Орден во всю спину 4 - Константин Владимирович Ежов

На следующее утро старик Ван отправился в путь без лишних расспросов. Он не поинтересовался у Ярослава, для чего тому требуются эти вещи – раз надо, значит, надо. Сейчас он ощущал себя хозяином маленького дела: выполнить долг, купив то, что просят.

Сам же он воспользовался его отсутствие разослал и остальных а потом позвонил по номеру из брошюрки и договорился о сдаче крови Чудилы. И даже эти хлопоты не отвлекли от опасений, что старик Ван где-нибудь проколется, но, как ни странно, тот оказался куда осторожнее, чем можно было ожидать. Целый день он колесил на трамвае по северным, южным, восточным и западным кварталам, заходил в разные лавки и, словно туманящийся шепот, делал по небольшой покупке в каждом районе, чтобы ни у кого не возникло подозрений – четыре отдельных покупки в четырёх разных местах, и в сумме получилась нужная корзина.

Когда к вечеру он вернулся, его плечи были согнуты от усталости, лицо выцвело, а ладони пахли смесью керосина и пыли из подсобок. Ярослав заметил это сразу – усталость читалась в каждом его шаге, в том, как медленно застегивалась пуговица на пальто. Лариска уже успела купить для него и для остальных чистую одежду: мягкие рубашки, тёплые штаны, тёплые носки, что приятно щекотали кожу при примерке. Тем временем оформили документы на приём в школу для Алексея, Ярослава и Дауна. Лариска узнала, что в школах крепости бывают два межсессионных перерыва в году; сейчас была зима, и первый семестр постепенно подходил к концу, значит, скоро начнутся каникулы.

Это соответствовало желанию Ярослава – начало новой жизни должно было пройти в мягком приспособлении, а каникулы слегка снизят напряжение и дадут возможность осмотреться. Но вернуться в школу всё равно придётся, и он с некоторым нетерпением ждал момента, чтобы выяснить, насколько программа в крепостной школе совпадает с тем, чему их учил учитель.

После обеда старик Ван нашёл Ярослава и, опершись на трость, заговорил тихо, словно не хотел, чтобы слова ушли дальше, чем комната: – Когда я покупал те вещи, один лавочник проговорился – и это меня до сих пор пугает.

– Что именно? – переспросил Ярослав, напрягая слух.

– Он сказал, что вчера к нему в лавку зашла девушка и выкупила ровно те же самые товары. К счастью, у него на полках оказалась ещё партия, и мне что-то досталось. Без пополнения запасов я бы ушёл ни с чем.

Ярослав нахмурился; мысль сама собой скользнула к Ярославе Журавлёвой. Их умения по изготовлению бомб были сопоставимы, и логика подсказывала – если кто-то собирает те же материалы, то цель и подход, вероятно, похожи.

Что планировала Ярослава? Взорвать всю крепость было глупо и практически невозможно – слишком уж большой объект. Скорее всего, целью могла быть местная лавка или филиал компании "Дерипаска" в Крепости 289, ведь у неё с Ярославой, по слухам, были счёты. Хорошо бы. Так можно было получить деньги за кровь Чудилы а следы этого потом подтёрла бы Журавлёва.

На следующее утро Ярослав, Лёха и остальные сели в трамвай и поспешили в 13-ю старшую школу. В вагоне было людно: ученики в сине-белой форме болтали и шевелились, легко узнаваемые по аккуратным воротничкам и эмблемам. Антон передал им пакет с документами и объяснил, что школьную форму выдают только в школе, потому что форма подгоняется под мерки каждого человека. Ученикам Ульяны уже раздали форму, поэтому только Ярослав, Алексей и Ван Даун ещё не носили её.

Ульяна и её воспитанники теперь жили в общежитии; отныне им приходилось полагаться на себя – родители были далеко, и многие уже не вернутся. Это сплотило ребят: почти умерев однажды и оставшись без семей, они превратились в суррогатную семью друг для друга, поддерживая и прикрывая товарищей на каждом шагу.

В трамвае слышны были разные голоса: кто-то вслух делился слухами о беженцах, пришедших в крепость. – Слышали? Говорят, несколько беженцев зашли недавно, – говорил один мальчишка, и голос его был полон насмешки и недоверия. – Моя мама сказала, что кто-то заболел в том же трамвае, что и они. Мол, микробы принесли с собой.

Другой ученик, самозвано взрослый, добавил пугающее замечание: – Мой папа сказал держаться от них подальше, если вдруг столкнёшься.

Слова эти звучали в вагоне как холодный воздух – невидимая щепка сомнения, что может в любой момент вздуться и превратиться в ветер подозрительности. Ярослав, слушая, почувствовал, как в груди подрастает странное предчувствие: в этой крепости, где скрытность и слухи ходят быстрыми тропами, любое совпадение может оказаться началом большой истории.

Трамвай подрагивал на рельсах, колёса постукивали в такт, будто мерили сердце города. Воздух внутри был густой, пахнул шерстью от зимних пальто, чуть ржавчиной от старых поручней и ещё чем-то – тревогой.

– А мне кажется, что всё это не всерьёз, – тихо сказала одна девчонка, прижимая к себе портфель. Голос её утонул в гуле мотора, но всё же был слышен.

– Кто знает? – отозвалась другая. – Моя мама говорила: несколько лет назад беженцы притащили заразу в крепость. Многие тогда заболели, десятки умерли. Вот почему никто не хочет видеть их здесь.

Слова эти обожгли уши Ярослава Косого. Он нахмурился, глядя в мутное окно, где рябили отражения пассажиров. Как же так? Ещё вчера беженцев только впустили за ворота, а сегодня слухи уже расползлись по всему городу, как дым. Он-то думал, что недоверие к ним будет из-за бедности, нищенских мешков и изношенной обуви, а оказалось – дело в "микробах".

Ерунда! Крепость ведь не карантинная зона. Он встречал и босса Ланского, и Антона, и Ярославу Журавлёву, и Любу Синявину, и даже Людвига Булавкина – со всеми говорил, работал бок о бок. Никто из них не свалился с горячкой, никто не помер. Кто же тогда нарочно пускает эти сплетни, будто беженцы – ходячая чума? Такое клеймо превращало их в чудовищ, в "переносчиков заразы".

Даун сидел спокойно, будто чужие разговоры к нему не имели никакого отношения. Его глаза цепко уставились на девушку в углу – словно весь шум вокруг был театром, не касающимся его роли.

А вот Лёха оказался куда чувствительнее. Он нахмурился и, почти не шевеля губами, прошептал:

– Брат, а мы ведь правда не принесли никакой заразы?

Ярослав отрицательно качнул головой.

– Тогда почему они так болтают? Может, нам надо возразить им? – голос Лёшки дрогнул. Свежее, почти детское хорошее