Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

сомнений. Теперь я твердо знал, что должен был сделать.

— Отец, спрячься за меня, — зло рявкнул я, раскручивая кирку. — Живо, я сказал!

Опешивший отец с открытым от удивления ртом зашел за мою спину. Смотрел на меня такими огромными глазами, что в другой момент я бы уже валялся от хохота, но не сейчас.

— Подгорные боги, примите эту жертву. Во имя жизни, во имя славы клана, во имя памяти предков…

Слова древнего гимна сами собой всплывают в голове, и мне оставалось лишь повторять их. Мое тело задрожало, мышцы наполнились невероятной силой.

— Сгиньте, отродье дьявола! — я заорал и со всей силы махнул киркой. — Сгиньте!

Оглушительно громыхнуло, зазмеились яркие молнии. И в накатывающейся толпе орков прорубилась просека, в которой перемешались разрубленные кости, сломанное оружие, раздавленные туши.

— Сгиньте! — я заорал ещё громче, и снова взмахнул киркой. — Отправляйтесь в ад!

Переполнявшая меня сила бурлила, искала выход, и… сводила с ума. Я чувствовал себя титаном, которому все по плечу. Орки казались мелкими беспомощными букашками, тараканами, метавшимися под ногами.

Вновь громыхнуло! Ещё ярче сверкнула молния! От мощного воздушного удара целый орочий отряд превратился в кровавое месиво.

Я уже не мог остановиться. Сила пьянила, роднила с собой, избавляя от всех чувств, кроме невероятной эйфории.

— Ха-Ха-Ха-Ха-Ха-Ха! — я ржал как обезумевший, трясясь от хохота. — Ха-Ха-Ха-Ха!

И это было особенно жутко, ведь вокруг меня протянулось бескрайнее кровавое месиво из орков. Город гномов после ударов древней кирки лежал в руинах. Не осталось ни одного целого дома. На сотни локтей разлетелась черепица крыш, раскололись громадные каменные монолиты, из которых были сложены стены домов.

Там, куда пришёлся самый сильный удар, появился глубокий ров с оплавленными стенками. В его глубине плескалась расплавленная каменная жижа — магма.

— Ха-Ха-ха-ха! — продолжал ржать я. — Ха-ха-ха!

Кирка в моих руках налилась огнём, выстреливая в стороны сполохи пламени. Древний артефакт лишь набирал силу, черпая её из душ мёртвых и живых. Он не мог остановиться сам, подчинялся лишь воле хозяина — могущественного мага.

Но где здесь взяться могущественному магу? Здесь был лишь я, Сани, самый обычный гном…

— Сани, брось её! Сани, сынок⁈ — донеслось до меня. — Сани, брось!

Но я ничего не слышал.

Сила древнего артефакта поглощала меня, постепенно делая своей частью. Только сильный маг мог противостоять этому давлению, но ни как не я.

— Ха-ха-ха! — ржал я, как сумасшедший. — Ха-ха-ха! — в глазах плескалось безумие. Он упивался этой силой, и хотел лишь одного — бить, бить, бить и бить. — Ха-ха-ха!

Сани снова взмахнул, и все…

Древний артефакт полностью раскрыл свою силу, отправив своего носителя в Никуда.

Глава 2

Здравствуй, новый странный, непонятный, но такой притягательный мир!

* * *

Я, Сани сын Гимли из клана Истинного слова Подгорного народа, и это удивительная история моей новой жизни. Лишь Подгорные боги в своей Великой мудрости способны понять и объяснить случившееся. Мне, обычному юнцу, неизвестно, как и почему все это произошло. Даже в древних сагах, которые мне рассказывала на ночь мама, не случалось такого. Никто из великих героев древности не попадал в столь чуждое, непонятное место, где никто даже не слышал ни о Подгорном народе, ни о эльфах, жителях Великого Леса, ни о проклятых орках из глубоких тёмных ущелий. Здесь нет и намека на магию, здесь мир железа и чудесных механизмов из железа, которые могут катиться по земле, плыть по воде и под водой, летать по небу.

Я оказался здесь и должен жить. И помогите мне, Подгорные боги, не сойти с ума.

* * *

1941 г.

Донбасс

Шахта № 17 «Сталинский забой»

Никому другому не разрешили бы взять сына в забой, а Архипову разрешили. А как иначе? Фёдор Петрович — коммунист, стахановец, почти двадцать годков в шахте отработал от звонка до звонка. Вот, когда он обратился к бригадиру с просьбой, то никто ему и отказать не мог.

Честно говоря, Санька, сорванец, сын Фёдора, давно уже на него наседал. Мол, бать, возьми меня в шахту, хочу все сам поглядеть, руками потрогать. А какому отцу и, главное, шахтеру такое не понравится? Ведь, сын растет, продолжатель шахтёрском династии. У Фёдора дед в забое работал, отец рубил уголь, он сам до старшего смены дорос. Теперь вон Санька к шахтерскому делу интерес имеет. Красота! Значит, правильно сына воспитывал, мужиком, настоящим шахтером растет.

Вот и взял Саньку в забой, как раз смена у Федора была. Справил для сына шахтерскую снарягу — каску, брезентовую робу со штанами, варежки. Специально аккумуляторный фонарик для него раздобыл. Знакомый кузнец сделал небольшое кайло, чтобы, мол, все было взаправду.

Архипов думал, что сын до обеда рядом с ними посидит, посмотрит на работу, сам, чем Бог не шутит, пару раз кайлом ударит. В обед же вместе с лесогонами (теми, кто ставит деревянные опоры в шахте) отправит его наверх.

Вот такой и была задумка — сын к шахтерскому делу приобщился и свою мечту исполнит. Только человек предполагает, а Бог располагает.

Поначалу все как надо шло. Спустились в шахту, прибыли на место, в забой. Одни начали уголь рубить, другие его в вагонетки грузили и везли к транспортёру. Санька, как наскипидаренный, рядом носился. Все ему было интересно, до всего было дело, все хотелось потрогать. То куски угля перебирал, то с деревяшками крепежей возился, то кайлом начинал стучать. Словом, пацан дорвался до любимой игрушки.

Фёдор первое время ещё оглядывался — смотрел в стороны сына, чтобы все было в порядке. Со временем работа затянула, секунды лишней не было, чтобы пот со лба стереть. Он и перестал оглядываться. А зачем? Сын с пониманием, уже взрослый, шестнадцать годков стукнуло, шалить точно не будет.

А потом это и случилось! В какой-то момент в забое раздался жуткий треск, и одна из опор переломилась. С хрустом рухнули еще две секции, начался обвал породы, воздух наполнили пыль, частички угля.

У Фёдора сразу же сердце екнуло — там же сын! Схватив лопату, он рванул в сторону завала. За ним побежали и другие.

К счастью, все обошлось — завал оказался небольшим, а Саньку почти не задело. Мальчонку нашли аккурат за той самой рухнувшей опорой, что треснула первой. Он лежал у самой стены, свернувшись калачиком и прижав руки к телу. Был весь бледный, едва