Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

Кочегар дед Василий, как и всегда, топил от души, не жалея угля. Хотя, чего его жалеть-то, Донбасс ведь.

В воздухе висел тяжёлый запах карболки. Где-то под потолком мигала лампа. Умаявшаяся за ночь, медсестра дремала прямо за столом, положив под голову руки. Рядом лежал журнал с чуть смятой страницей, стоял стакан с недопитым чаем. Ночное дежурство оказалось особенно утомительным, вот её и сморило.

Спали больные после обеда. Лишь в седьмой палате, куда вчера положили парнишку, слышался странный шум. Через неплотно прикрытую дверь было видно как больной сидел на кровати и пучил глаза. Весь вид его выражал очень сильное удивление, почти шок.

* * *

п. Красный Яр

Поселковая больница

Ещё ночью я понял, что произошло что-то совершенно удивительное, нечто невероятное, чего просто не могло было быть. Волею Подгорных богов (а кого ещё?) меня забросило в неведомый мир, где никто и слыхом не слыхивал про Подгорный народ, про проклятое орочье отродье.

— … Теперь я человек, Санька сын Фёдора из рода Архиповых… Подгорные боги, вы ведь испытываете меня? Проверяете мою веру, так?

Я лежал в просторной светлой комнате с окнами, закрытыми чудесным прозрачным камнем. Он был похож на отполированную гениальными мастерами сюда или кварц, но не был ими.

— Что же это? Не слюда и не кварц…

Лизнул, но толку не было. У этого камня не было ни вкуса, ни запаха.

— Твёрдый, кажется. А если постучать? — несколько раз легонько постучал. — Что же здесь за мастера живут? Такие дорогие ставни в обычные комнаты ставят…

Устав «играться» с прозрачным камнем, я стал осматриваться дальше.

— Ух ты! Вот это пергамент с письменами! Какой тонкий…

Конечно же, он уже видел книги. Торговцы привозили к ним пергамент, из которого ремесленники делали книги. Только это были здоровенные махины с тяжёлыми кожаными обложками и бронзовыми застежками! Такую книгу не каждый мог поднять!

— Как же так? Чья же это шкура? Большой стрекозы или может рыбы?

Я снова и снова мял этот пергамент, и не мог поверить своим глаза. Нежнейшая, почти шелковистая поверхность.

— Сколько же здесь удивительных вещей! Они настоящие богачи, если имеют все это…

Положив в сторону книгу, я застыл у своей кровати. Меня привлекла невероятно тонкая работа с металлом, напоминавшим кружева дико винной ткани. Разве такую красоту может создать человек?

— Очень тонкая работа… Такое под силу только златокузнецам.

Перевернув матрас, я снова «завис». Внизу было натянуто широкое кольчужное полотно, которое приятно пружинило. Садишься, а тебя качает то вниз, то вверх.

— Богачи…

Цену кольчуги, пусть и такой растянутой, я прекрасно знал. Мастер Торин, что был у нас в соседях и делал кольчуги, жил очень хорошо: каждый день ел мясо и овощи с поверхности. Поговаривали, что ему за каждую кольчугу платили целых десять золотых монет. Обычный кузнец со своими топорами и вилами столько хорошо, если за пол года заработает.

— Хм, а еда⁈ Я такого никогда не видел…

Вспоминая, чем здесь кормили, я тут же сглотнул слюну. Манная каша была на самом настоящем коровьем молоке и с целой ложкой сливочного масла! Вкуснятина! Мне даже добавки положили, хотя я и не просил! Ещё была вкусная булочка, посыпанная орешками и чем-то очень сладким!

— Вкуснота! И всем дают, сколько не попросишь… Богато живут…

Настоящее коровье молоко и масло! Ведь, я уже и забыл, какие они на вкус. В подземных городах гномов не держали коров, и многие продукты привозили с поверхности, отчего за них «ломили» просто бешенную цену.

— А та маленькая штучка, замотанная в яркий пергамент? Кон-фе-та, называется… Чудное название… Что же это такое? Мед?

Я даже зажмурился, когда чуть-чуть куснул эту самую конфету. Очень сладко, очень вкусно.

— Одна человеческая тетенька сказала, что мне ещё нужно мо-ро-жен- ное попробовать, — чудные человеческие названия я называл по слогам, едва не наслаждаясь звучанием этих сладостей. — Мо-ро-жен-ное… Неужели это ещё вкуснее⁈ Не может быть.

Закрыв глаза, я разместился. В мыслях ел столько манной каши, что живот надувался и становился как барабан. В руках держал здоровенную ложку, которую здесь называют ещё более чудные словом — по-лов-ник.

Рот сразу же оказался полон слюны, едва я подумал о конфетах. И какими я их только не представлял — большими, маленькими, толстыми, длинными, в ярких бумажках и без. В мыслях я их облизывал, кусал, грыз, заглатывал целиком.

Было ещё и диковинное мо-ро-жен-ное, которое, правда, я ещё не видел. Но почему-то был твердо уверен, что это невероятная вкуснятина, вкуснее которой я ещё не видел.

Все это казалось настолько настоящим, реальным, что я весь раскраснелся, вспотел. Слюна аж капать из рта начала.

— М-м-м, как же вкусно. Мо-ро-жен-ное, я очень хочу это мо-ро-жен- ное.

* * *

п. Красный Яр

Поселковая больница

Главный врач шел по коридору, а рядом двое шахтёров. Этих точно ни с кем не перепутаешь: основательные, серьёзные, с въевшейся в кожу угольной пылью.

— … Виктор Палыч, я же говорю, что это амнезия, — говорил тот, что справа от доктора. — Нам в клубе рассказывали. Мол, если по башке по- сильнее ударить, то разом все забудешь…

— Я понял, понял, товарищ. Хм, извините, не запомнил вашего имени, — доктор отмахнулся, словно от надоедливой мухи. — Говорите, это амнезия? Очень похоже на амнезию. Пациент говорит мало, на все вокруг смотрит так, словно видит это в первый раз. Хотя, должен признать, физическое состояние у него превосходное.

Второй шахтер, который постарше, нахмурился.

— Доктор, а что теперь делать-то? Может какие-нибудь порошки или пилюли для головы выпишите? — мужчина тяжело вздохнул. — Скажите, что нужно? Я могу директора шахты попросить, чтобы он в Москву позвонил. Он любую таблетку сможет достать.

— Пилюли, конечно, хорошо, товарищ, но в вашем случае они не понадобятся, — доктор задумчиво покачал головой. — Понимаете, головной мозг — это малоизведанная часть человеческого тела. Честно говоря, человек мало что знает о том, как у нас все функционирует здесь, — он выразительно постучал по голове пальцем. — Память, в свою очередь, ещё более таинственная субстанция. Она может вернуться через два дня, через месяц или год, а может вообще, никогда не вернуться.

— Что?

— Вашего сына, товарищ, мы выпишем сегодня же. Будем надеяться, что знакомая остановка дома вернет ему память.

Глава 3

Зов

* *