Величие империи (СИ) - Старый Денис

Нужно же что-то говорить после того, как несколько часов к ряду происходили постельные баталии. И них-то Иван был силен, хотя и выкладывался до предела. А вот в разговорах, так и не очень. С другими дамами, у Ивана Тарасовича язык, как то помело, без устали выдает витиеватые фразы и слова. Но тут государыня…

— Это с какой такой богиней ты меня сравниваешь? — лукаво спросила Елизавета.

Она знала, и это несколько отворачивало Лизу от нынешнего фаворита, что Иван Подобайлов не очень-то образованный человек. По крайней мере в том, какие были боги и богини в античности, Иван Тарасович не знал. А вот Елизавета Петровна восхищалась Античностью и знала имена богов, полубогов, много мифов и легенд, преданий…

— С Венерой али с Афродитой тебя сравнить хочу, только куда им до твоей истинной красоты, — сказал Иван.

Елизавета резко развернулась, взмахнув копной своих золотых волос, а ещё изрядно потревожив груди. Так резко поворачиваться — можно на поворотах не держать равновесие — уж больно массивный «утяжелитель» был у престолоблюстительницы. Вернее, сразу два. Иван засмотрелся.

— Кто научил, подсказал? — строго спросила Елизавета Петровна.

Иван Тарасович растерялся, как всегда в те моменты, когда надо было разговаривать до и после плотских утех. Это же можно относиться к Елизавете, как к бабе, и Подобайлов искренне пробовал это делать. И тогда говорить, что на язык «ляжет».

Но сама престолоблюстительница одёргивала его, утверждая, что никакая она не кабацкая подружка, а самая что ни на есть великая женщина, которая позволяет себя любить. А как любить великих? Разве же они не такие же бабы? Не понятно.

Так что Ивану Тарасовичу было уже в тягость всё то, что должно было окружать постель. Ну а когда они занимались этим… ну тем… Иван Тарасович не знал, как это можно называть их близость в приличном обществе, — когда они были в постели, он отыгрывался по полной. И оказывалось, что жёсткость и принципиальность в любовных играх у Елизаветы Петровны ценится превыше всего. И она даже была готова терпеть определённую необразованность и дремучесть своего любовника. Да и казалась самой, что ни на есть, бабой. Может только более красивой, чем многие.

— Составьте мне компанию, бригадир! — вот и опять же непонятно: то ли попросила Елизавета Петровна у Подобайлова, то ли приказала ему.

— Простите, Ваше Великое Высочество, но я никак не бригадир. Я, с позволения вашего, не так давно получил от Вашего Великого Высочества чин полковника. Не прошло и месяца с того времени, — поправлял фаворит Елизавету Петровну.

— Если я так сказала, то так оно и есть! — строго припечатала престолоблюстительница. — Не перечьте мне!

Иван Тарасович только внутренне поморщился. Если раньше он относился к повышению в чинах, как к цели, которую нужно ещё заслужить, то теперь всё это казалось какой-то нелепостью, игрой. Чины воспринимались как пустое. Ведь за них не пролито ни капли крови, не одного штофа пота.

— Как будет угодно Вашему Великому Высочеству, — сказал Иван Тарасович, вставая с кровати и начиная одеваться.

— Неужто придворных девок мало, кабы одеть тебя? Пущай полюбуются на тебя, — сказала Елизавета Петровна, подошла к Ивану, схватила его уды и крепко сжала. — Есть же что показать, пусть бы узрели доброго мужа.

В этот момент офицер почувствовал себя племенным быком. Явно страдали честь и достоинство Ивана Тарасовича, и он откровенно не понимал, как с этим бороться. Бросить все? Уйти от Лизы? Так она же государыня, разве же можно уходить? Да и нравилась Елизавета Петровна Ивану. Но только не когда она вот такая, как сегодня.

— А ты смог бы пойти за меня, но против своего начальствующего, против генерал-лейтенанта Норова? — неожиданно для Ивана задала очень провокационный вопрос Елизавета.

— Нет, — практически не думая, сказал Иван и тут же, поняв, что сейчас его и вышвырнут, как котенка, поправился: — Господин Норов никогда не будет вашим врагом. Он присягал.

«Присягал престолоблюстительнице, а не императрице», — подумала Елизавета, но не стала уточнять.

Иван Тарасович, оказывается, еще не готов к тому, чтобы быть полностью человеком Елизаветы. А ей нужен тот, кто заменил бы Данилова. Кто готов будет совершать преступления именем Елизаветы, если это потребуется.

— Так кто же тебя наукам обучает? Вон уже и о богах что-то да знаешь, — резко сменила тему разговора Елизавета.

— Юлиана Магнусовна порою просвещает, — вынужденно ответил Подобайлов.

— Вот как? — удивилась Елизавета. — В отсутствие мужа вы посещаете госпожу Норову?

— Как иные офицеры, уважающие её мужа, мы не остаёмся безразличны к здоровью и самочувствию Юлианы Магнусовны. И она женщина неопороченной чести, — тут же выпалил Подобайлов, словно бы вмиг преобразившись, стал таким, каким только бывает в постели или на поле боя.

Елизавета Петровна постаралась сделать вид, что её это не задело. Но то, что она никак не могла побороть в себе ревность и даже какую-то бабью зависть к Юлиане, оставалось головной болью для престолоблюстительницы. Она ревновала Норова. Единственного мужчину, кто ее пользовал, но кто после отказал ей.

И нет, не потому, что сильно любила и что постель её была холодна. Александра Елизавете было много, а вот Ивана — вполне достаточно. Елизавета Петровна всё больше становилась властолюбивой. Она хотела, чтобы ей все покорялись и весь мир крутился вокруг неё.

Получить отказ от мужчины? Причём единственный в своём роде отказ? Норов был для Лизы скорее уже ненужной игрушкой, которую забрали. И, наверное, если бы эту игрушку прямо сейчас вернули, то вряд ли был бы прежний интерес.

— Иван Тарасович, вы остаётесь со мной на обед, — наконец сказала Елизавета Петровна, для чего ей и нужен был Подобайлов.

Елизавета хотела показать своего любовника «подругам». Мол, у нее все хорошо. А то, что и Норова будет на этом обеде, так продемонстрировать, что Лиза вместе с человеком, который близок к Норову.

До конца свою интригу не осознавая, Елизавета уверенно действовала, чтобы «оторвать» Подобайлова от Норова. Ведь должны же появиться сомнения у генерал-лейтенанта, что его товарищ уже не его.

Через полчаса накрыли стол, за которым были две пары и одна женщина без мужчины.

Анна Леопольдовна сблизилась со своим мужем и уже не так брезгливо к нему относилась. Тем более, что Антон Ульрих стал посещать тренировочную базу дивизии Норова. Там он тренировался, получил некоторые рекомендации от медиков по питанию и стал несколько преображаться. Чуть поправился, обзавелся зачатками мышц.

А вот Анна Леопольдовна полнеет, даже толстеет не по дням, а по часам, заедая все свои тревоги.

И теперь со стороны можно было подумать, что они счастливая пара. Это не так, но они уже не так несчастны друг с другом.

— Юлиана, душечка, как же мне вас жаль, что ваш муж сейчас далеко, — не замечая никого более, как только госпожу Норову, язвила Елизавета Петровна. — Мы со своими любимыми мужчинами, а господин Норов всё в делах… Как бы и через год вернулся. Так и родите, а его рядом нет. Бедняжка…

По правую руку от Елизаветы Петровны сидела Анна Леопольдовна. И, что характерно, полностью поддерживала престолоблюстительницу. Будущая мать императора старалась делать вид, что не радуется смущению своей подруги, Юлианы. Вот только внутри также злорадствовала.

Иван Тарасович смотрел на происходящее, и ему было искренне жаль Юлиану, что на неё всё больше обращают внимание и жалеют, но как-то странно, по-злому. Казалось, что если госпожа Норова и не придавала значения тому, что её супруга сейчас нет, то после всех сказанных слов наверняка забеспокоилась.

— До меня дошли слухи, что у господина Норова появилась воспитанница, — обращалась будто бы к Антону Ульриху Елизавета Петровна, но явно говорила для других ушей. — Красавица неописуемая. Жемчужина Востока, а не женщина. Вам бы, принц, она приглянулась бы.

А вот это была двойная шпилька, еще и в сторону Анны Леопольдовны. Елизавета развлекалась. И то, что она привела за стол несколько сомнительную личность, а никто и не выражал недовольства — тоже развлечение.