Время разбрасывать камни, и время собирать их (СИ) - Артемьев Юрий

— Пятнадцатого апреля.

— А какого года?

— Пятьдесят восьмого.

— Салага! — с вызовом произнёс Лёха. — А у меня седьмого марта.

Авдеев с усмешкой следил за нашей реакцией. Карпин не был удивлён. Похоже, что в Особом отделе и такое бывает.

— Так. Тщательно изучите свои документы. Вот вам дополнительно. — полковник выдал нам по листку машинописного текста. — Заучить, как «отче наш», чтобы ночью спросонья от зубов отскакивало. Ясно?

— Так точно! — чуть ли не в один голос ответили мы с Лёхой.

— А когда мы сможем поехать… — начал было я, но похоже, что Авдеев заранее просчитал меня.

— Сейчас Сергей закончит с бумагами и отвезёт меня. Потом вернётся за вами. И поедете туда… Ну, ты сам знаешь куда. Я в прошлый раз упустил этот момент…

Авдеев запнулся, глянул на корпевшего над протоколом старшего лейтенанта, и кивнул мне, дескать: «пойдём, выйдем!»

Уединившись в дальней комнате, полковник продолжил.

— В прошлый раз я всё возложил на Васина. Но, кажется, зря это сделал.

— Я до сих пор понять не могу, почему он ничего не сказал про доллары.

— Я тоже. Ты говорил, что он погиб, прикрывая ваш отход.

— Да. Но перед этим он добровольно сдался американцам.

— Нехорошая информация. Сколько там на самом деле было денег?

— Я же вроде бы говорил… Две с половиной тысячи долларов США, а в рублях… тыщи полторы, кажется… Или около того. Пятьсот рублей я отдал Васину, а у нас осталось рублей восемьсот с лишним.

— Ясно. Ладно. Доллары потом сдадите мне, а остальное поделите с братом.

— Товарищ полковник, а что по поводу Ани?

— Аня… — Авдеев нахмурился. — Тут такое дело, Санёк.

Рассказ Владимира Николаевича меня совсем не обрадовал.

— Нашёл я Елену.

— С ней всё в порядке? — тут же спросил я.

— Да. Жива-здорова. Замужем. Носит теперь другую фамилию.

— А Аня как?

— А нет никакой Ани.

— Как так.

— А вот так, Санёк. У Ленки теперь двое детей. И оба мальчики. Костя и Пашка. Одному семь лет, а другому десять.

— А как же Аня?

— Я раньше не верил в множественность миров. До последнего не верил. Помнишь ты мне рассказывал, что у вас там, в той реальности, откуда вы с братишкой сюда попали, главой СССР в эти времена был не Шелепин, а Брежнев.

— Помню, конечно.

— Так вот. Эта реальность, в которой мы сейчас с тобой находимся тоже отличается от той, в которой я прожил всю свою первую жизнь. Незаметно, по мелочам, но отличается. Я это не сразу заметил. Но даже в нашем отделе нет пары человек из тех, кто был в прошлом. Зато есть несколько новых лиц, которых я и не знал раньше. И вот с Ленкой тоже так…

Авдеев замолчал.

— Вы с ней стали близки?

— Да. Ты же ведь знаешь, что когда я прикрывал отход наших вовремя путча, она до последнего была со мной. Патроны снаряжала в магазины, и даже отстреливалась из пистолета. Я уже был ранен, когда её подстрелили. Не поверишь, она умерла у меня на руках с улыбкой на лице, с чувством выполненного долга. Настоящая боевая подруга, с которой хоть в ад, хоть в рай…

Полковник почти отвернулся от меня, но я заметил, как повлажнели и заблестели его глаза.

— А потом? — подтолкнул его я к продолжению.

— А что потом? Потом, когда меня убили. Я почти сразу оказался снова рядом с ней, но уже в пустыне. Хорошо ещё, что я погиб с оружием в руках…

— Прямо как викинг.

— Чего-о? — непонимающе посмотрел на меня Авдеев.

— У древних викингов считалось, что самой почётной смертью для воина, являлась смерть на поле битвы с мечом в руке. Это была для них самая лучшая награда, что могла ожидать павшего в бою. После такой смерти викинга на восьминогом коне самого бога Одина везли в Вальгаллу, на встречу с валькириями — прекрасными девами-воительницами…

— Саня! Не трахай мне мозг! Какой, в жопу, восьминогий конь? Какие валькирии…

— Прости! Просто к слову пришлось. Ты же сам сказал, что погиб с оружием в руках.

— Ну, да. Благодаря этому мы и выжили там, в той грёбанной пустыне. Ленка мне тогда заряженный магазин к пулемёту как раз и протянула.

Он снова загрустил. И даже хорошо, что своим спичем про викингов я его слегка вывел из равновесия.

— Значит, в этом мире нет девочки по имени Аня Сколик? — задумчиво проговорил я.

— И Елены Сколик тоже нет больше. — добавил Авдеев.

И я его хорошо понимаю. Потерять боевую подругу, с кем не только пуд соли съел, но и смотрел, не отворачиваясь, в глаза смерти.

— Ладно. Хватит о грустном. Что будем делать дальше? — спросил я его. — Ты планируешь изменить ход дальнейшей истории?

— А как ты догадался? — иронично выдал полковник. — Нет. Я буду сидеть на жопе ровно до тех пор, пока меня снова не пристрелят.

— Володь! Послушай меня! Я тебе предлагаю для этого не пороть горячку, а воспользоваться Лёшкой, используя по назначению его природные таланты.

— Я прекрасно помню, что он там у вас в будущем был наёмным убийцей.

— И не только. Он был снайпером и бойцом спецназа. Ты бы знал, какие лихие времена тогда были. Стреляли все и всюду.

— Но тут вам не там. Каждое убийство расследуется со всей тщательностью. А тем более с использованием огнестрельного оружия.

— Да ладно тебе. В арсенале ваших спецслужб есть куча всяких прибамбасов помимо бесшумных пистолетов. Или про укол зонтиком — это байка такая? А про стреляющие иголками ручки?

— Если начнётся череда смертей среди важных персонажей…

— А зачем творить сущности? Ещё со времён Суворова среди офицеров было правило: «Если не можешь предотвратить пьянку — возглавь её!»

— Ты это к чему?

— А к тому. Собрать всех ненужных персонажей в одно место под каким-нибудь благовидным предлогом и… Уж не знаю, как лучше сделать. Взорвать или поджечь вместе с домом. Где они соберутся. Или самолёт уронить с полным составом ответственных товарищей.

— А ты не слишком кровожаден, Саня?

— Лес рубят — щепки летят. Или ты предпочитаешь проливать свою кровь вместо чужой.

— Но чем я тогда буду лучше тех, против кого мы будем воевать?

По его словам, я понял, что в принципе, он со мною уже согласился.

— Ну, хотя бы тем, что мы на светлой стороне, а они на тёмной.

— И кто это решил?

— Что именно?

— Ну… Кто на какой стороне?

— А это уж каждый сам для себя решает. Вот я думаю, что воюю на стороне добра и света, а убиваю плохих и злых.

— Легко тебе, Сашка. А вот я сомневаюсь.

— Перестань. Ты потом поймёшь, что мы с тобой были правы. А пока пора бы нам уже вернуться, а то у Лёхи уже небось челюсть свело, забалтывать Серёгу. И вот ещё что?

Авдеев снова напрягся, слушая меня.

— Откуда у Васина в прошлый раз появились чеки Внешпосылторга?

— Я выдал. Он объяснил, что перед поездкой на юг вам надо приодеться.

— Вот гад. Чеки взял, а доллары не сдал.

— Да… Скользкая ситуация.

— Позволишь нам с Лёшкой и в этот раз в «Берёзке» отовариться?

— Только без фанатизма.

— Да и в мыслях не было. Мне это надо в первую очередь для того, чтобы мы с Лёшкой как можно больше отличались друг от друга. Я бы даже был не против того, чтобы мне покраситься в очень светлого блондина, а Лёшке сделать волосы потемнее. Я так понял, что мы вместе с ним в лагерь на море не поедем?

— Он поедет, а ты нет.

— Ясно.

— Ладно, Саня! Это мы потом с тобой обсудим. Пойдём к ребятам…

А Лёшка с Серёгой уже заскучали без нас.

— Поехали! — распорядился Авдеев.

Карпин тут же подорвался и собрался уходить, но я его тормознул.

— Сергей! А ты на какой машине за нами сегодня приедешь?

— На «Волге». А что?

— А нет в вашем гараже чего-нибудь пообъёмнее?

Я чуть было не сказал про какую-нибудь «Газель», но вовремя вспомнил, что никаких «Газелей» и «Соболей» в это время ещё не наштамповали.

— Тебе что, целый грузовик нужен? — с иронией спросил полковник. — Умерь свою жадность, Саня!