Дроны над Курской дугой (СИ) - Андров Алексей

Гулкий лязг. Снаряд вошёл в казённик. Орудийный расчёт прильнул к прицелу.

— Цель — бронеплита, дистанция — восемьсот метров!

Командир поднял руку. Дитрих и остальные офицеры вытянули шеи, устремив взгляды на бронеплиту.

— Огонь!

Выстрел. Земля содрогнулась. Из дула «Пантеры» вырвался огненный язык. Снаряд со свистом рассек воздух, вонзаясь в бронеплиту. Мощный взрыв и металлический визг. В облаке дыма расплывалась пробоина — огромная дыра в центре плиты, её края обуглены и залиты раскалённым металлом.

— Бог мой… — прошептал кто-то из офицеров.

Дитрих шагнул вперёд, оглядывая пробоину. На его лице мелькнуло выражение удовлетворения.

— Это бронебойный? — спросил он.

— Нет, — с улыбкой ответил Краус. — Это обычный снаряд.

Дитрих нахмурился.

— А что будет с бронебойным?

— Позвольте продемонстрировать, — кивнул Краус и снова махнул рукой.

Новая команда. В казённик вошёл бронебойный снаряд с усиленным зарядом. Башня плавно повернулась к следующей плите, окрашенной в серый — 60 мм, наклон под углом 55 градусов.

— Дистанция — тысяча метров!

Командир танка снова скомандовал.

— Огонь!

На этот раз выстрел был мощнее. Прозвучал оглушительный взрыв. Когда дым рассеялся, бронеплита исчезла. Остались только обломки и куски металла, разлетевшиеся на десятки метров.

— И это на тысяче метров… — Дитрих не смог скрыть улыбки. — С этим можно работать.

— Но это не всё, — продолжил Краус. — Наша «Пантера» не просто боевая машина. Она — манёвренная и быстрая.

Краус щёлкнул пальцами, и танк рванул с места. Гусеницы закрутились, вздымая комья грязи и песка. «Пантера» стремительно набирала скорость, лавируя между заграждениями. Машина заскочила на холм, преодолела окоп, резко развернулась и пошла назад.

— Скорость — сорок два километра в час, — отметил Краус, глядя на хронометр. — Подобная динамика позволяет «Пантере» вырываться из-под огня и менять позиции.

— Вопрос, — Дитрих нахмурился. — Что с трансмиссией?

— А что с ней? — Краус прищурился.

— Ходят слухи, что трансмиссия «Пантеры» часто выходит из строя.

Краус нахмурился.

— Это преувеличение. Мы доработаем коробку передач, чтобы устранить перегрев.

— И ещё одно, — Дитрих скрестил руки на груди. — Что с двигателем? Из отчета правительственной комиссии нам известно, что периодически возникают возгорания.

Краус задержал дыхание. Этот вопрос он ожидал.

— Двигатель Maybach HL 230 P30 действительно показал склонность к возгоранию. Мы усилим охлаждение и пересмотрим систему подвода масла.

— У вас мало времени, — холодно отрезал Дитрих. — Некоторые события стратегического масштаба наступят на Восточном фронте не позднее чем через месяц. Я хочу, чтобы эти машины были в строю как можно скорее.

Краус молча кивнул. В этот момент танк снова остановился на позиции, башня развернулась и застыла.

— А как насчёт приборов ночного видения? — снова поднял вопрос кто-то из инженеров.

Краус встретился взглядом с Дитрихом.

— Мы работаем над этим. Но через месяц приборы не будут готовы.

— Жаль, — Дитрих качнул головой. — А ведь русские умеют бить и ночью. Нам надо уметь видеть их в темноте.

В воздухе вновь повисла тишина. Танк на полигоне медленно замер, словно оценивая присутствующих своим длинным, угрожающим стволом.

Зал переговоров завода MAN SE утопал в холодном свете ламп. За длинным деревянным столом напротив друг друга сидели представители Министерства вооружений, руководство завода и офицеры СС. В воздухе витал душистый запах дорогого табака и терпкого кофе.

Штандартенфюрер Ганс Дитрих, по-прежнему в чёрной форме, барабанил пальцами по столу, не сводя глаз с инженера Крауса. Рядом с ним — гауптштурмфюрер Вильке, коротко стриженный блондин с цепким взглядом.

— Господин Краус, — начал Дитрих, откидываясь на спинку стула, — ваша «Пантера» впечатляет. Однако у нас остаются вопросы. Сколько машин вы сможете поставить на фронт к началу операции «Цитадель»?

Краус нервно поправил очки и перелистнул бумаги перед собой.

— Производственные мощности завода позволяют выпускать до ста таких машин в месяц. Однако текущие темпы производства…

— Сколько? — жёстко перебил его Дитрих.

— В настоящий момент — сорок единиц, — Краус прикусил губу. — Но при дополнительной рабочей силе и усилении поставок стали мы можем увеличить выпуск до шестидесяти.

— Этого недостаточно, — вмешался Вильке. — Мы знаем производственные мощности русских, и уверяю вас что количество их танков будет превышать наши силы.

Краус сдержанно вздохнул.

— Если мы увеличим выпуск до шестидесяти, то столкнёмся с проблемами трансмиссии. Первые «Пантеры» уже показали склонность к перегреву. Два танка загорелись прямо на полигоне из-за поломок в коробке передач.

— И что вы предлагаете? — Дитрих впился в него взглядом.

— Укрепить трансмиссию. Усилить охлаждение двигателя. У нас есть чертежи новой системы, — Краус положил на стол пачку бумаг. — Это займёт неделю на разработку и ещё две недели на внедрение.

— Это слишком долго — Дитрих сжал кулаки. — У нас нет этого времени. Наступление может начаться через 3 недели.

— Тогда нам придётся пойти на риск, — твёрдо сказал Краус. — Либо мы производим машины по старой схеме и получаем риск возгорания на фронте, либо замедляем производство и получаем надёжную машину.

Дитрих замер, обменявшись взглядом с Вильке. Тот кивнул, словно подавая знак.

— У вас нет права на ошибку, Краус, — тихо проговорил Дитрих. — Каждая «Пантера», которая заглохнет или загорится во время боя, — это наш провал.

Краус напрягся, но сдержался.

— Я понимаю, господин штандартенфюрер. Однако есть ещё одно предложение.

— Что за предложение? — спросил Дитрих.

— Мы можем усилить боковую броню. Сейчас у «Пантеры» 45 мм по бортам, но под углом в 45 градусов. Русские снаряды пробивают её на дистанции до шестисот метров. Если мы установим дополнительные броневые экраны — это добавит защиту и снизит вероятность пробития.

— Сколько весит такой экран? — спросил Вильке.

— Около полутонны, — ответил Краус. — Но это даст шанс экипажам выжить при первом попадании.

— Полутонна? — Дитрих скривился. — Вы предлагаете утяжелить машину, у которой и так проблемы с трансмиссией?

— Это лучше, чем терять машины в первых же боях, — не дрогнув, ответил Краус. — Если мы начнём установку экранов сейчас, то к началу операции успеем доработать как минимум двадцать «Пантер».

— Расскажите подробнее про приборы ночного видения — вдруг вмешался Вильке.

Краус заметно напрягся.

— С этим еще есть сложности. Мы всё ещё дорабатываем систему «Фальке». На данный момент она громоздкая и требует переоборудования кабины.

— Сколько времени займёт внедрение? — Дитрих подавался вперёд.

— Не меньше трех месяцев, — Краус развёл руками. — Мы не успеем к началу известных событий на Восточном фронте.

— Три месяца? — Дитрих прищурился. — А вы знаете, что русские беспилотники действуют и ночью? Уцелевшие бойцы Вермахта со Сталинграда говорят, что русские видели их подразделения с воздуха даже в полной темноте.

Краус побледнел.

— Это невозможно.

— Возможно, — резко бросил Вильке. — У нас есть радиоперехваты и доклады с фронта. Русские умеют видеть в темноте. А мы — нет.

Краус облизнул пересохшие губы.

— Мы ускорим работу над «Фальке». Но не будем забывать о производстве стандартных «Пантер».

— Сколько единиц машин вы готовы выпускать? — Дитрих скрестил руки на груди.

— До сорока-пятидесяти в месяц, — ответил Краус.

— Сорок «Пантер» вместо шестидесяти? — Вильке сжал кулаки.