быстрым возвратом, он не строит долгосрочной ценности; после своего заработка он уйдет, а Аллерган окажется внизу вместе с обанкротившимся Valeant. Неужели забыли историю с TMA? – голос его стал жестче, память о прошлых рейдах вызывала у некоторых на лицах тень беспокойства.

Рассказ об операциях прошлого – кредиты под дивиденды, распродажа активов, последующее падение качества – звучал как приговор.

Но ставка была сыграна по-другому: спокойный ответ:

– То было тридцать лет назад, Айкан изменился; кроме того, решения в нашем совместном фонде принимаются 50 на 50, и ни один из нас не допустит беспощадного рейдера – прозвучал твердо, сдержанно, как удар по колоколу.

Речь сопровождалась легким ударом ладони по столу, крошечным звуком, который показал уверенность в словах. Беккетт, сидящий рядом, поддержал:

– Не соглашусь с методами прошлого, но в оценке Valeant мы склоняемся к той же точке зрения – искренность его позиции была скорее враждебностью к самой компании, чем в полном доверии.

Комната наполнилась напряжением и запахом вскомканых салфеток; присутствующие ощутили, что спор перешел из сухой экономики в человеческую арену – туда, где выигрывает не тот, кто прав на бумаге, а тот, кто умеет управлять вниманием.

Зал заседаний наполнился лёгким шумом – приглушённый шелест костюмов, тихое постукивание ручки о стол, запах свежесваренного кофе, от которого в горле появлялась горчинка. Важнее всего было одно: на чьей стороне теперь оказалась сила, способная переломить ход игры.

– Наша позиция остаётся прежней. Полная оплата наличными, – прозвучало громко и ровно, голос директора Беккетта резонировал по комнате, словно удар колокола. Холодный свет люстр бросал на стол отпечатки рук и блеск конвертов с материалами.

Акман на мгновение потерял привычную уверенность; глаза его сузились, губы сжались в тугой улыбке. Он сцепил пальцы, и в этой жесткой позе почувствовалась угроза.

– Надеялись избежать борьбы на двух фронтах… но, похоже, выбора больше нет, – произнёс он, словно ставя шахматную фигуру на доску.

Его взгляд скользнул от Беккетта к Сергею Платонову – новым, но уже заметным игроком в этой партии.

– В войне на двух театрах нужно быстро ликвидировать более слабого противника и сосредоточить ресурсы. Между Herbalife и Allergan, по моему мнению, проще действовать против Allergan. Уверены, что не пожалеете? – это была не просьба, а ультиматум, который пахнул металлом и дымом возможного конфликта.

Сергей Платонов ответил спокойно, голос был ровным, но в нём слышался стальной отблеск.

– Раз уж настаиваете, – предложил он, – пойдём на уступку: 99% наличными.

Мгновение тишины, словно пауза перед грозой. Один процент – не уступка, а приманка; это был ход, рассчитанный на реакцию соперника.

Акман рассмеялся коротко, горько.

– Понимаете, к чему это приведёт, – тихо проговорил он.

В этом смехе скользила предвкушающая ядро борьбы уверенность.

– Скоро услышите новости, – добавил он, и эти слова, выпущенные в пространство, уже несли на себе клеймо грядущей бури.

Через неделю заголовки врезались в ленты:

– Акман пытается осуществить враждебное поглощение Allergan… Обращение к акционерам с офертой.

Пространство общественного внимания превратилось в арену. Правила войны – теперь понятны: Акман собрался переманивать акционеров, предлагая деньги напрямую, а ответной задачей становилось удержать их