Стать тенью для зла (СИ) - Силаев Денис

- Не больше Вашего, Вильгельм Карлович. - Да, Витгефт, разумеется, на правах радушного хозяина сразу скомандовал "без чинов", и теперь общались адмирал и лейтенант исключительно по имени-отчеству.

-Я бы счел это бредом еле выжившего матроса, а ваш интерес к его рассказу - простительным чудачеством, если бы не мой случай. Вы помните попытку блокировки брандерами гавани 14 марта? Я тогда был в одной абордажной команде, еле уговорил Степана Осиповича отпустить меня.

Интерлюдия. 14 марта 1904 года. Порт-Артур, внешний рейд.

- "Сильный" приткнулся, вашбродь! - радостно заорал матрос Зуев, который стоял на корме парового катера.

- Ну и славно - лейтенант Кедров с облегчением выдохнул. С его командиром, Евгением Ивановичем Криницким, Кедров был хорошо знаком, проходил стажировку на "Герцоге Эдинбургском", когда тот был там первым помощником, и даже был представлен его племяннице, разумеется, с дежурно-матримониальными планами. Планы таковые не выгорели, но и с племянницей, вполне милой Таисией Георгиевной, и с Евгением Ивановичем сложились вполне теплые отношения. Сегодня, в начавшейся ночью атаке японцев, с попыткой закупорить фарватер брандерами (второй по счету, гораздо более подготовленной чем первая), миноносец "Сильный" вместе с систершипом "Решительным" дежурили на внешнем рейде, и первыми попали под атаку коварных азиатов.

Что атака брандеров вот-вот состоится (уже вторая за эту войну) всем было понятно, и кроме усиленных нарядов кораблей для несения брандвахты, в порту постоянно дежурили паровые катера с абордажными партиями. После первой попытки выяснилось, что даже если японцы успевали поставить пароход на якорь, то проходило достаточно много времени, прежде чем тот тонул, и решили пробовать высаживаться на них, чтобы попробовать отвести обреченный корабль от фарватера.

Судя по всему (а что тут разобрать, ночь, стрельба, крики, что-то докладывают сигнальщики, где-то тявкают орудия), у миноносцев дело вышло удачным - все видели пылающий пароход, уходящую под воду корму второго. Но плевки не наших пушек продолжали доносится с моря, и выхватываемые силуэты четырех японских миноносцев, бойко маневрирующих между столбов от падающих снарядов, заставляли переживать. Кедров сначала не мог сообразить - явно по японцам пуляли наши батареи, вполне солидным шестидюймовым калибром. Наши кораблики, судя по звукам, тоже били, но где их разрывы? Должны быть, такие мелкие и многочисленные. А их нет.

Только когда катера, прижимающиеся к Тигровому Хвосту, начали выходить на внешний рейд, лейтенанту стало понятно. Не размениваясь на дуэлирование со своими японскими собратьями, русские моряки, презрев обстрел, посылали все свои снаряды в оставшиеся два парохода, упорно прущие к фарватеру. У береговых батарей эти брандеры уже явно в мертвой зоне, а мощи мелких снарядиков "Сильного" и "Решительного" не хватило для уничтожения. "Сильный" наконец вышел из игры, приткнувшись к берегу (хорошо что не утонет, котел на нем знатно парил), а "Решительный", не оправдывая имени, юркнул куда-то вбок.

- Азарьева видишь? - хлопнул по плечу рулевого Кедров. Машина свистела паром так, что приходилось орать даже рядом стоящему матросу. Тот даже не стал кричать, мы же на войне вашбродь, и просто махнул рукой куда-то вперед и влево. Ага, какой-то пенный след просматривается. Похоже, с этими двумя пароходиками придется разбираться нам. Видно, что миноносцы поработали, один горел надстройкой, второй осел на правый борт. Кажется, даже встал, и его разворачивает поперек течения. Ну что, братцы? На абордаж?

Потом стало понятно почему ушел "Решительный". На проход вышли "Новик" и "Аскольд". У моряков такие-же шесть дюймов, но от воды траектория настильная, и им сейчас легче, чем артиллеристам с берега.

- Ннна! - с оттяжкой заорал кто-то из матросов, при виде распустившегося на носу парохода красного цветка. Догадались стрелять фугасными, молодцы. Второй, третий...

- Вашбродь, там Вам господин лейтенант Азарьев кричит.

Ихбродь конечно ничего не слышал. Наверное у Азарьева машина потише, и тот уверен, что его крики различают. Боцман молодец, понял и хлопнул по плечу "дурью башку" по левому борту.

- Ираклий! Сиволапый! Семафорь "прошу уточнить курс".

Курс уточнили. Азарьев командовал принять на абордаж судно, идущее правее. То, которое разворачивало. С катера Николай Николаевича явно просигналили что-то и на "Аскольд", потому что обстрел пароходов прекратился. Ну что-же, берем-с. Про абордажные бои мы только в книжках читали, но и японские моряки вряд ли к чему-то подобному тщательно готовились. Подумалось еще, крикнуть ли "на абордаж!" , вроде в уставе такой нет, но тут борт парохода навис над ним, а боцман заорал:

- А ну, братцы, сарынь на кичу!

И братцы его поняли.

Глава 25

7 мая 1904 года, Порт Артур, Новый Город.

- И, я так понимаю, Михаил Александрович, Вы там увидели... Что-то странное? - Витгефт выпрямился в кресле. А что еще должен был увидеть лейтенант, осмелевший настолько, чтобы говорить об этом по душам с контр-адмиралом? Конечно же что-то странное.

- Ну как Вам сказать, Вильгельм Карлович. Странного, вернее того, к чему я был совершенно не готов, хватило. Например, на корме нам попались трое японцев, которые, завидев нас, с хохотом кинулись рубить друг другу головы здоровенными мечами. Одни отрубил голову второму, тому отрубил голову третий. С одного удара, замечу-с. И этот третий кинулся уже на нас. Рубанул моего матроса. Тот принял удар на ложе винтовки, меч на куски. Матрос немного струхнул, забыл наставления, и хватил этого япошку как дубиной. У того голова вдребезги. А матрос поворачивается ко мне, и тихо так: "Вот оно как, Вашбродь. Один удар и трое мертвяков". Хихикнул и мне под ноги.

Может обошлось? Просто нервы не выдержали у флаг-офицера, решил немного душу излить. Постоянно с каменным лицом ходит. Трудно же такое в себе держать.

- Странное я узнал потом - продолжил Кедров. Я же в хороших отношениях с командиром "Сильного", лейтенантом Криницким.

- Да, знаю. В его миноносец тогда попали, взорвался котел. Евгений Иванович был ранен в руку осколком.

- Не осколком. Я навестил его в госпитале на следующий день. Он был ранен вот этим. - и лейтенант положил на столик странный предмет. Витгефт всмотрелся было, но потому быстро вскинул глаза на лейтенанта. Школа карьеристов, извольте учится. Так и только так надо действовать, штукенцию эту посмотрим попозже, не убежит. А вот реакция интересная. Лейтенант явно ждал не любопытства. Лейтенант ждал УЗНАВАНИЯ. Ну ладно, поймав реакцию, теперь посмотрим на то, что ранило Криницкого.

Больше всего похоже на арбалетный болт. Вернее маленький такой болтик. В диаметре миллиметров пять, оперение выполнено тоже из металла, на сужающемся, если так можно сказать, древке. В донышке - отверстие, и чем-то химическим несет. Да и нагар там. Какая-то миниатюрная ракета?

- Эта штука пробила предплечье Евгения Ивановича. Прошла бы навылет, но по стечению обстоятельств, он стоял, прислонившись к орудию Канэ. Уперлась в ствол кончиком, и осталась в ране. Врач извлек, но не понял что это такое. А это вот что такое - и Михаил Александрович раскрыл сверток из Жандармского управления. Там все аккуратно упаковано, вот папка с делом, какие-то фото, отдельно рукоять меча и отдельно лезвие, замотанное бечевкой (странно, вроде бы меч целым оставался) и еще маленький кулечек. А в нем - такие-же три маленьких арбалетных болтика. Понятно, из тела Родиона достали. Как там тот казак сказал? За Веру, Царя и Отечество?

- И Евгений Иванович видел, ЧТО в него стреляло. Маленький аппаратик с четырьмя бешено машущими крылышками. Размером с портсигар. Очень похожий на тот, что Вы с Васильевым видели на рейде во время третей атаки брандерами.