Мастер Рун. Книга 2 - Артем Сластин

— Сука! — взревел Борн, обрушивая меч сверху на шею твари.

Клинок ударил в костяной воротник, защищавший уязвимое место, со звоном, похожим на удар молота по наковальне. Меч отскочил, едва оставив царапину, а Борна отбросило назад от отдачи.

Тварь повернулась к наёмнику. Её пасть, усеянная несколькими рядами острых зубов, раскрылась, и из глубины горла донеслось низкое рычание, заставившее вибрировать воздух вокруг. Борн выругался и попытался уклониться, но его деревянные протезы подвели. Он споткнулся о неровность пола, и на секунду потерял баланс.

Этого хватило. Этерофаг набросился на него, сбивая с ног. Борн упал на спину, и тварь навалилась сверху, прижимая к земле всей своей чудовищной массой. Её челюсти раскрылись, целясь в горло наёмника.

Но зубы сомкнулись не на плоти. Борн успел выставить меч горизонтально, и тварь вцепилась в клинок, рвя передними лапами ноги наёмника. Металл застонал под чудовищным давлением, начиная гнуться.

— Ну… же… — прорычал Борн сквозь стиснутые зубы, упираясь ногами в грудь твари и пытаясь оттолкнуть её. — Сделайте что-нибудь!

Гвидо стоял неподвижно, натянув тетиву до предела и целясь в глаз Этерофага. Его руки не дрожали, дыхание было ровным, словно он не видел, как его товарищ истекает кровью у стены, а другой находится на грани смерти под тварью.

Он выстрелил.

Стрела пронзила воздух со свистом и вонзилась точно в цель, прямо в левый светящийся глаз твари. Глаз лопнул с мерзким хлюпающим звуком, брызнув зеленоватой жидкостью.

Этерофаг взвыл. Это был крик чистой агонии, такой пронзительный, что я невольно зажал уши. Тварь дёрнулась, отшвырнув Борна в сторону, и начала биться, словно в конвульсиях, круша всё вокруг.

Борн откатился, тяжело дыша. Его меч был погнут почти под прямым углом и теперь был просто бесполезным куском металла. Он швырнул его в сторону и, превозмогая боль, поднялся на колени.

— Гвидо! — заорал он. — Ещё один выстрел! Добей эту тварь!

Но молчаливый охотник уже и так натягивал тетиву. Его последняя стрела была направлена в оставшийся глаз. Этерофаг, ослеплённый с одной стороны и обезумевший от боли, метался по залу. Он врезался в стену, обрушивая куски камня, снёс несколько колонн, подняв облако пыли.

Гвидо выстрелил второй раз.

Стрела ушла в цель, но на этот раз Этерофаг был готов. Он дёрнул головой в последний момент, и древко лишь скользнуло по костяному гребню над глазом, не причинив урона.

И тогда тварь, теперь видящая только одним глазом и ослеплённая яростью, сделала выбор.

Она бросилась на Гвидо. Того, кто причинил ей боль.

Охотник попытался отступить, выхватывая нож, но тварь была слишком быстрой. Когтистая лапа подхватила его, как игрушку, и швырнула в стену. Удар был такой силы, что камень треснул.

Гвидо сполз вниз, оставляя за собой кровавый след. Его глаза были открыты, но взгляд был уже пустым.

— Нет! — Леон попытался подняться, держась за рану на животе, но сил не хватило, и он рухнул обратно.

Этерофаг медленно повернулся к нему. Последняя жертва. Лёгкая добыча. И тогда я понял, если не действовать сейчас, через секунды мы все будем мертвы.

Моя рука нырнула в сумку, нащупывая два камня. Один с руной Тяги, второй с Малой Искрой. План был безумным. Скорее всего суицидальным. Но другого не было.

Я активировал камень Тяги, направляя его на Этерофага. Точнее на его раскрытую пасть, полную зубов.

Малое к большому!

Руна сработала мгновенно, и меня рвануло вперёд с такой силой, что я едва удержал равновесие. Мир превратился в размытое пятно, воздух свистел в ушах. Притяжение тянуло меня, мой кулак с зажатыми камнями прямо к разинутой пасти Этерофага, к рядам острых зубов, которые могли разорвать меня на части за долю секунды.

Но именно на это я и рассчитывал.

В последний момент, когда рука почти оказалась в пасти твари, я активировал второй камень с Малой Искрой. Зажатый в кулаке, он вспыхнул ослепительным светом. Поток раскалённых частиц хлынул прямо в глотку твари.

Эффект превзошёл все мои ожидания.

Огонь взорвался внутри Этерофага, заполняя его пасть и глотку. Тварь захрипела, задыхаясь, её тело содрогнулось в конвульсиях. Из пасти повалил дым, вонючий и едкий, от которого защипало в глазах и горле.

Я упал на камни у самых её лап, руна Тяги наконец отпустила меня. Кувыркнулся в сторону, уворачиваясь от судорожно дёргающихся когтей. Тварь металась, пытаясь сбросить огонь, но пламя уже выжигало её изнутри.

Этерофаг рухнул на бок с грохотом, от которого задрожали стены. Его лапы ещё дёргались, хвост бил по полу. Из пасти вырывались хрипы жалкие, но уже предсмертные.

А затем всё стихло.

Тишина накрыла зал, такая оглушительная после грохота битвы, что в ушах зазвенело. Я лежал на полу, хватая ртом воздух, каждый вдох отдавался болью в груди. Руки тряслись так сильно, что я не мог их контролировать. Адреналин всё ещё бурлил в крови, но силы покинули тело.

— Корвин… — хрипло позвал Алекс.

Я повернул голову. Мой друг сидел, прислонившись к стене, держась за рёбра. Лицо было бледным, губы поджаты от боли, но он был жив. Живой.

— Ты… ты безумец, — выдохнул он, и на его губах появилась слабая улыбка. — Полный безумец. Незнаю как, но это сработало.

Борн поднялся на локтях, затем, цепляясь за стену, присел. Его лицо было изрезано царапинами, из раны на плече сочилась кровь, пропитывая рубаху. Ноги от колен были просто превращены в лохмотья, даже сложно сказать, как он еще не умер от потери крови. Но он вообще не выглядел и не показывал вида что ранен.

— Мёртв, — констатировал наёмник, поднявшись и дошагав на прямых ногах до трупа. Затем обернулся ко мне. — Парень… где ты нашёл такие рунные камни? Ты же не практик. Я видел много всего за свою жизнь, но, чтобы кто-то бросился в пасть духовному зверю и сжёг его изнутри…

— Сам… сделал, — с трудом выговорил я, садясь. Голова кружилась, перед глазами плыли чёрные пятна. — Камни сделал сам, мой дядя практик, он учил.

Борн покачал головой, явно не веря, но спорить не стал. Вместо этого он посмотрел на Леона, лежащего у стены в луже крови, и его лицо стало мрачным.

Я заставил себя подняться и подошёл к раненому охотнику. Леон дышал поверхностно, хрипло. Рана на животе была глубокой, края рваные, когти Этерофага распороли плоть и кожаную куртку, как бумагу. Кровь продолжала сочиться, окрашивая камни вокруг.

— Гвидо… — прошептал Леон,