Последний Герой. Том 9 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Уходите… — хрипел он, сжимая кулаки.

Потолок продолжал осыпаться. Всё вокруг гудело, трещало, гремело — кромешный ад.

— Максим, помоги! — крикнула Яна.

Она тоже упала и теперь пыталась подняться, но её ударило горящей доской по ноге. Она лежала, держась за бедро.

— Я… кажется, ногу сломала… — простонала она.

Я подхватил её на руки и рванул к выходу. Приходилось как-то дышать, и каждый вдох жёг грудь и туманил голову. Пламя уже лизало пол возле нас, воздух был раскален.

Мы выскочили наружу и тут же оба упали — в последнюю секунду я повернулся спиной, чтобы не придавить Яну. И тут прогремел ещё один взрыв. Мощнее первого. Грохнуло очень сильно — видимо, маньяк запасся газовыми баллонами.

Ловушка сработала — да вот только с опозданием.

Дом разнесло в клочья.

За нами неслось пламя — ревущее, горячее. Воздух сам стал огнём. Я не чувствовал, как горит одежда, как жжёт кожу. Не помнил, как поднялся и нашёл Яну, схватил и снова вскинул на руки. Главное, выйти из зоны поражения, не оставить ее здесь.

Шёл, потом бежал, не помня как. И лишь когда мы добрались до места, где дым и жар уже не доставали, я рухнул на траву, ловя воздух ртом.

Я гасил пламя на штанах, сбивая огонь ладонями, и наконец просто лег, обессилев.

Мы лежали рядом, тяжело дыша, и смотрели в небо — серое, закопчённое. Казалось, что всё вокруг выжжено до основания.

— Спасибо, Максим… — прошептала Яна, едва переводя дыхание. — И прости меня… прости дуру… прости…

— Да проехали, — пробормотал я, вытаскивая телефон.

Пальцы дрожали. Я набрал номер Мордюкова.

— Алло, Семён Алексеевич, это я, — сказал я на выдохе хрипло. — Подозреваемый скрылся. Вероятно, на фургоне. Да, том самом, который мы пробили. Номер вы знаете.

На том конце послышалось дыхание и короткий ответ.

— Объявите план «Перехват». И вот ещё что… — добавил я. — Ориентируйте наряды, чтобы не стреляли. У него наш сотрудник — Сальников.

Моя рука с телефоном бессильно упала на землю.

Мы лежали на траве и смотрели в голубое небо. Я ни о чём не думал. Была только одна мысль, или, скорее, ощущение.

И всё-таки… как же хорошо быть живым.

— Твою мать… — прошипел Черноусов, ставя на стол три стакана.

Мы сидели у него в кабинете. Я — чумазый, закопчённый после пожара, в обгорелой одежде. Рядом Мордюков.

Черноусов достал бутылку водки, откупорил, налил по стаканам.

— Твою мать… — повторил он уже тише. — Мой лучший сотрудник у людоеда…

Голос дрогнул, и было видно, что он действительно переживает.

Он не спрашивал, будем ли пить. Просто налил, и никто не возражал. Мы выпили молча, закуски не понадобилось.

— Но формально он не людоед, — сказал Мордюков, вытирая рот. — Кормил человеческим мясом Строкова.

— Ай, Алексеич… — махнул рукой Черноусов. — Что ж мне от этого, легче?

Он тяжело выдохнул, налил снова.

— Вот думал, — сказал он, — пойду на пенсию. В следующем году. Оставлю вместо себя Саньку Сальникова.

Помолчал, посмотрел на нас.

— Слушайте, коллеги… — сказал глухо. — Помогите его найти. Спасите.

Я смотрел на него и не понимал — неужели он так печётся о сотруднике? Признаться, ещё недавно я подозревал его самого в тёмных делах.

Он поймал мой взгляд, будто прочитал мысли.

— Максим, думаешь, я преступник? — спросил он прямо.

— Я этого не говорил, — ответил я.

— Вижу, как ты смотришь, — сказал он. — Да, я убрал ту записку, которую написал Андрюшенька. Где родственничек писал, что я его убил. Но ты же знаешь, как всё было. Теперь-то мы все знаем.

Он замолчал, потом добавил:

— Я виноват. Но не в этом.

Он налил себе ещё, выпил и посмотрел в стакан.

— Признаюсь вам, коллеги. Надеюсь, вы оцените то, что я расскажу это добровольно. И это останется между нами.

Он поднял голову.

— Да, формально я совершил один гадкий поступок. Преступление. Брат моей жены, Андрей — наркоман. Раньше он не был таким, пока не связался с одной шалавой. Она его подсадила.

Он помолчал, глядя в сторону.

— А я ничего не мог сделать. Жена ночами плакала. Видела, как её брат погибает заживо. И однажды я просто… самолично задержал её, ту гадину. Но у неё при себе не было ничего, за что можно было бы посадить.

— И тогда я просто вывез её в лес, — тихо сказал Черноусов, глядя в одну точку. — И сказал — иди. И не возвращайся. Вон, в той стороне трасса, — он даже махнул рукой — механически, как тогда, — поймаешь попутку, доедёшь до города. Но чтоб ноги твоей больше не было в моём городе. С этой заразой… Не возвращайся.

Он замолчал, налил себе ещё.

— А утром нашли её труп. Замёрзшую. В лесу. Шла, споткнулась, ногу подвернула. Не смогла дальше идти. Замёрзла.

Он допил, поставил стакан на стол.

— Получается, я её убил. Вот такая история, коллеги.

Мордюков кашлянул в кулак, отводя взгляд.

— Да ничего ты её не убил, — проговорил он. — Просто вывез.

— Ладно, — осадил его Черноусов. — Кому ты это рассказываешь? Мы же менты, юристы. Оставление в опасности. Самоуправство. Или что там можно натянуть… похищение, может. Не знаю. И всё, вроде, правильно, но только… Короче, вот…

Он вздохнул, потёр виски.

— Но самое страшное… До сих пор я не считаю себя виноватым. Вам говорю, а сам считаю, что правильно поступил. Хотя Андрюшку я в итоге и не спас. Он всё равно от этой дури не избавился. А потом и вовсе сгинул.

Он глухо усмехнулся.

— А ведь он мне потом ещё и предъявлял. Постоянно. А я, дурак, ему всё рассказал. Всё как было. Честным захотел быть… Чёрт… Вот дурак.

Я посмотрел на него, потом на Мордюкова.

Майор потянулся за бутылкой, а я накрыл свой стакан ладонью.

— Мне ещё работать, — сказал я, вставая. — Сашку искать.

Мордюков кивнул.

Они с Черноусовым чокнулись и выпили.

Глава 16

Очнувшись, Сальников открыл глаза и поморщился от боли. Он сидел, привалившись к холодной стене. Сразу было понятно, что на затылке пульсировала огромная шишка. Он попытался пошевелиться и встать, но ничего не вышло. Руки и ноги связаны.

Он находился в каком-то тёмном помещении. На старом деревянном ящике стояла керосиновая лампа, тусклый огонёк которой бросал бледные отблески, терявшиеся во мраке. Помещение было большое, судя по эху, но стен не видно. Света не хватало, чтобы вычертить границы.

Сальников разлепил пересохшие губы и прохрипел:

— Помогите… здесь есть кто-нибудь?..

— А, очнулся, — раздался знакомый голос.

Надменный и насмешливый — это был голос Крюкова.

Федор словно выплыл из темноты, как демон. Сальников вздрогнул.

— Где я? — спросил он.

— Там, где тебя никто никогда не найдёт, — ухмыльнулся маньяк.

— Тварь… отпусти меня! Я сотрудник полиции! Знаешь, что бывает за похищение человека? За похищение сотрудника⁈

— Пф-ф… — фыркнул Крюков. — Теперь уже все знают, сколько людей я отправил на тот свет. Одним больше, одним меньше — какая разница. Ты же мент, ты должен понимать.

Он сделал шаг вперёд, и в свете лампы блеснули его глаза.

— И, кстати, дружок твой выжил, — добавил он спокойно. — Моя ловушка сработала не так, как надо.

Сальников нахмурился, пытаясь понять.

— Чего?.. Какой дружок?..

Крюков усмехнулся, склонив голову набок.

— Яровой.

— Когда-нибудь он поймает тебя и перегрызёт глотку, — тяжело произнёс Сальников, глядя на преступника исподлобья. — Макс — настоящий волк. Так что лучше отпусти меня. Будет только хуже. Пока не поздно — сдайся.

— Ха! — воскликнул Крюков. — Переговорщик из тебя хреновый.

Сальников сделал паузу, подбирая слова, и продолжил:

— Лучше сдайся, Крюков… Я скажу, что ты добровольно сдался. Тебе зачтётся. Выбью тебе нормальные условия в СИЗО. Потом — суд, приговор, колония. Но даже там многое зависит от того, как всё устроить. От того, кто окажется рядом с тобой, какие будут условия.