Двадцать два несчастья - Данияр Саматович Сугралинов

— А потом — ничего. До утра ты не ешь. Только воду пьешь, сколько хочешь. Чай можно, но без сахара. Совсем без сахара. И лучше травяной попей.

— Но я же с голоду так сдохну! — возмутилась Танюха.

— Не сдохнешь, — спокойно ответил я. — Овощи дают объем, клетчатку. Желудок будет полон. И еще вот что важно.

— Что?

— Слышала же про «после шести не есть»?

— Фигня это все! Я потом с голодухи уснуть не могу! Сколько пыталась, все равно потом бегала к холодильнику.

— Ты, наверное, ложишься поздно. Поэтому меняем правило на «за три часа до сна». Поняла? За три часа до сна ты перестаешь есть — это важнейшее правило. Знаешь, что происходит, когда ты последний раз ешь прямо перед сном?

Она мотнула головой.

— Организм не успевает переварить еду и отправить ее в нужное русло. Вместо этого все идет напрямую в жир. Плюс печень работает всю ночь, вместо того чтобы отдыхать и восстанавливаться. Инсулин скачет. Сон хуже. Утром просыпаешься разбитая, отекшая. А если последний прием пищи за четыре часа до сна — организм успевает все переработать, начинается ночное жиросжигание, печень отдыхает, утром просыпаешься легкой.

Танюха слушала, нахмурившись, но я видел — она прикидывает.

— Это называется интервальное голодание, — продолжил я. — Ты не голодаешь на самом деле. Просто сужаешь окно, в которое ешь. Например, ужинаешь в восемь вечера и больше не ешь до утра. Это примерно двенадцать часов без еды. За это время организм успевает израсходовать всю съеденную глюкозу и начинает жечь жир. Вот и все.

— Двенадцать часов, — повторила Танюха. — А если я ночью проголодаюсь?

— Пей воду. Теплую, можно с лимоном. Или, опять же, травяной чай. Голод пройдет минут через десять. Это не настоящий голод — это привычка. Организм привык, что ты его постоянно чем-то пичкаешь. Отвыкнет за неделю.

Она помолчала, переваривая информацию.

— А утром че? Тоже типа одни овощи?

— Нет, утром можешь есть что угодно. Ну, почти. Лучше белок — яйца, творог, курицу. Можно кашу, но несладкую. Фрукты можно, но немного. Главное — без сахара, без сладкого, без выпечки. А вот мед можно и даже нужно. И последний прием пищи — хотя бы за три часа до сна. А лучше за четыре. Каждый день. Это правило номер один.

Танюха кивнула, уже не так враждебно.

— Правда красивее стану? Не обманываешь мать-одиночку, Епиходов?

— Зуб даю.

— Ладно. Попробую. Только овощи где брать-то? У меня их дома нет.

— Купишь завтра, — сказал я. — А сегодня обойдешься тем, что есть.

— У меня кабачки есть, — задумчиво сказала она, что-то прикидывая в уме.

— Потуши их в духовке. Главное, запомни правило: за три-четыре часа до сна ничего, кроме воды или чая. И завтра утром взвесься на всех трех весах, запиши результат. Приятно удивишься!

— Так уж и приятно?

— Мамой клянусь, — заверил я ее голосом Фрунзика Мкртчяна.

Она встала, взяла сумку с клининговыми принадлежностями.

— Хитрый ты, Епиходов. Обещал меня похудеть, а толком ничего не сказал.

— Сказал главное, — возразил я. — Остальное — детали. Приходи завтра вечером, расскажу про второй этап. Но только если выполнишь первое правило.

Танюха фыркнула, но в глазах блеснуло что-то похожее на интерес.

— Ладно, посмотрим. Пошла я за Степкой.

И вышла, громко хлопнув дверью.

Я остался один в тишине чистой квартиры. Да, Танюха постаралась — пол блестел, окна сверкали, даже на кухне больше не воняло. Я вдруг подумал, что, может, и правда стоило ее отблагодарить. Надо бы выяснить, сколько бы она взяла с клиента за такую уборку, и отблагодарить. Деньгами или… овощами теми же.

А мне самому нужно срочно разбираться с Михалычем. Сто пятьдесят тысяч у меня есть, но этого мало. Значит, завтра утром придется снова искать способы заработать.

И еще разобраться, куда делись полтора миллиона с моего грантового счета. Вернее, кто их вывел.

И тут из кухни послышалось мяуканье…

Глава 15

Котенок сидел в картонной коробке, где Татьяна устроила ему что-то наподобие гнезда: намостила туда старый плед и еще тряпок всяких. Вполне мягонько и уютно вышло.

Он исподлобья зыркнул на меня и издал протяжный писк. Потом принялся яростно чесать лапкой за ухом — на шерсти виднелись проплешины, покрытые корочками.

— Привет! — слегка виновато сказал ему я. — Совсем, брат, о тебе забыл, как видишь. Но я предупреждал, что нянькаться с тобой не буду. Было такое? Было! Так что теперь не возмущайся. Сейчас только сбегаю в аптеку и прикуплю лекарство тебе от лишая. Лучше, наверное, взять противогрибковую мазь с сертаконазолом. Денег немного у нас с тобой есть. Надеюсь, хватит и на мазь, и даже на мыло с шампунем.

Котенок возмущенно чихнул и отвернулся.

Не одобрил.

Заперев дверь, я спустился и вышел на улицу.

Ближайшая аптека находилась в десяти минутах ходьбы — видел ее, когда ходил искать работу.

Я шел быстро, прикидывая, хватит ли денег, и поеживаясь. Дорогу тускло освещали фонари, вечерний воздух был промозглым, а одежда Сереги не сказать, что теплая. Одно утешало — вечерний моцион, так сказать, — все шло на пользу, и даже прогноз Системы на продолжительность жизни неоднократно обновился.

Хотя жрать хотелось так, что кишка кишке била по башке. Даже в глазах темнело, но я терпел. Это не смертельный голод, а скачки сахара в крови Сереги. Бедолага так поднял инсулинорезистентность, что был в шаге от диабета. Вернейшим средством предотвратить и откатить эту страшную болезнь является как раз таки интервальное голодание. То самое, за которое я агитировал Танюху.

Аптека оказалась битком. За прилавком работала единственная девушка — молоденькая, лет двадцати, с аккуратным хвостиком. Перед ней уже стояли две женщины с внушительными ворохами рецептов.

Я занял место в очереди, пристроившись за мужчиной с кашляющим ребенком на руках, которому было года полтора-два. Далее стояла пожилая женщина, методично перебирающая в руках денежные купюры, а перед ней еще пятеро.

Когда очередь дошла до мужчины с ребенком, он попросил:

— Девушка! Мне «Сумамед» детский! Побыстрее, пожалуйста, только, ребенок сильно простыл! У него грипп!

— Вам нужен рецепт врача, — раздраженно ответила продавщица, и я разглядел ее бейдж: «Майя». — Без рецепта не продам. Это сильный антибиотик широкого спектра