Князь из будущего. Ч. 1 - Дмитрий Чайка

этих землях растет великолепный хмель. Само помнил вкус чешского пива. Правда, такое тут не сварить, технология не та, но какой-никакой эль сделать можно, и это тоже вполне можно будет пить. Особенно, когда не пил то самое пиво, настоящее.

А еще нужно организовать связь и систему ямских станций, а еще — регулярную навигацию по Дунаю и его притокам, прочистив берега и русла от упавших деревьев и прочего мусора. А еще тут были отвратительные тележные колеса, тяжелые, словно камень. Кажется, что они тяжелее, чем сама телега. Нужно делать облегченные колеса со спицами. А еще… А еще… Уфф!

Столько всего было нужно, что князь плюнул, и пошел на улицу, подышать свежим воздухом. Он любил смотреть с крутого обрыва на будущий город, что раскинется на противоположном берегу реки. Мастера и купцы, что жили в посаде, тряхнут мошной и дадут денег на строительство городских стен, получив в собственность землю под своими домами и мастерскими. Княжеский замок будет окружен вторым рядом укреплений, за которыми укроются состоятельные горожане и бояре. Всего через два года мастер Антемий, что пришел сюда из Лугдунума[39], обещал закончить стройку. Немыслимо быстро, но у молодого княжества и этого времени просто не было. Вокруг враги, а еще как-то надо пережить зиму…

Глава 18

Полгода спустя. Май 624 года н. э. Город Сенонум (в настоящее время Санс). Королевство Бургундия

— Дядюшка! Тетушка Евлалия! — Григорий склонился в почтительном поклоне перед купцом Приском и его женой.

— Григорий! — всплеснула руками тетка, бросив обнимать беспутного сына покойной сестры. — Ты так возмужал!

— Пойдем к столу, — махнул рукой Приск, который Григория видел регулярно, когда бывал в Новгороде.

— А статуя Венеры где? — удивленно спросил Григорий, оглянувшись вокруг. Без привычной скульптуры внутренний дворик казался ему пустым и непривычным.

— Убрал я ее, — скривившись, словно от зубной боли, ответил Приск. — От греха подальше убрал. Клавдия теперь замужем за франком, а он родня самому епископу. Не приведи господь, он еще узнает, беды не оберешься. Может, заберешь ее с собой? Рука не поднимается разбить. Грех ведь, такую красоту губить.

— И заберу, — обрадовался Григорий. — Мы ее на капище поставим, скажем, что это богиня Мокошь. Ее там и пальцем никто не тронет. Кстати, если еще статуи найдешь, вези к нам. Его светлость заберет с удовольствием.

— Прости мне этот грех, господи, — перекрестился Приск. — Я богатые пожертвования в храм сделаю. Ну… в смысле пожертвование… Сейчас дела не слишком хороши, сам знаешь… Да, ты проходи в дом, Григорий. Сейчас Венеранда обед подаст.

— Да у меня и для нее подарок есть, — спохватился Григорий.

— Странный он, герцог Само, — удивился Приск. — Она же рабыня простая, а он ей подарки шлет, словно родственнице. Не могу я понять его.

— Он говорил, что она заменила ему мать, — ответил Григорий. — Он любит ее.

Дела у семейства Приска были не так плохи, как он хотел бы показать. По крайней мере, новое убранство его жилища никак не намекало на нужду. Напротив, в доме появилась резная мебель, расшитые покрывала из самого Константинополя и серебряная посуда. И даже облупившиеся фрески какой-то до отчаяния смелый художник подновил, не боясь церковного проклятия. Григорий с удовольствием смотрел на свежие краски, открывая для себя что-то новое в знакомых картинах.

— Давай, — протянул руку Приск. — Ты ведь письмо от герцога привез.

— Ах, да! — спохватился Григорий, засунув руку за пазуху. Он передал свиток, запечатанный восковой печатью, на которой был изображена пятиконечная звезда, окруженная сложным орнаментом.

Приск сломал печать и углубился в чтение. Закончив, он внимательно посмотрел на племянника, который как ни в чем ни бывало ел кашу, запивая ее вином. Приск с глубоким вздохом отодвинул от него кувшин, чем вызвал возмущенное мычание Григория.

— Его светлость написал! — наставительно сказал Приск. — Не более двух кубков за обедом. Значит, на сегодня все!

— Что? — возмущенно завопил Григорий. — Как все? Да я сюда месяц добирался, чтобы винца вволю попить! Да что за несправедливость, дядюшка! В Новгороде нельзя, тут нельзя! Да что ж за жизнь-то такая! Я что, монах, что ли?

— Почти! — с людоедской улыбкой сказал Приск и сунул свиток племяннику в руки. — Читай! Там, в конце!

— Быть не может! — бессильно обвис на стуле Григорий. — Я должен стать священником. Да за что мне это?

— Герцог мудр и дальновиден, — пояснил Приск. — Мы пойдем к епископу и скажем, что ты воспылал нешуточным религиозным рвением, и хочешь нести слово Божье диким вендам. А поскольку всех проповедников до тебя в тех землях зверски убили, он с удовольствием посвятит тебя в сан. Думаю, даже денег за это не возьмет. Он тебя, племянничек, хорошо запомнил. Поверь, он об этой шутке еще и другим епископам напишет, чтобы они тоже знали, как с особо умными монахами надо поступать.

— Да зачем ему это? — растерянно спросил Григорий. — И почему князь мне сам об этом не сказал?

— Это ему нужно затем, что он хочет держать церковь в своем княжестве под контролем, как и его величество Хлотарь, — терпеливо пояснил Приск. — Он знает, как силен патриарх и епископы в Империи, и опасается этого в будущем. Сам государь Ираклий ничего не может сделать без их одобрения. Герцог как-то сказал мудрую фразу: то, что не можешь предотвратить, возглавь. Именно это он сейчас и делает. А почему сразу не сказал? Да чтобы у тебя выбора не было. Ты уже здесь, и завтра мы пойдем к епископу. Ты еще все каноны помнишь?

— Да лучше, чем сам епископ, — с тоскливой злобой ответил Григорий, обладавший удивительной памятью.

— А вот этого не надо! — резко оборвал его дядя. — Сделаешь несколько незначительных ошибок. Не стоит демонстрировать вышестоящему свою гордыню. Грех это, Григорий. Тем более, ты в княжестве и крестишь, и венчаешь вовсю. А ведь ты в сан не посвящен. Скажи кому, убьют ведь. Эти люди великие грешники по твоей вине.

— ………………………, - выдал Григорий длиннейшую тираду.

— Что это сейчас было? — с интересом выслушал Приск затейливые речевые обороты на словенском наречии, которое он уже неплохо выучил. — С ослом? Куда? Последние два слова повтори! Какой, оказывается, богатый у вендов язык, удивительно даже! Надо на языке франков так попробовать, они тоже ругаться любят.

— Венеранда! — хлопнул в ладоши Приск, а когда сияющая от счастья тетка, одетая в новое платье, зашла в покои, добавил: — Мы с племянником все обсудили. Позови к нам почтенного Стефана.

— Стефана? — Григорий рассматривал странного парня лет двадцати с небольшим. Обрюзгшее лицо показалось