Орден во всю спину 4 - Константин Владимирович Ежов

Ярослав подтолкнул Лёшку и Дауна к выходу. Двери, словно зевая, разъехались с металлическим скрежетом, и троица оказалась на улице. Всего четыре остановки – от лавки до школьных ворот. Косой невольно задумался: а стоит ли им вообще и дальше мотаться на трамвае, когда путь такой короткий? Проще просто пешком дойти до школы, тем боле тут всего-то ничего.

Но шаги его внезапно замерли. Лёшка, заметив это, обернулся и проследил за взглядом Косого. И тут его глаза распахнулись от удивления: прямо у ворот стояла девушка в кепке и смотрела на Ярослава так, будто ждала только его.

Ярослав уже в трамвае догадался, что речь шла именно о ней. Но одно дело подозрение, и совсем другое – вот она, настоящая Ярослава Журавлёва, прямо перед ним. Их взгляды встретились и сцепились, как два клинка. Оба, не сговариваясь, дёрнули руками к поясу. Каждый был готов в миг выхватить оружие. Но осознание пришло так же внезапно: они ведь в школе. И стрелять тут – безумие. Тем более, пистолет у Ярослава хранился не на поясе, а глубоко в его ментальном дворце. В этом недоинвентаре, откуда ничего так просто как меч не достать.

Лёшка растерянно моргнул. Девчонка в кепке? Та самая, что недавно крутилась возле Любови Синявиной? И вот она вдруг здесь? И откуда такое беспокойство у Косого из-за неё?

Ярослав одно понялточно: Журавлёва явно не ожидала его встретить. В её глазах мелькнула искра – не то удивления, не то желания убрать свидетеля. Всё было просто. Она теперь числилась новой ученицей, той самой, о которой судачили в трамвае.

А ведь это значит: она пробралась в Крепость 289 прямо с гор Урала. И не просто пробралась – её впустили официально. Хотя возможно и нет, учитывая способности Синявиной создавать порталы. Но тогда у них тут есть своя лапа прямо внутри. Случайных людей ведь сюда не пускали. И просто так документы не получить даже если обойти ворота так, как может её подружка. Зато, если разобраться в её бумагах, можно будет понять, какая сила стоит за её плечами.

Да, когда-то они сражались бок о бок. Но союз был временный, шаткий. И теперь, встретившись в мирной обстановке, каждый видел в другом прежде всего угрозу. Ярослав тяжело вздохнул. Он не хотел войны. Но вот она, Журавлёва, и её тень, нависающая над ним. К тому же именно она оставила записку у его двери – он не сомневался.

И вот они стоят нос к носу у школьных ворот. Вокруг – ученики. Кто-то косится с недоумением, кто-то шепчется. Ситуация назревала нелепая. Косой медленно убрал руку с пояса, демонстративно показывая: оружия у него нет. Журавлёва же продолжала держать ладонь на талии, глаза её были холодны, как лёд на речке весной.

Чтобы разрядить обстановку, Ярослав хрипло сказал:

– Верни мне кинжал.

Журавлёва вскинула бровь. Ветер трепал край её кепки, отчего тень ложилась на лицо. Она явно не ожидала такого требования.

И тут к ним подошла стайка школьников. Воздух вокруг зашумел голосами, запахло дешёвыми духами и резиной от потертых кроссовок.

– Эй, чего застряла? – весело крикнул один из них, махнув рукой Журавлёвой.

Она даже не дрогнула. Только спокойно ткнула пальцем в Косого:

– Он пытается меня ограбить.

Ярослав поперхнулся воздухом, глаза его вылезли от возмущения:

– Чего???

Вот же шваль, сама меня ограбила и теперь старается сделать ещё и виноватым в том, чего не совершал. Но когда толпа школьников услышала, что Косой якобы пытался ограбить Ярославу Журавлёву, настроение резко изменилось. Враждебные взгляды, недовольное гудение – и вот уже кто-то выкрикнул, чтобы подтягивались ещё свидетели. Всё шло к тому, что его схватят и отведут к дежурным, словно настоящего преступника. Похоже желающих подбить клинья воз и большая тележка, раз так расстарались тут же перед ней выслужиться.

С каждой минутой возле ворот собиралось всё больше парней. Любопытство – двигатель любой толпы. К тому же Журавлёва после перевода успела стать здесь кем-то вроде местной знаменитости: то ли за счёт загадочности, то ли просто потому, что новенькие всегда привлекают внимание. Ну а остальным лишь дай повод поглазеть – шум, скандал, чужая драма, всё лучше скучных уроков.

У Косого внутри всё похолодело.

– Мы знакомы! – выкрикнул он, чувствуя, что ситуация ускользает из рук.

Сначала надо было закончить инцидент и желательно малой кровью. Если уж в первый же день на него повесят обвинение в грабеже – это будет фарс, да ещё какой! Но хуже всего было то, что Журавлёва, похоже, не собиралась его жалеть: она осмелилась так легко и нагло вывалить на него подобное обвинение. "Да как она вообще додумалась? – лихорадочно думал Ярослав. – Я ведь честно обменял тот кинжал на еду! А теперь она выставляет меня вором! Вот же лахудра…"

Он вскинул голову, глядя на неё исподлобья. Внутри клокотала обида: "Ладно уж, забрала кинжал – чёрт с ним. Куплю новый и лучше. Но какие ещё к чёрту грабежи?"

Толпа между тем зашумела, переглядываясь: кто прав, кто врёт?

– Вы что, и правда знакомы? – недоверчиво бросил кто-то. – Что-то не похоже.

– Да мы знакомы, – поспешно подтвердил Косой, чувствуя, что каждая секунда играет против него. – Это недоразумение, честное слово. Я тоже учусь в тринадцатой школе.

– Тогда назови её имя, – потребовал один из старшеклассников, прищурившись.

– Ярослава Журавлёва! – выпалил Косой.

Он надеялся, что этим одним ударом разрушит её ложь. Но тут в толпе раздался насмешливый смешок.

– Ха! – усмехнулся парень с ухмылкой. – Какой же ты хитрый! Ты даже не знаешь: её зовут Ярослава Косая.

У Ярослава внутри всё оборвалось. Словно молния ударила в затылок. Он едва удержался, чтобы не выругаться вслух. Что угодно ожидал, но не такой наглости. Взгляд его метнулся к Журавлёвой – и что же? Она стояла спокойно, ни тени смущения, будто всё так и должно быть. Ей даже нравилось, как он корчится, выставленный дураком перед десятками глаз.

"Если в её бумагах написано, что она – это я, то кто тогда, мать его, я сам?!" – ярость и бессилие разрывали его изнутри.

– Ну а ты чего без формы? – раздался новый голос из толпы. – Если и правда из нашей школы, где твой пиджак? В каком классе учишься, как зовут-то?

Косой заставил себя дышать ровно, хотя руки дрожали. Постарался взять себя в руки