Обычная жизнь обычного японца - Михаил Владимирович Баковец

Та усмехнулась, вновь взяла листок в руки и что-то там черкнула. Когда я получил его обратно, то увидел, что она провела черту под цифрами телефона организации на оборотной стороне, где имелась краткая информация про местную ассоциацию реслинга.

— Я позвоню! — весело ответил я ей. — Жди и не унывай!

Провернув тот же маневр, я заполучил автограф ещё двух девушек, которые сражались сегодня. Всех победительниц.

Нагловато, конечно, вышло. Но я старался ради Мичи, не для себя. А это какое-никакое, а оправдание и индульгенция.

Вернувшись к приятелю, я вручил ему три флаера, которые он мне дал.

— Держи и не теряй.

— Кудо… ты!.. — у него от эмоций даже дыхание перехватило. — Я буду должен… всё, что попросишь!

— Брось, мы же друзья.

Несмотря на моё отношение к реслингу поход на женские бои неплохо поднял моё настроение. Наверное, почаще нужно выбираться из дома на подобные мероприятия.

— Только где бы денег на это найти? — вздохнул я в ответ на эти мысли.

— Вы что-то сказали? — посмотрела на меня немолодая японка, к которой я был прижат в автобусе.

— Что? А, нет-нет, это не вам.

Помня, что дома нет ни крошки еды, я перед возвращением заглянул в магазин. Перед ним на своём привычном месте сидела попрошайка. В глаза бросился её изменившийся вид. Женщина выглядела тяжело больной и истощённой. По сравнению с первым разом, когда я её увидел, она постарела лет на двадцать. Рядом с ней стояли три бутылочки с саке. Точнее из-под саке, так как были уже пустые. От самой японки шёл ядрёный духан свежего алкоголя. И при этом ни крошки от еды. Никакого намёка на то, что женщина просто закусывает выпивку, не то что вообще ест.

Глядя на неё, я испытал чувство жалости и брезгливости. Зачем она это делает? Да ещё в такой стране. За всю свою жизнь в Японии эта тётка единственная, которая подпадает в моём понимании под эпитет алкашки и бомжихи. При этом она всегда чистая, не валяется. Даже, можно сказать, что ухоженная. Вспомнился наш разговор с Кей, когда та предположила, что старушка может быть тоже ёкаем. Но глядя на неё сейчас у меня в голове не укладывалось такое: пьяница и мистическое существо.

— Вы хотя бы ели? — остановился я напротив неё.

— А никто не предлагает, — ответила на удивление ясным голосом.

«Она пьёт вообще? Или это уже последняя стадия алкоголизма, когда разум не пьянеет, но алкоголь продолжает отравлять организм?» — пронеслось у меня в голове. А затем я протянул ей пакет со своими покупками. — Вот, я предлагаю, держите. Просто поешьте и, хотя бы на сегодня воздержитесь от выпивки.

Та привстала со своего стульчика, ловко перехватила пакет, заглянула в него, хмыкнула и вновь взглянула на меня:

— Очень хорошо. Последнее отдаешь?

Я уже успел пожалеть о собственном порыве. Ей хватило бы, наверное, хлеба с сыром и сосисок. Макароны с маслом и мука точно были лишним. Но отматывать назад своё решение не стал. Сделал, значит, сделал.

— Не важно. У меня есть дома ещё, — уверенно соврал я.

И вдруг что-то случилось. Я не могу описать это ощущение. Будто в лицо и в грудь ударил невидимый поток воздуха и впитался в меня.

Пока я приходил в себя, не зная, что это было со мной, японка достала пачку с сосисками, ловко вскрыла её длинным острым ногтем, потом тем же способом содрала обертку с сосиски и откусила сразу половину. За читанные секунды она её съела.

— Добр… — сказал было я, собираясь попрощаться и оставить женщину одну, чтобы отправиться домой. Но был прерван самым неожиданным образом.

Из меня вырвалась волна, та самая, что несколько секунд назад ввела в ступор. И это точно были не мои внутренние ощущения. Воздушный поток из меня ударил в японку и заставил затрепетать её одежду и растрепал волосы.

— Наконец-то! — воскликнула она и резво вскочила со стула.

Пока я в очередной раз приходил в себя, она на моих глазах кардинально изменилась. Из дряхлой изможденной бабки она превратилась в тридцатипятилетнюю женщину, плюс-минус. Одежда превратилась в тёмно-оранжевое одеяние с шитьём в виде алых языков пламени. Волосы удлинились, опустившись ниже пятой точки. Но главное — из-под юбки торчали хвосты. Куча пушистых чёрных хвостов с белыми кончиками! Один из них пролетел мимо моего лица, коснувшись самыми кончиками волосков носа.

— За добро ты получишь добро. Всегда, — прошелестел женский голос, как будто в моей голове.

— А-апхи-и!

Когда открыл глаза, то увидел… ничего я не увидел. Не было ни японки, ни стульчика, ни пустых бутылок из-под японской водки. Только мой пакет с продуктами. Зачем-то заглянув внутрь, я увидел надорванную пачку с сосисками, а среди них пустую оболочку от одной из них.

— Хоть будет чем поужинать, — пробормотал я.

Думать над происшедшим не хотелось. По крайней мере сейчас.

Глава 20

ГЛАВА 20

— Это был ёкай, — уверенно заявила Кей, когда я рассказал ей о происшествии возле магазина. — Кицунэ. Сколько у неё хвостов увидел?

— Да у меня, знаешь ли, не было времени их сосчитать. Но штук пять точно. Скорее даже больше.

— Пятихвостая, значит. Ёкай средней силы. А вот если больше, хотя бы семь хвостов — это уже могущественная кицунэ, — произнесла дзасики. — Но чёрный цвет меня смущает. Что-то я слышала про таких, но не могу вспомнить.

— Алкашка она могущественная, — хмыкнул я. — Ещё меня напугала. До сих пор не по себе.

— Кто-то ещё более сильный наложил на неё проклятье вечного места и вечного действия. Кицунэ прокляли пить дешёвое сакэ возле того магазина до определённого события.

— Чтобы кто-то дал ей закусить? — вновь хмыкнул я.

— Полагаю, что да, — кивнула моя собеседница.

— Я ей уже давал однажды бутерброд. И она никак на это… — я не договорил свою фразу и смолк, припомнив один момент. — Она спросила… хм, последняя это у меня еда или нет. И тогда, и сегодня. В обоих случаях говорил, что нет. Но сегодня она как-то поняла, что вру. И этот пакет мой ужин, завтрак и обед на завтра.

— Я поняла. Её на самом деле прокляли. А основанием для снятия проклятия