Проклятый Лекарь. Том 3 - Виктор Молотов

Это Псы! Точно они! — рявкнул Ярк, его лицо побагровело от ярости и бессилия. Он резко развернулся ко мне, словно я был виноват в случившемся. — Мы только что разворошили их гнездо! Это месть! Классика!

Примитивно. Эмоционально. И предсказуемо. Он ищет самого очевидного врага, потому что его мозг отказывается обрабатывать более сложную информацию.

— Глупости, — отмахнулся Долгоруков, извлекая из внутреннего кармана изящный серебряный портсигар. Он с лёгким щелчком открыл его, но сигарету брать не стал, просто задумчиво разглядывал ровные ряды. — Месть — блюдо для дикарей. А это бизнес.

— Пойду, позвоню своим, — сказал Ярк. — Пусть начинают прессовать всех пленных Псов. Вытрясут из них душу, но узнают, кто заказчик.

— А я поищу камеры наблюдения! — кивнул Долгоруков. — В таком заведении должны быть хоть какие-то средства слежения! Проконтролирую оцепление!

Они уходили, уверенные, что занимаются главным, оставляя меня одного с трупом.

Дверь захлопнулась. Суета схлынула, оставив после себя лишь запах крови и тишину. Пусть бегают. Пусть солдат ищет врага на поле боя, а начальник решает вопросы звонками. Они играют в свою игру, по своим правилам.

Они ищут улики в комнате, где главное доказательство нематериально. Драгоценные секунды утекают сквозь пальцы, а они занимаются… имитацией бурной деятельности.

Ноги сами понесли меня обратно к трупу. Врачебная привычка. Перепроверить диагноз, даже если пациент безнадёжен.

Профессиональная привычка заставила снова проверить пульс на сонной артерии — разумеется, безрезультатно. Я прикоснулся к его холодной коже, приподнял веко. Застывший, расширенный зрачок безразлично смотрел в потолок.

Я покосился на дверь. За ней, в бронированном автомобиле, ждала Аглая. Внутри неё живая бомба с часовым механизмом, запущенным в тот момент, когда убийца перешагнул порог этой комнаты.

Сколько у неё времени? День? Двенадцать часов? Шесть? С каждой минутой дыра в её душе становилась шире.

Я обратил взор внутрь себя. Восемьдесят девять процентов.

И тут в голове родилась мысль. Простая и абсолютно безумная. Мы ищем артефакт. Мы ищем убийцу. А что, если спросить у единственного, кто его видел? У того, кто лежит сейчас передо мной.

Воскрешение? Нет, слишком грубо, долго и энергозатратно. Да и незачем возвращать к жизни этого бандита. Но… допрос. Краткий, силовой, посмертный допрос.

Не поднимать тело, но вырвать его эхо, его астральный отпечаток, на несколько секунд. Ровно на столько, чтобы он ответил на один-единственный вопрос: «Кто тебя убил?».

Это было чудовищным нарушением всех мыслимых законов этого мира. И физических, и магических. Одно неверное движение — и я либо сожгу всю свою Живу, либо душа Ветрова рассыплется в прах, либо, что ещё хуже, застрянет здесь, превратившись в ещё одного мстительного призрака вроде того, что сидит у меня на кухне.

Риск огромен. Но альтернативы не было.

Безумная идея. Но других вариантов всё равно нет. Время вышло.

Дверь распахнулась без стука, и в помещение, словно порыв ураганного ветра, влетел Ярк. Он был взвинчен, лицо пошло красными пятнами, а в руке он сжимал телефон так, словно хотел раздавить его в порошок.

— Скоро будет результат! Мои люди уже работают с Псами! Вытрясем из них всё! — прокричал он.

Следом, с видом человека, только что проигравшего партию в карты, вошел Долгоруков. Он разочарованно покачал головой.

— Камер нет. Или очень хорошо спрятаны. Я облазил все углы, даже на чердаке посмотрел. Пусто. Профессиональная работа, — на выходе закончил он.

Они докладывали о своих «успехах», полные энергии, но это была энергия хаоса.

Они искали иголку в стоге сена. Допрашивали бандитов, которые будут врать из принципа. Искали камеры там, где профессиональный убийца первым делом проверил бы их наличие. Детский сад.

Я выпрямился. Это простое движение, завершающее мой осмотр, стало финальной точкой их бессмысленной суеты. Моё решение уже было принято, пока они бегали и звонили.

— Забираем тело. Везем в морг «Белого Покрова», — произнес я. Тон был ровным и ледяным, не терпящим возражений.

Оба мужчины замерли и уставились на меня, как на сумасшедшего. Их мир логики, состоящий из допросов и поисков улик, только что столкнулся с чем-то иррациональным.

Они ищут снаружи. А единственный свидетель — здесь, передо мной.

Холодный, молчаливый, но свидетель. И чтобы его разговорить, мне нужна моя территория. Моя лаборатория. Мой храм. Морг — единственное место в этой клинике, где я абсолютный хозяин, и где действуют мои законы, а не законы физики.

— Зачем⁈ — взорвался Ярк. — Он же мертв! Нам нужны живые убийцы, а не мёртвые жертвы!

— Делайте, что говорю, — мой ответ был коротким, жёстким, обрубающим любую дискуссию. Я не собирался им ничего объяснять. Они солдаты, их дело — выполнять приказы. — Времени мало.

Долгоруков пожал плечами, смиряясь с неизбежным. В его глазах мелькнула тень понимания — не логики, а скорее, признания того, что я играю в совершенно другую игру.

— Ну, мертвецу все равно, где лежать, — произнес он с лёгкой иронией. — Хотя странный выбор места для прогулки.

Они не понимают, но подчиняются. Страх, уважение, отчаяние… полезный коктейль из мотиваторов. Они ещё не знают, что самое странное в этой прогулке ждёт их впереди.

Люди Ярка, вызванные по рации, внесли носилки. Их движения были тихими и деловитыми. Тело Алексея Ветрова аккуратно переложили, накрыли белой простыней.

Мы двинулись к выходу — два вооружённых до зубов вояки, я, и между нами — тело на носилках. Мрачная и абсурдная процессия.

Они несли тело своего проваленного расследования. Я сопровождал главный источник информации. Каждый из нас видел в этих носилках своё.

Мы вышли из пыльного помещения на улицу, где нас ждал чёрный бронированный автомобиль. Дверь была приоткрыта.

Я увидел, как Аглая, сидевшая внутри, подалась вперёд. Её лицо, бледное в свете уличного фонаря, было полно тревожной надежды, которая мгновенно разбилась вдребезги, когда она увидела носилки, накрытые простынёй.

Она выскочила из машины, преграждая нам путь.

— Что с Алексеем? — её голос дрожал. — Это он?

Я жестом остановил людей с носилками прямо перед ней. Посмотрел ей в глаза, полные зарождающегося ужаса.

— Его больше нет, — сказал я абсолютно спокойно. — Но, возможно, еще появится.

Говорить ей правду о посмертном допросе? Бессмысленно и жестоко.

Это вызовет истерику, которая нам сейчас не нужна. Нужно было дать ей короткий, парадоксальный ответ, который заморозит её сознание, не дав скатиться в панику.

Дать иррациональную надежду, которая заставит её замолчать и подчиниться. Психологическая анестезия.

Сработало.

Она растерянно моргала, пытаясь