Ткач Кошмаров. Книга 6 - Юрий Розин

сидел Ананси. Маленький белый паучок. Его тело было хрупким, почти невесомым, простейшей энергетической формой.

В нем не было и следа тех колоссальных запасов силы, что я когда-то в него вложил, что питали мои нити и Буйства. Только крошечный, едва теплящийся сгусток Потока, достаточный для поддержания самой примитивной формы существования.

Но этого примитивного существования было более чем достаточно. Мое нынешнее, свежеобретенное понимание сферы Проявления Жизни — весь путь от Сияющей Колыбели до Аватара Нова, который я только что интуитивно и отчаянно прошел на Сепе — давало мне теоретическую базу.

Я мог попытаться развить Ананси. Прямо здесь. Прямо сейчас. Под сокрушительным огнем, в самом пекле атаки, рассчитанной на стирание реальности.

Проблема была в том, что, если я начну выкачивать энергию из общего резервуара Сепы, чтобы питать стремительный прорыв Ананси через все уровни сферы, ее защитный кокон неизбежно ослабнет. Я поставлю себя на еще более острый край.

Но я с такой же ясностью понимал и другое. Просто обороняясь, я не выживу. Кроме того, мой фирменный стиль боя — та самая бесконечно адаптивная паутина из тысяч нитей, способных на любые Буйства — был в данный момент потерян.

Ананси, вернувшийся в свое зачаточное состояние, больше не служил той идеальной основой, тем реактором и проводником, через который я мог ткать эти нити с максимальной эффективностью.

Я, конечно, мог имитировать их сам, используя собственное мастерство. Годы практики не прошли даром. Но без проводника-паука в качестве сердцевины, без его уникальной природы это были именно что имитации.

Их эффективность, сложность переплетений, скорость формирования и общая мощь упали бы в разы, если не на порядок. Против Истребления Смерти Зер Гана, этого было катастрофически мало.

И было еще одно понимание. Своим решением — принять дар Юлианны, встать под поток Крещения мира и получить свое человеческое тело обратно — я взял на себя колоссальную ответственность. Не только за собственное исцеление. Но и за то, что произойдет потом.

За тот вызов, который я теперь, пусть неявно, но бросал таким, как Зер Ган. Спрятаться в кокон и надеяться на чудо или истощение противника — это было бы не просто трусостью. Это было бы предательством по отношению к себе самому, к тем редким шансам, что мне выпадали, и к тем, кто, как Юлианна, вложил в этот шанс что-то свое.

Так что, чувствуя глубокий и протяженный гул, означавший, что очередной слой кокона Сепы только что испарился под сфокусированным лучом багровой пустоты, я начал процесс.

Я выделил первый, управляемый поток энергии из общего резервуара Сепы, направил его внутрь, к маленькой, теплой белой точке в своей груди. Энергия коснулась Ананси.

Она обволокла, создала вокруг его хрупкого восьминогого тела первый, невидимый глазу, но четко ощущаемый контур Сияющей Колыбели — внешнего хранилища Потока, которое должно было стать фундаментом и топливом для всего последующего стремительного роста.

Процесс шел с вынужденной быстротой, подстегиваемый отчаянием и бешенным давлением извне. Почти мгновенно, со звуком, похожим на хруст ломающегося хрусталя, эта оболочка сжалась, кристаллизовалась, превратившись в Первичное Ядро. Твердое, стабильное, сверкающее внутренним холодным огнем, оно теперь было сердцем формирующегося существа.

Тут же, под непрерывным, подавляющим давлением поступающей из Сепы силы, из идеальной поверхности Ядра что-то проклюнулось. Тонкий, зелено-золотистый побег, хрупкий и живой, потянулся вверх.

Росток Фантазии. Сам факт его появления означал, что процесс идет, что Ананси теоретически способен стать полноценным Аватаром. Но именно здесь, на этой, казалось бы, прогрессивной стадии, я неожиданно наткнулся на стену.

Росток был, но он был пустым. Инертным. Просто побегом, лишенным смысла.

С Сепой все происходило иначе. Когда она достигла этой стадии, мой разум сам собой наполнился целыми потоками идей, озарений, готовыми концептуальными блоками, касающимися эффективного накопления, хранения и умножения Потока.

Это были не заимствованные знания, а мои собственные, рожденные в симбиозе ее новой сущности и моего глубочайшего, выстраданного понимания энергетических процессов. Техникой, легшей в основу ее Ростка, стала именно эта всеобъемлющая, фундаментальная концепция накопления и консервации силы.

Но тогда выбор именно этих техник произошел естественным образом, как-то сам собой, благодаря моментальному наитию или чему-то похожему.

Теперь же передо мной висел Росток Ананси. Он мог механически расти дальше, питаясь силой, отнятой у гибнущей Сепы. Он мог даже формально вступить в следующую стадию — Древа Истока.

Но без своей «идеи», без уникальной, фундаментальной техники Потока, в которую будет вложена частица моей души, он останется пустой, безжизненной оболочкой. Неполноценным Аватаром.

Да, он будет обладать грубой силой, запасенной энергией. Но он лишится самой сути — того качественного скачка в понимании, той «специализации», которая делает Аватара Нова уникальным и многократно усиливает возможности его хозяина в выбранном аспекте.

Без этого я не получу новых вдохновений, не совершу прорыва в собственном мастерстве. Моя боевая сила, даже с двумя теоретически мощными Аватарами, окажется ущербной.

Я чувствовал, как под очередным сфокусированным ударом багровой пустоты защитный кокон Сепы истончился настолько, что внутрь начал просачиваться обжигающий жар.

Времени не было. Совсем. Мне нужна была техника.

Мысли метались в голове с бешеной скоростью, натыкаясь на тупики. Технология проводников? Нет. Это было великое изобретение, но не принцип, который мог бы стать душой нового существа.

Мои исследования по энергетическим формациям, те самые узоры, которые я вырезал на Сепе и которые позволили ей поглощать нулевые взрывы? Определенно ближе. Но в сердце он ощущался как нечто созданное, сконструированное для конкретной, утилитарной цели. Как инженерный чертеж, а не как что-то, способное дать Ростку душу.

Тысячи Буйств, в использовании которых я был мастером? Тоже нет. Это были инструменты. Великолепно отточенные, разносторонние, но все равно лишь инструменты в моем арсенале.

Отчаявшись, почти инстинктивно, я вернулся мыслями к самому истоку. Туда, где все началось. Я вспомнил тот первый, отчаянный ритуал в библиотеке, когда едва не умер от того, что Ананси выпал из террариума и укусил меня прямо перед началом ритуала.

И еще раньше — долгие, одинокие часы за книгами, изучение полузапрещенных трактатов, черчение на пергаменте сложных схем и кругов, которые все окружающие посчитали бы бредом.

Тогда мной двигало отчаяние. Жгучее, всепоглощающее, животное желание стать хоть кем-то, перестать быть обузой, вырваться из клетки собственного беспомощного тела.

Но сейчас, отстранившись и глядя на эти воспоминания словно со стороны, я поймал в них иное, второе ощущение. Помимо страха и боли, среди этой гонки за результатом, был… комфорт.

Глубокое, почти медитативное успокоение, которое наступало, когда я погружался в сам процесс исследования. Тихая радость, когда