Системный Творец V - Александр Сорокин

одежды. Так я сохранил инерцию, а моё вращение стало ещё резче и стремительнее. Продолжая движение вперед, я нанёс удар локтем второй фигуре. Удар не был сокрушительным, но фигура пошатнулась. Она отступила, потеряв равновесие, а я ощутил её импульс, её энергию — лёгкий толчок в собственном центре тяжести.

Вторая фигура, восстановившись, нанесла рубящий удар ребром ладони. Я подставил предплечье, но не для блока. В момент соприкосновения я подался навстречу, смягчая удар, и сразу же, используя полученный импульс, провернулся на пятке. Обратный удар полетел в первую фигуру. Это было похоже на танец, на виртуозное жонглирование собственным телом и чужими атаками.

Третий силуэт попытался схватить меня сбоку. Понимая, что любая борьба приведет к неизбежной остановке, я мгновенно использовал его атаку как рычаг. Резкий присед, мощный рывок на себя — и его тело, словно мешок, перелетело через меня, врезавшись в четвертого. Оба рухнули. Оттолкнувшись от спины поверженного противника, я получил необходимый импульс для прыжка на заветную платформу.

Я приземлился на нее, и, как и ожидалось, она не исчезла. Пять фигур остались позади, растворяясь в белизне. Тело разогрелось, словно после идеальной тренировки. Каждое столкновение — удар, блок, толчок — не истощало, а лишь подпитывало мою внутреннюю силу.

— Первая фаза пройдена. — произнес металлический голос. — Фаза вторая. Активированы динамические барьеры.

Пространство передо мной исказилось. Воздух сгустился, образовав видимые силовые поля — подвижные, переливающиеся стены, скользящие по замысловатым траекториям. Они заполнили коридор между платформами.

Не останавливаясь, я разбежался и прыгнул на следующую платформу. Первая стена неслась навстречу, вращаясь. В последний момент я сгруппировался, но она всё же задела меня по касательной. Удар был резким, словно хлестнул стальной бич. Энергия удара закрутила меня, но я не стал сопротивляться, а наоборот, усилил вращение, подтянув колени. Словно волчок, пронзил узкий зазор между двумя другими барьерами.

Это был сюрреалистический кошмар. Лабиринт из движущихся, смертоносных стен, каждая из которых при касании била током чужой, хаотичной силы. Нельзя было просто принять этот удар — его нужно было мгновенно, на лету, преобразовать в часть своего движения. Оттолкнуться от барьера, чтобы набрать скорость, использовать удар для смены траектории. Я кувыркался, отскакивал, скользил, превратившись в мяч, который система безжалостно отбивала всё дальше и дальше.

Когда я наконец вылетел из последнего узкого прохода и рухнул на твёрдую, неподвижную платформу, внутри меня бушевала буря чужих импульсов. Мышцы пели от переполнения, а не от усталости. Я был как маховик, раскрученный до предела.

— Фаза третья. Ассимиляция внешних импульсов. Приготовьтесь

Платформа-остров превратилась в арену, и противники на этот раз были не просто абстракциями. Их было трое, и они были пугающе реальны: зеркальные копии… меня самого. Каждое их движение повторяло мои, но в атаках сквозила неестественная, механистичная точность. Им не хватало моей… живости, инерции.

Первый «я» ринулся вперед с топором, исполняя безупречный, как по учебнику, «Боевой Размах». Вместо того чтобы отступить или парировать, я шагнул навстречу в мертвую зону удара и в момент начала замаха врезался плечом в его грудь. Импульс, усиленный моим толчком, опрокинул противника. Второй клон метнул топор, используя «Меткий бросок». Я не стал уворачиваться, а поймал лезвие топора накрест лезвием своего, но не остановил его, а повёл по дуге, добавив своей силы, и отпустил, отправив оружие обратно с утроенной скоростью. Оно вонзилось ему в плечо, и клон рассыпался светящейся пылью.

Третий оказался хитрее. Он копировал мои движения, пытался предугадать каждый мой шаг. Мы сошлись вплотную, упершись друг в друга. Силы были равны. Он был моей точной, но статичной копией. В нашем противостоянии кипела борьба, нарастало напряжение, тратились силы. Но я уже разгадал правила этой игры.

Я перестал давить и начал раскачиваться. Слегка ослабил давление, позволив ему сделать крошечный шаг вперед. Тут же, используя его движение, я перераспределил свой вес и толкнул его в сторону. Он попытался удержать равновесие, и его попытка стала для меня новым импульсом. Мы превратились в огромный маятник, где каждое крошечное, но идеально рассчитанное движение вело к следующему. За десять секунд этого «танца» я раскрутил наш замкнутый круг противостояния до предела. Он потерял устойчивость, и в этот момент я выпустил весь накопленный в наших взаимных толчках потенциал одним резким, но не ударом, а взрывным выбросом инерции.

Зеркальный двойник разлетелся на осколки, словно хрупкая стеклянная статуя.

Мое дыхание было ровным, глубоким. Тело не просто не ощущало усталости — оно наполнялось новой, невиданной силой. Каждое столкновение, удар, даже легкое соприкосновение с барьером — все это не отнимало, а, наоборот, подпитывало меня. Сила не убывала, а словно концентрировалась внутри, становясь всё мощнее.

— Финальная фаза. Синхронизация. Преодолей Противофазу.

Пространство сжалось, трансформировавшись в длинный, узкий тоннель. Его стены, пол и потолок были составлены из бесчисленных шестерёнок, поршней и вращающихся цилиндров. Этот гигантский, безумный механизм ревел, грохотал и работал против меня.

Воздух здесь не просто двигался — он бушевал, то обрушиваясь встречными ураганами, то высасывая вперед разреженными зонами. Гравитация играла со мной: то прижимала с удесятерённой силой, то почти исчезала. Пол под ногами то уезжал вперед, то резко дергался назад. Это был чистый хаос, материализованная дисгармония.

Задача стояла передо мной одновременно простая и невыполнимая: добраться до конца этого тоннеля. Но обычный бег здесь был бы равносилен самоубийству. Шагнешь вперёд — и тебя с силой отбросит назад встречный поток. Оттолкнёшься от пола — и гравитация исчезнет, отправив в неконтролируемый полёт к потолку, усеянному вращающимися цилиндрами.

Я закрыл глаза, перестал бороться с миром и начал его «слушать». Не ушами, а кожей, мышцами, вестибулярным аппаратом, доведённым до предела. Я чувствовал ритм этого хаоса, грохот шестерёнок превратился в музыку. Каждый вихрь воздуха звучал своей мелодией, каждый рывок гравитации — своим тактом.

И я начал двигаться «в такт».

Не побежал, а словно поплыл по тоннелю, подобно серферу, покоряющему бушующую волну. Когда пол устремлялся вперед, я не сопротивлялся, а ложился на него, позволяя нести себя и экономя драгоценные силы. Когда накатывал встречный вихрь, не боролся с ним, а совершал короткий, резкий прыжок вверх, используя его энергию как трамплин, чтобы пролететь над зоной максимального давления. Когда гравитация исчезала, меня прижимало к потолку, в последний момент я отталкивался от него ногами, получая дополнительное ускорение вниз и вперед, тут же группируясь перед неизбежным столкновением с несущимся навстречу полом.

Это было абсолютное, тотальное слияние с окружающим хаосом. Я не тратил силы на преодоление, а черпал их из самого тоннеля. Каждый вихрь, рывок, скрежет