Угнетатель 4 - Юрий Ра

к приёму. Не знаю, будет это большой прием или малый, но к королю мы попадём весьма скоро.

— Что от меня требуется? Кроме платья.

— Вспоминайте этикет, правила передвижения на скользком паркете, усыпанном ядовитыми змеями. Я говорил, что оружейная тема неактуальна? Подберите в моей оружейке короткий клинок по руке, разрешенный к ношению во дворце. И думайте, готовы ли вы одеться в мои цвета до принесения присяги. Я не знаю, найдутся ли сейчас в городе близкие родственники в количестве, достаточном, чтоб засвидетельствовать вашу присягу.

— Клинок — это важно? Неужто во дворце кто-то может напасть?

— Нет, конечно. Просто на всякий случай. Мне там с одним послом уже приходилось резаться насмерть.

Ван Шелл слушает и не может понять, верить ли мне. В его понимании не укладывается, что можно махать кинжалом в королевском дворце, зарезать посла чужой державы и после этого остаться живым и в фаворе у монарха. Не следят они там в своей Северной Марке за политическими раскладами Мерсалии. Их право.

А с клятвой верности засада. Я вообще ничего не знаю про своих родичей, про отца и сестер этого тела. Только про дядьку могу сказать с некоторой долей уверенности — граф дер Брубек скорее всего в столице. Но как свидетель вассальной присяги он не прокатит. А вот король, как это не странно, вполне мог бы стать таким свидетелем как мой сюзерен.

— Деньги! Деньги, барон, я вам сейчас выдам в счет вашей доли от добычи. То есть от торговли. А то не на что будет приодеться. Столичная жизнь, она дорогая.

— Ваше сиятельство, буду признателен за авансирование. Вопрос: какого стиля придерживаться в выборе одежды, что здесь носят?

— Да откуда я знаю! Год в столице не был, могли уже что-нибудь новенькое придумать типа третьего рукава или застёжек на спине. Шучу. Посмотрите мои костюмы, выбирайте что-то в том же стиле, чтоб не вываливаться из ансамбля, вот и всё. О! Пров! Пров, где тебя черти носят⁉

— Ваш-сясьтво, я тута! К вашим услугам.

— Организуй отправку писем в мой замок и батюшке, я сегодня же ночью писать буду. Есть, кого послать?

— Найдем, не извольте беспокоиться.

— Ага. Скорость — наивозможнейшая. Тем более, дороги должны подсохнуть уже. С заводными, все дела. Дашь гонцу денег на постой в трактирах, а то будут по полдня стоянки устраивать. Пошлешь двоих, и чтоб пулей!

— Будет сделано!

Да, не одним поварам этой ночью спать некогда будет. А вот я сейчас в письмах распишу, что да как, дам примерные расклады того, о чем сам не знаю, составлю списки потребных людей — и спать.

— Стой, Пров, не убегай. Запоминай дальше: с утра пошлешь кого-нибудь позвать моего портного. Ну того, что шал нам с Жаном шмотки. Чтоб всё бросал и сюда, и тоже пулей. Будут жирные заказы.

— А если…

— А тогда посылаешь по тому же адресу двух бойцов, чтоб тащили силком. Ни чёрта ван Шелл сам за три дня не найдет, а с голым задом к королю идти слишком смелый поступок.

— У вас можно свободных граждан силком волочь, если они не ваши вассалы? — Барон никак не освоится в реалиях столичной жизни.

— Нет, конечно! Придется компенсировать неудобства и синяки в досудебном порядке. Зато так быстрее выйдет. Сбили с мысли! Вот что я сейчас упустил?

— Не знаем.

— И я не знаю. Письма! Всё, не отвлекайте.

На следующий день из министерства двора пришло приглашение на малый приём. Кто бы мог предположить такое? Ну разве что я. Челядинцы, со вчера накрученные как маховики, продолжают крутиться с мелодичным воем, выполняя мои распоряжения, барон ходит по усадьбе ускоренным шагом и слегка подпрыгивает, тоже наэлектризованный со всеми вместе. А нефиг ползать, у нас на носу… А что у нас на носу? Очередной приём у Якоба Третьего, на котором он захочет или хомут новый на меня повесить, или в очередную дыру сунуть. Объяснение с моим отцом, то есть отцом Дорда дер Приста, который может и не понять необходимость нового проекта. Да я и сам не уверен, что мне это нужно — плыть за другой конец мира и убивать всех, кто может быть причастен к тому моему похищению. Да, вот вам и третий пункт программы: переоборудование «Угнетателя» в корабль, достойный своего хозяина, смерть для любого, на кого он укажет. В смысле, в кого я пальцем ткну. А там и четвертый пункт плана незатейливо вылезает, это тот, в котором я возвращаюсь на Миарский архипелаг и по наводке знакомого плантатора разношу его конкурентов, замазавшихся эксплуатацией рабского труда белых невольников.

Второй пункт, если подумать, не такой уж и сложный. Витор дер Прист настоящий аристократ и граф не по прозванию, а по сути своей. Если до него правильно донести весь беспредельный ужас оскорбления, которому подвергся его сын, то он будет не против. Не против, даже если я обозначу своей целью потопить весь остров рабовладельцев. Не знаю, как такое возможно без атомной бомбы, но цель хорошая, блин! Про такое будут петь в балладах. Если получится. Третий пункт самый геморройный по объему лично моих трудозатрат с учетом географии Мерсалии. Корабль тут, пушки там, кузница, в которой их выделывают, тоже там, в Присте. Баталия, из которой я планирую собрать роту морских пехотинцев, она сейчас вообще в Долиноле квартирует. По суше не наездишься, тем более вокруг гор. Вот когда я понял смысл фразы из какой-то исторической статьи, читанной еще в далеком детстве. Там кто-то умный высказался в том духе, что моря не разделили человечество, не отодвинули от европейцев иные регионы и континенты, а наоборот, приблизили их. Вот сейчас дошло — доплыть морем до хрен знает какой далекой точки на карте гораздо проще, чем доползти до неё посуху.

Стоп! Война же кончилась! И если я не везу товар, а чисто плыву по своим делам со свитой, командой, охраной, лошадьми и провиантом, то и платить пошлину кому бы то ни было не обязан. Даже, если плыву через территорию королевства Имант. Даже, если недавно воевал с ним. Всё ж было в законных рамках, в данном случае по законам войны. «Мы убиваем, нас убивают, но это, к счастью, не совпадает. Если совпало, песню не сложишь, мёртвый наездник, мертвая лошадь» Фу, какая глупость в голове сложилась! И это на трезвую голову, что странно. Уж лучше совсем не писать стишков, чем такие, про лошадку.

С третьим пунктом определился, я даже руки потер от удовольствия.

— Граф,