Проклятый Лекарь. Том 3 - Виктор Молотов

твоих людей, которых мы сейчас упаковали, по одному перестреляю, — добавил Ярк таким будничным тоном, словно обсуждал погоду. — Начну с самого младшего и буду медленно подниматься по иерархии. А ты будешь смотреть. У нас много времени.

Паша сломался быстрее, чем сухая ветка под сапогом.

— Ладно! Ладно! Хватит! — захрипел он. — У нас война была! Последние две недели! Резня! Волков мы помяли, но и нам досталось! Половина моих людей в могиле!

— Где они сейчас? — я наклонился к нему.

— На старом складе… на Пресне. Бывший сахарный завод Арслановых. Там отсиживаются, зализывают раны.

— Точный адрес?

Паша, задыхаясь, назвал.

— Поехали, — скомандовал Ярк своим людям. — Этих всех упаковать и на базу Ливенталей. Потом разберёмся. Допросим обстоятельно.

— А со мной что? — заныл Паша, когда его поволокли к фургону.

— А ты молись, чтобы твоя информация оказалась точной, — я похлопал его по плечу. — Георгий Александрович — человек слова. И очень любит, когда ему предоставляется возможность сдержать обещание.

Я сел обратно в машину. Идеальная командная работа. «Добрый полицейский», «злой полицейский» и «очень злой полицейский». Классика, которая никогда не устаревает. Особенно когда «полицейские» — это потомственный аристократ и начальник охраны графа.

Охота продолжается.

Кортеж беззвучно тронулся с места. Мы ехали через промышленные районы Пресни — бесконечные заборы, серые стены складов и закопчённые трубы старых заводов. Долгоруков и Ярк молчали, каждый думал о своём. Первый, очевидно, предвкушал предстоящую битву. Второй — методично просчитывал план штурма. Я же просто смотрел в окно, позволяя своему разуму отдохнуть перед следующим этапом.

Через десять минут мы прибыли к цели. Бывший сахарный завод Арслановых представлял собой унылое зрелище — огромное, полуразрушенное здание из красного кирпича, окружённое ржавым забором. Наши машины остановились за квартал до него, чтобы не привлекать внимания.

Мы вышли втроём, оставив Аглаю в автомобиле, и дальше двинулись пешком. Люди Ливенталя тенями скользили по заброшенным улочкам следом.

Мы медленно двигались к массивной железной двери склада.

С каждым шагом атмосфера становилась тяжелее. Я активировал некро-зрение. Потоки Живы здесь были не просто слабыми. Они были искажены, разорваны в клочья. Словно что-то прошло по этому месту, как кислота, выжигая саму жизненную энергию из стен и воздуха.

Некромантия? Нет, не похоже. Почерк другой. Слишком хаотичный, слишком… голодный. Но что-то, определённо связанное со смертью, устроило здесь пир.

— Как-то тихо тут, — пробормотал Долгоруков, и его обычная бравада куда-то испарилась. Его голос прозвучал необычно глухо. — Даже крыс не слышно.

— Слишком тихо, — согласился я.

— Не нравится мне это, — добавил Ярк. Это был не страх. Это был диагноз. Ярк констатировал, что у «пациента» — этого места — очень плохой прогноз.

Дверь была приоткрыта. Из щели тянуло холодом и чем-то ещё — тем особенным, сладковатым запахом старой крови и отчаяния. Запахом, который бывает в местах, где смерть уже давно закончила свою работу и оставила свой автограф на стенах.

Ярк, не говоря ни слова, толкнул дверь ногой.

Комната внутри была почти пустой.

Только у дальней стены виднелась одинокая фигура. Она была застывшей, неестественной композицией. В комнате, привалившись к стене, сидел Алексей Волк-Ветров.

Поза его была неестественной — голова запрокинута под странным углом, руки безвольно лежат на коленях ладонями вверх. Глаза широко открыты и смотрят в пыльный потолок невидящим взглядом.

На его груди зияла огромная, рваная рана, словно кто-то вырвал кусок плоти вместе с рёбрами. Кровь давно засохла, превратившись в бурую, потрескавшуюся корку.

Вокруг него лежали его люди. Без признаков жизни.

Я подошёл ближе, присел на корточки, действуя как врач, а не как детектив. Я не искал улики, я констатировал смерть. Я проверил пульс на сонной артерии. Ничего. Прикоснулся к коже на его шее.

Холодная, уже началось трупное окоченение.

— Мёртв. Минимум сутки, — констатировал я ровным, клиническим тоном.

Я посмотрел на ошеломлённые лица Ярка и Долгорукова.

— Это катастрофа, господа, — продолжил я. — Наша задача только что стала на порядок сложнее.

Глава 19

— Что делать? Что нам теперь делать⁈ — Ярк метался по небольшому свободному пятачку. Его руки то сжимались в кулаки, то хватались за голову. — Алексей мёртв! Якорь! Аглая… Всё кончено! Мы опоздали! Граф меня убьёт…

— Успокойся, — Долгоруков с вальяжным видом присел на подлокотник чудом уцелевшего кресла, брезгливо разглядывая беспорядок. Его пальцы, однако, нервно постукивали по рукояти массивного револьвера. — Паника еще никому не помогала. Хотя признаю, ситуация та еще. Как в анекдоте про купца, который потерял товар, деньги и жену в один день. Только купцу хотя бы жену не жалко было.

Я проигнорировал их обоих.

Эмоции — это шум, помехи в эфире, которые мешают ставить точный диагноз. А мне сейчас требовалась именно точность. Натянув медицинские перчатки, которые всегда были при мне, я аккуратно приподнял голову Ветрова.

Я отпустил физический мир, позволяя ему расплыться, и активировал некро-зрение.

Картина смерти была кристально ясной. Потоки Живы в его теле почти иссякли, превратившись в едва тлеющие угольки на фоне серого пепла. Разорванная, истрёпанная аура, как пробитое пулями знамя. Смерть наступила не мгновенно, он ещё несколько минут был в агонии.

Сфокусировавшись на ране, я увидел детали, недоступные обычному глазу. Судя по направлению перелома костей, удар был нанесён чуть под углом.

Нападавший был как минимум на голову выше Ветрова. Это сужает круг подозреваемых.

И главное. Я провёл рукой над его грудью, ища чужеродный энергетический след. Пустота. Полная, абсолютная пустота там, где должен был фонить артефакт. Убийца забрал его с собой.

Закончив осмотр, я медленно поднялся и стянул перчатки, бросив их на край чудом уцелевшего стола. Диагноз был поставлен. Пациент — мёртв. Прогноз для Аглаи — критический.

А вот анамнез этого дела становился всё более запутанным и интересным. Убийца, который не просто устраняет цель, но и забирает магический артефакт, — это уже не уличный бандит. Это противник иного уровня.

— Тот, кто убил Ветрова, забрал артефакт-якорь, — констатировал я. Мой голос прозвучал ровно и бесцветно в оглушительной тишине, наступившей после штурма. — Он мог даже не понять, что именно взял. Забрал брелок, портсигар, зажигалку… и тем самым подписал Аглае смертный приговор.

Проклятье не сработало бы, будь убийца обычной крысой. А значит… либо ему феноменально повезло, либо он прекрасно знал, что делает. Второй вариант мне нравился гораздо меньше.

—