Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

Федор как его увидел тогда, чуть сам замертво не свалился.

— Жив, чертяка, жив! — билось в голове Фёдора. — Санька! Сынок!

Живой, целый, на теле только пара царапин и на голове немного крови. Главное, живой!

— Санька⁈ Слышишь меня?

* * *

С одной стороны, все еще Сани, сын Гимли, гном из клана Истинного слова,

а с другой стороны, уже Санька Архипов, мальчишка шестнадцати лет отроду

Я приходил в себя медленно, с трудом, словно после очень тяжёлого и нехорошего дня. Голова гудела так, что не слышал самого себя. Поднимал веки, а перед глазами начинали мелькать серебристые мошки.

Вокруг меня раздавался странный грохот, как будто бы сотни молотобойцев добили молотами по своим наковальням. Ещё слышались незнакомые голоса, обрывки непонятных слов.

— … Петрович, твою мать, ну куда ты сына потащил? В забой пацана…

— … Дык, он же сам просил. Всю душу мне вымотал — возьми, да возьми, страсть, грит, хочу поглядеть…

— … Ну, ничего-ничего, главное, все обошлось. Саня, все будет хорошо! Санек, слышишь меня? Это же я, дядя Серёжа! Ты теперь настоящий шахтер, рудокоп, если по-старинному. А на синяки не смотри. Ты молодой, все заживет, как на собаке…

Я все это слышал, но, очнувшись, ничего толком не мог понять. Что вокруг происходило? Почему вокруг темнота и я ничего не могу разобрать? Чьи это голоса? Почему они так коверкают мое имя? Я же Сани! Я Сани, понимаете⁈ Почему они этого не знают, почему им никто это не скажет? Почему отец…

И тут я вспомнил, что случилось страшное — нападение орков, разрушение моего родного города. Сами собой на моих глазах выступили слезы, которые текли все сильнее и сильнее, а я ничего с этим не мог поделать.

Подгорные боги, но ведь все погибли! Тогда кто они все? Сейчас я открою глаза, сейчас…

— … Я ничего не вижу, — в испуге забормотал я, когда понял, что перед моими глазами кромешная темнота. — Почему так темно?

Голоса рядом становились всё громче.

— … Петрович, мальчонка-то, слава Богу, очнулся. Давай лампу тащи ближе! Сейчас глаза откроет, а вокруг темно. Испугается. Подкрути, чтобы ярче было. Быстрее!

Я всхлипывал, размазывая по лицу слезы. Дрожал, не в силах остановиться.

И вдруг, перед моими глазами вспыхнул яркий свет! Глаза сами собой зажмурились, слезы полились ещё сильнее.

— … Санька! — кто-то снова кричал у меня под ухом. — Это я, твой батька! Санька, открой глаза! Не плачь, все обошлось. Скоро тебя наверх подними, через час уже дома будешь…

Я быстро-быстро моргал, стараясь привыкнуть к яркому свету.

— … Санька, скажи хоть слово⁈ — снова звучал этот голос. — Санька⁈

Наконец, резь в моих глазах прошла, и передо мною все прояснилось. Я открыл глаза и посмотрел прямо перед собой.

— Что… Что это? — беспомощно прошептал я, когда увидел перед собой чёрный, как смоль лица, на которых выделялись белые зубы и глаза. — Кто? Подгорные боги… Это же орки…

Да, да, только у орков чёрная, как угольная пыль кожа. Ведь, они рождаются в грязи и болотах, в самых мерзких нечистотах. Их глаза мертвенно бледные, словно у мертвецов.

— Прочь! Пошли прочь! А-а-а! — я не выдержал и заорал от страха. — А-а-а!

Ужас! Меня схватили эти отродья! Подгорные боги, помогите!

— Прочь от меня! Руки прочь! Кирка? Где моя кирка?

Я с силой лягался, бил руками, бодался, как дикий козлик. Меня хватали, пытались удержать, но я орал ещё громче и рвался изо всех сил. Одного, кажется даже укусил…

Только орки не думали отступать.

— … Санька, твою мать, куды кусаешь⁈ — заорал один из орков и такой подзатыльник мне ответил, что зубы клацнули. — Это же я, твой дядя! Б…ь!

— Петрович, чего ты его тянешь⁈ Он же спужался! Видишь, весь трясется, как банной лист. Санек, это же мы! Гляди, это твой батька! Это дядя Сергей! А это я, Петруха, как в Чапаеве! Помнишь Петьку и Василия Ивановича⁈ Все, схватил! Держу! Вяжите ему руки, а то себя покалечит…

И правда, меня прямо в охапку схватили, ни рукой ни ногой не двинуть. Самый здоровый орк сзади подкрался, а я его и не заметил.

Я аж весь изогнулся, чтобы вырваться, но бесполезно. Крепко схватил, тварь. Ещё и по загривку хлопнул так, что у меня спина запрещала.

— … Петрович, его же по башке двинуло! — тот самый здоровый орк крутанул меня, держа за руки. — Видишь, какой кусок кожи сорвало⁈ У него же эта… как там… анезия. Нет, амнезия, точно! К нам в клуб доктор приезжал и рассказывал про неё. Мол, если по башке как следует двинуть, то напрочь память отобьет. Похоже, и Санька так же! Вот смотри: Санька, про Василия Ивановича Чапаева помнишь?

Я стиснул зубы, и с ненавистью зыркал по сторонам. Молчал, хотя жутко хотелось кричать, плакать, звать на помощь. А они все чего-то бормотали, что-то спрашивали.

— … Видишь, Петрович, про самого Чапаева не знает! — с торжеством закричал здоровый орк, тыкая в меня пальцем. — Амнезия у него, как пить дать! К доктору его нужно.

— … Давай его, братцы, к выходу! Здесь теперь не до работы, тут разбирать нужно и крепи ставить. Леха, держи его, а то снова вырвется. Потащили…

Меня схватили как мешок и куда-то понесли. Кругом было темно, угольная пыль, лишь где-то впереди сверкал фонарь.

Все! Мое сердце ухнуло в пятки, кровь ударила в голову. Этот конец! Меня потащили в орочье логово, чтобы сожрать или принести в жертву. Подгорные боги, если бы у меня в руках была священная кирка. К сожалению, все это бесплодные мечты.

От жуткого ощущения бессилия, мне стало плохо. Ведь, я скоро умру самой страшной смертью, которую только можно вообразить. Меня начало мутить, глаза закрывались сами собой.

— … Серёга, санькино кайло захвати! Я за него Мишке-кузнецу ведро пива поставил. Жалко, если потеряется…

— … Петрович, это же кирка, а не кайло? Ты, чего? Во, смотри! Точно твое? Чёрное какое-то, со странными надписями…

— … Бери, что есть, потом разберемся… Черт, Санька вырубился! Братцы, давай быстрее!

* * *

п. Красный Яр

Поселковая больница

Тихий час. В коридорах ни души. Никто не бегает, не шаркает тапками по обшарпанному полу, не просит кипятка или закурить. Двери в палатах плотно прикрыты.

Душно. Трубы отопления буквально исходили жаром, не дотронуться.